Страница 5 из 9
Донилин разлил по кружкам, оглянулся, где Мерипов?
Виталий вышел из сарая. В руке он держал небольшую квадратную доску.
– Посмотрите, я икону нашел!
Доска потемнела и прогнулась, а постный лик угодника закоптился настолько, что пришлось его протереть тряпицей, чтобы разглядеть хорошенько и его самого и витиеватую подпись: «Николай»!
– Зачем тебе? – спросил Степан. – Дурман же! Опиум для народа.
– Понимаешь ты! А может она древняя?
– И что?
Донилин не оценивал икону в рублях. Да и содержимое кружки привлекало его значительно сильнее.
Но Нюкжин помнил: в середине ХVII века отряды казаков Михаила Стадухина и Семена Дежнева проникли с моря в ус-тье Колымы и основали Нижне-Колымский острог. Оттуда Дежнев выходил морем в сторону Чукотки. А кто из них под-днимался по Колыме? Может быть Ерило Зырян? Оторван-ные от Большой Земли, на веслах и под парусом, без карты, без страховки – только долг, икона и святая вера! И хотя икону в сарае вряд ли оставили те землепроходцы, уже то, что она воскрешала память о них, делало ее неприкосновен-ной. Брать икону не следовало! Однако, как объяснить Виталию?
– Положь на место… – глухо, но с угрозой сказал вдруг Кеша.
Он сидел почти не изменив позы. Разве, чуть пригнув голову, как зверь перед прыжком. Но от его ровного бесцвет-ного голоса Нюкжину стало не по себе.
– Да ты что? – неуверенно запротестовал Виталий.
– Положь!
Темные глаза Кеши ничего хорошего не обещали, хотя голос оставался по-прежнему ровным и негромким.
«Убьет и не вздрогнет!» – подумал Нюкжин.
– Нужна она мне… – пробурчал Виталий и поплелся обратно к сараю.
– Не им кладено, не ему брать! – твердо сказал Кеша.
А Нюкжин подумал: «Ну и начало! Как дальше будем?»
И тут Донилин вдруг попросил:
– Кеш! Открой рот.
– Зачем?
– Трудно тебе?
Кеша доверчиво открыл рот. Донилин что-то долго рассматривал, потом сказал:
– А ты зубастый! Надо же!
Подошедший Виталий с недоумением смотрел, как они, все трое, заходились от смеха.
– Надо мной, что ли? – спросил он у Нюкжина.
– Нет! – ответил тот, будучи не в силах успокоиться. – Зубы у Кеши! Во рту!
Но Виталий ничего не понял. А может быть он подумал, что они «чокнулись» здесь, на заснеженной безлюдной равнине. В первый же день! Или перепились?
Вино действительно поначалу взбодрило их, но теперь «отпустило» и усталость минувшего дня навалилась вдвойне.
– Я, пожалуй, пойду, – сказал Нюкжин, постепенно успокаиваясь.
– Я тоже! – поднялся присевший было Виталий.
– А мы еще посидим маленько… Да, Кеша? – еще бы, Донилин не уйдет, пока все не выпито.
– Посидим, – неуверенно ответил Кочемасов.
Он, вероятно, подумал, что от начальника ему будет разнос. Но Нюкжин сказал миролюбиво:
– Я попросить Вас хочу. Не надо на Виталия. Человек он новый. Жил по другим правилам… Свара хуже водки. Если и дальше так, то маршрут не пройдем.
– Ясно, – хмуро согласился Кочемасов.
– И Степана надо придержать. Вам это лучше, чем мне. И, пожалуйста, пусть он побреется, конечно, если не отпускает бороду, как Виталий.
Кеша усмехнулся. Улыбнулся и Нюкжин.
– Тогда, спокойной ночи! У меня тоже что-то глаза смыкает.
– Спокойной ночи! – отозвался Кеша.
Нюкжину казалось, что он заснет не дойдя до вездехода. Веки смыкались сами собой. В темном кузове вещи лежали навалом. Наводить порядок? Нет, завтра! Только завтра! На-шел спальный мешок, кое-как выровнял место для ложа. Попахивало бензином…
Он заснул мгновенно, хотя и во сне кто-то не давал ему покоя: «Начальник!.. Начальник!..»
Что за сон?
– Начальник! Кончай ночевать, «вставай» пришел!
Сначала Нюкжину показалось, что Донилин, как начал вчера шутить, так и не может остановиться.
Но Донилин не шутил. И небо в проеме кузова светлое.
Посмотрел на часы: семь утра!
– Что рано?
– Бурить надо! Место вчера не выбрали…
Нюкжин вылез, щурясь на яркий свет. В средней полосе России можно было подумать, что уже близится полдень.
Ба! Донилин ли перед ним? Ни ржавой щетины, ни мути в глазах. Стоит на ногах прочно, по-хозяйски.
– На торфянике… – сказал он, стараясь с ходу включиться в деловой разговор.
– Туда шланг не дотянем.
– Там же была вода!
– Была да сплыла! Ночью не тает.
– Тогда поближе к торфянику…
Нюкжин уже проснулся. У него, как и у Донилина, появилось предвкушение настоящей работы. Он подошел к Че-рному бугру и осмотрел его подножье.
– Сюда дотянем?
– Пожалуй, – сказал Донилин и крикнул Кочемасову: – Тащи!
Они поставили треногу, принесли моторы, лебедку, трубы. Стали монтировать станок.
В восемь предстояло выйти на связь с базой. Нюкжин установил рацию, натянул антенну – от сарая к вездеходу, по-дсоединил блок питания.
Мерипов наблюдал за их действиями через открытую дверцу вездехода, но вылезать из спального мешка не торопи-лся.
Нюкжин начал настраиваться на волну базы, но время еще не пришло и Прохоров молчал.
А мир жил своей жизнью. Монотонный голос диктовал сводку погоды: цифры… цифры… цифры… С Колымы доноси-лась перебранка речников. Паводок повредил береговую обстановку и кто-то кому-то настойчиво вдалбливал, что повреждения необходимо исправить и побыстрее. А тот, кому «вдалбливали», тупо повторял: «А как я могу?»
Виталий вылез из спального мешка и присел рядом. Интересно, все-таки живые голоса «оттуда»!
– Внимание! Внимание! – перекрыл всех голос Прохорова. – Здесь РСГТ. Вызываю РЗПС! Вызываю РЗПС! Как слышите, Иван Васильевич? Прием!
Прохоров беспокоился, как-никак отряд без штатного радиста.
Нюкжин ответил, что слышит хорошо, сообщил свое местонахождение и что работу начали.
Спросил, что есть для него?
– Вам ничего!
Обычное дело. Если подразделение работало нормально, начальство к нему ничего не имело.
Нюкжин попросил разрешения не выходить на связь дня три-четыре: они в дороге, каждую остановку развертывать ра-цию – потеря времени. Да и не везде ее развернешь. Прохо-ров разрешил. Они попрощались. В эфире стало тихо. В экспе-диции кроме них никто еще не работал.
Нюкжин вернулся к буровой. Моторчик гудел, колонковая труба медленно, но верно погружалась в грунт. Донилин слов-но колдовал над ней. Он двигался быстро, проворно, ни одно-го лишнего движения. Его чуть выпуклые зеленоватые глаза, как две фары зорко высвечивали и вращение штанги, и подачу воды.
Легкий буровой станок БС-50
Муфта достигла устья скважины и Степан крикнул:
– Выключай!
Кеша остановил мотор. Степан сноровисто нарастил новую штангу и вновь подал команду:
– Включай!
Кеша в этот момент смотрел на Нюкжина – как ему их работа? И промедлил.
– Давай! Давай! – нетерпеливо прикрикнул Степан. – Не в Академии наук!
Кеша включил мотор и спросил:
– А в Академии ты что, на печи лежал?
– Лежал на печи и ел калачи, – весело ответил Степан. – А вот чем нас здесь накормят?
И Нюкжин понял, Донилин поднял его не только из-за выбора места для бурения. Проблема заключалась в «котле»! Вчера все торопились. Первый костер! Первый ужин! Пе-рвый ночлег! Каждый стремился сделать хоть что-нибудь. А сегодня обычный трудовой день. Донилин и Кочемасов нача-ли бурение, им не до кухни. Он занят на связи. Донилин ве-роятно предполагал, что начальник распорядится в отношении Мерипова. Но тот отошел к вездеходу.
«Готовить завтрак придется мне, – подумал Нюкжин. – И надо поторапливаться, потому что как закончится бурение, предстоит отбор керна».
Он уже собрался разжечь костер, но обнаружил, что дров нет. Их сожгли утром, когда Кеша со Степаном поднялись спо-заранок готовить буровую.
– Виталий, – позвал он Мерипова. – Помогите распилить бревно.