У Кубань-реки

Кому-то, возможно, всё это казалось чудачеством. Но те, кто давно знает моего отца, понимали, что собирательством он занимался не ради собственной славы, а для людей, и прежде всего для тех, кто только стоял на пороге самостоятельной жизни – для своих учеников. А когда, будучи в армии, я узнал, что совхоз за бесценок продал кому-то дом, в котором находился музей, не поверил, что в станице больше нет его главной достопримечательности.

Сотни километров отец исколесил со своими учениками по Ставрополью – пешими маршрутами и водными (на плотах по Невинномысскому, Право-Егорлыкскому и Лево-Егорлыкскому каналам, по Кубани и по Кубань-Калаусу). Судьба туриста и подвижника забрасывала его и в Сибирь, где он «сухим» выходил из аверкилей, когда вместе с другими туристами-водниками он сплавлялся на байдарках по Кантегиру. Отстав от отряда, он трое суток без пищи под проливным дождём блуждал по тайге километрах в 60-ти от тех мест, где много позже были обнаружены Лыковы. И не пропал, и не сломился.

Несколько лет отец возглавлял команду учителей района на краевых туристических соревнованиях. Почти ежегодно готовил юных туристов на районные слёты, а в 1970 году барсуковские ребята вошли в сборную команду края, которая приняла участие во Всероссийском туристическом соревновании и даже заняла 8-е место из 78-и, обогнав команды Москвы и Ленинграда.

Странствия отца, его встречи с интересными людьми, размышления об увиденном и пережитом, нашли выражение в творчестве, которому он посвящает свободное время. Особое место в жизни отца занимает сотрудничество с районной газетой «Звезда Прикубанья».

Одним из наиболее ярких публицистических материалов, предложенных отцом для районки, был его дневник туриста-водника «По таёжной реке», посвящённый байдарочному походу по Кантегиру. Немало на страницах «Звезды Прикубанья» было напечатано и его рассказов. И вот практически готова рукопись повести для детей «Внук солдата». Эта повесть – итог многолетних жизненных наблюдений педагога, краеведа и географа. В ней соприкасаются друг с другом вымысел и реальность, память о войне и мысли о дне сегодняшнем. Лейтмотивом проходит тема любви к родному краю, родной природе.

Не верится, что отцу шестьдесят, что он больше не будет показывать мальчишкам на занятиях по физкультуре, как правильно делать «обрыв» и «солнце» на турнике, и не станет больше укладывать вещи в свой рюкзак, собираясь вместе с учениками на военные сборы. Кстати, военное дело – любимый школьный предмет отца. Семь лучших лет своей жизни он провёл в армии. Семнадцатилетним принимал участие в освобождении Китая от японских милитаристов. Затем служил на Дальнем Востоке. Есть что вспомнить и рассказать своим ученикам.

Время неумолимо мчит вперёд, но отец кажется молодым, каким был 23 года назад, когда сказал мне: «Вот, сын, я теперь, как твой дед Егор». А было моему деду 37 лет, когда он ушёл на фронт и остался только в памяти людской и именем на мраморной доске надзорненского мемориала.

Так уж получилось, что я живу в других краях. Часто бываю на берегу Оки и в её степенном равнинном течении невольно ищу и не нахожу черты говорливой и неспокойной Кубани, и сердце сжимается в тоске по своей малой родине – Ставрополью, где живут дорогие моему сердцу родители, где корни памяти моей.

I. Литературное наследие

Внук солдата

(Тайна прикубанского леса)

Повесть для детей среднего школьного возраста

Светлой памяти отца моего,

Алфёрова Георгия Дмитриевича,

посвящается.

МИШКА, НАТАШКА, КОЛЯ И САШКА

Жили они в станице Прикубанской, на улице Мира. Учились в одной школе.

Всё, о чём дальше пойдёт рассказ, началось с того, что Мишка Звездинов полюбил Наташку Гуторову. Мишка учился в четвёртом классе, Наташка – в девятом и была у них отрядной пионервожатой. Мишкина любовь была совсем не такой, какой её показывают в телефильмах для взрослых. Он никогда не ходил с Наташкой в кино на вечерние сеансы, не вздыхал томно, сидя с нею на скамеечке при луне. Просто ему очень хотелось как можно чаще быть с нею рядом. И ещё больше хотелось нравиться ей. И если Наташка иногда хвалила его за что-то, Мишка чувствовал себя самым счастливым человеком на земле.

Каждое утро, собравшись в школу, Мишка садился у своей калитки на скамеечку и ждал, когда выйдет Наташка. Увидев её, он, будто случайно, оказывался рядом. Однажды Мишка робко попросил:

– Дай я понесу твой портфель.

Наташка рассмеялась.

– Ты его не донесёшь, он тяжёлый!

Большего унижения трудно было придумать. Швырнув свой портфель на землю, Мишка решительно нагнулся над большим камнем-валуном, лежавшим в полутора метрах от забора Наташкиного подворья, и решительно заявил:

– Хошь, я его сейчас выкачу на середину улицы? Хошь?

– Ну что ты, Миша, не надо! – с притворным испугом выпалила Наташка. – Я верю, что сможешь. Но пусть лучше он остаётся на месте. Папа положил его здесь нарочно. Чтобы трактористы и шофёры не проезжали близко у забора и не сломали молодые вишенки.

Сопровождал Мишка Наташку и тогда, когда она возвращалась из школы. Но вскоре у него появился опасный соперник – Наташкин одноклассник Санька Мокроусов. И самое обидное, ему-то Наташка с радостью доверяла носить свои учебники. Теперь Мишка сопровождал уже двоих. А Саньке почему-то не понравилось такое сопровождение. Однажды он, грубо толкнув Мишку в спину, сказал:

– Топай домой, малыш. Да побыстрей! Там тебе мамка, наверное, новую игрушку купила, ждёт не дождётся сынульку. А ты плетёшься как черепаха.

Мишка лишь нервно подёрнул плечами и продолжал молча идти рядом. Тогда Санька отпустил ему увесистый подзатыльник. Мишка молча поднял слетевшую с головы лёгкую кепку с прозрачным козырьком, деловито отряхнул её от дорожной пыли, снова надел на голову и так же молча продолжал идти рядом с Наташкой. Разъярённый таким невиданным упрямством, Санька вдруг схватил Мишку обеими руками за горло, приподнял его и, яростно встряхнув худенькое Мишкино тело, прошипел сквозь зубы:

– Слушай, шпингалетик, если ты сейчас же не исчезнешь, я оторву тебе уши и скормлю их собакам!

Такой угрозы Мишка испугался. Испугался не потому, что ему будет больно, а потому, что без ушей он будет выглядеть некрасивым и никогда не сможет понравиться Наташке. Подождав, пока Санька и Наташка удалились от него шагов на тридцать, Мишка медленно пошёл следом.

– Саш, ну зачем ты так, – услышал он голос Наташки, – ведь он же совсем маленький!

Знала бы Наташка, что словами «совсем маленький» она обижает Мишку гораздо больше, чем Санька своим подзатыльником и угрозой оторвать уши. А ещё не знала Наташка и того, что это он тайком снял её фотографию со стенда «Отличники нашей школы». Мишка аккуратно завернул её в целлофан и спрятал дома в тайнике, на чердаке летней кухни. Каждый день, вернувшись из школы, Мишка, не заходя в дом, взбирался по приставной лестнице на чердак, доставал фотографию, долго любовался дорогими чертами Наташкиного лица, потом начинал страстно, с придыханием, целовать её. Однажды за этим занятием его застал отец, которому понадобилось что-то на чердаке.

– Что это у тебя? – спросил он, с трудом просовывая своё большое тело сквозь маленькую дверку во фронтоне.

– Это я… маме открытку приготовил… к восьмому марта, – нашёлся Мишка, пряча фотографию за спину.

– А на кой ты её нюхаешь?

– Там цветы нарисованы, – соврал Мишка, не моргнув глазом.

Отец насмешливо фыркнул:

– Ишь чего, придумал, ботаник! Нарисованные цветы не пахнут!

Теперь Мишка в школу и из школы сопровождал Саньку с Наташкой, идя за ними на почтительном расстоянии. Сколько раз его пылкое воображение рисовало картины рыцарского геройства одну ярче другой. Например, такую: