Племя мудрого Ро

— Нет, — встрепенулся вождь, — я буду говорить, я должен вам многое сказать. Я упомянул об Ованго, они отняли у нас все, хотя и нелегкой ценой. Многие из них нашли смерть от наших копий. Но Ованго бессмертны, потому что владеют тайной воспроизводства. В этом их сила. Сегодня и мы сделали первый шаг. Однако спасение не придем само собой. Нам нужны десятки новых воинов, но мы исчерпали все запасы на Октавуса. Нам нужна хорошо оснащенная база. Нам нужны готовые блоки для мозга и электронная аппаратура. Но ничего этого у нас нет. Здесь, в лесу, мы не выживем.

— Как же так, Ро? — перебил вождя Янато. — Нам казалось, что ты нашел выход. Мы надеялись на Октавуса. Зачем же тогда я отдал свою руку?

Все, кроме Ро, засмеялись, и странно прозвучал на глухой лесной поляне резкий и дребезжащий смех человекоподобных существ, собранных из износившихся и наполовину бездействующих механизмов.

— Не горячись, Янато, пусть Ро говорит дальше, — произнес Кало. Он и Мамбуса сохранились лучше других и считались главными воинами племени. Собственно, лишь на них и можно было рассчитывать в случае нападения Ованго.

— Но электронная аппаратура есть на холмах, на нашей первой базе, — невозмутимо продолжал старик. — Там есть и приборы, при помощи которых Ненго сумел бы найти и устранить неисправности в моем блоке памяти.

Раздался приглушенный ропот: теперь и остальные не понимали вождя. Все знали, что в районе первой базы властвуют Ованго. Даже когда роботов было гораздо больше, никто из них не осмеливался появляться в тех краях. Прямо на базе Ованго устроили свои капища и надежно их охраняли.

— Я понимаю, чем вы обеспокоены, — сказал Ро, — но иного выхода у нас нет. Нам необходима аппаратура.

Об Октавусе как будто забыли. Он это почувствовал и переминался с ноги на ногу. Встреча с мудрым Ро, начавшаяся столь торжественно, вдруг стала тягостной. Октавус заметил, как поникли его соплеменники, увидел, насколько они жалки и беспомощны, и его молодая сила теперь показалась ему ненужной и даже преступной. Получалось, что он обокрал и без того покалеченных, многого лишенных стариков. Им самим пригодились бы детали, которые пошли на его изготовление. Недаром его упрекнул Янато. Выходит, ни он сам, ни мудрый Ро не оправдали надежд, которые возлагало на них племя, Гнетущее молчание роботов было тому бесспорным подтверждением…

Первым обрел дар речи Ухето:

— Если я не ошибаюсь, Ро, ты собираешься вести нас к нашей первой базе? Но это нереально!

— Я останусь здесь.

— Вот как! — растерянно произнес Ухето. — Может быть, ты решил возложить руководство племенем на меня?

— Ты тоже не пойдешь туда, Ухето. Пойдет Октавус.

— Как? Один? — вырвалось у Янато, — Невероятно!

Но Октавуса обдала волна гордости. Нет, мудрый Ро не забыл о нем, все, что он говорил раньше, было лишь предисловием. Он — Октавус — не обманулся в своих ожиданиях. И какие бы трудности ни ждали его, он их преодолеет!

— Да, Октавус пойдет один, — подтвердил вождь. — Одному легче проникнуть в логово Ованго. На первое время нам хватит того, что он принесет.

Костры догорали, голубые язычки пламени лениво плясали на багровых углях, пышущих жаром. Тьма сгустилась, но никто не обращал на это внимания, все были заняты обдумыванием того, что им сказал Ро. Его план уже никому не казался нелепым: ничего другого просто не оставалось.

— А если Октавус погибнет? — спросил Ухето.

— Значит, погибнем и мы, — ответил старик.

— Нет! — горячо воскликнул Октавус. — Я должен достать аппаратуру, и я ее достану. Я отплачу за руку Янато и за все остальное!

— Эх, Октавус, — сказал Янато, тронутый его словами. — Ты очень молод и не знаешь, какая это трудная задача!

— Но вы же отдали мне самое лучшее, что у вас было! Вы готовили меня для большого дела…

Когда огонь погас и угли покрылись бурым пеплом, стало совсем темно, и над поляной засияли звезды. Роботы затянули песню. Они переняли ее от Ованго и сделали своим гимном. Роботы не знали своих предков, у них не было легенд и сказаний, которые могли бы поведать об их происхождении» Собственное существование представлялось им бесконечной чередой стычек с врагами и подготовкой к новым стычкам. Но они ощущали потребность в чем-то, что сделало бы их борьбу осмысленной. Вольно или невольно они заимствовали многие обычаи Ованго, надеясь, что это поможет им стать сильнее.

Закончив песню, Кало и Мамбуса бросили по охапке хвороста в костры и разворошили угли. Вверх взлетел золотой дождь искр, и яркое пламя вновь осветило бесстрастные лица и неуклюжие фигуры…

Роботы жгли огонь до рассвета, а когда рассвело, приступили к испытанию Октавуса. Все хотели убедиться: по силам ли ему сложная задача, которую на него возложил Ро? Принесли несколько копий с металлическими и кремневыми наконечниками, пращу для метания камней, ядра из галечника.

— Выбери себе оружие, — сказал Ухето, — Нам доставалось и от того, и от другого.

Октавус вонзил в дерево два копья с широкими и плоскими, как нож, наконечниками и издал возглас восхищения. Кремневые наконечники ему не понравились: они не втыкались в дерево, хотя и оставляли в нем глубокие вмятины.

— Я возьму с собой эти, — указал Октавус на древки, торчавшие в стволе.

— У Ованго не было раньше металла, — заметил Ро. — Они его воровали у нас. Но они первые догадались использовать его для изготовления оружия. Это лишний раз говорит, насколько плохо мы были приспособлены войне. Помимо всего, над нами довлел запрет делать зло людям… Многие из нас погибли, прежде чем мы научились воевать.

— Да, Октавус, — подтвердил Ухето, — мы всего-навсего ученики Ованго и, чтобы победить, должны превзойти их. Раньше у нас были знания, но не было опыта, теперь есть опыт, но утрачены знания. Если ты принесешь приборы и Ро вновь обретет память, мы сумеем одолеть Ованго.

Затем Октавус упражнялся в метании камней из пращи и проявил большое искусство в этом деле. Роботы остались довольны им. Даже те, кто сначала сомневался, поверили в него.

В поход Октавус взял лишь самое необходимое: оружие, веревку, инструмент для устранения мелких неисправностей. Кало и Мамбуса провели его через лес и остались у подножия холмов, где обещали ждать. Ему следовало идти все время на восход Тохо, вверх по руслу неширокой, вьющейся среди лугов и перелесков реки. Как объяснил Ро, она приведет к цели.

По расчетам вождя, Октавус должен был добраться до места за четыре дня. Но уже на третий он почувствовал смутное беспокойство. Быть может, это было вызвано тем, что он вступил во владения Ованго и едва ли не на каждом шагу натыкался на следы их присутствия. Видел кострища, заброшенные хижины и шалаши, кучи раздробленных костей диких животных. Однажды ночью он услышал гортанные крики и барабанную дробь и весь внутренне напрягся, готовясь к схватке. Но ничего не произошло.

Утром на четвертый день он заметил вдалеке облако пыли и скоро почувствовал, как затряслась земля под ногами. Приготовив копье, он застыл на месте. Мудрый Ро ничего не говорил о подобных вещах. А между тем необычный для лесной глуши гул стремительно нарастал. Октавус вскоре увидел, что в вихрях клубящейся пыли какая-то сплошная бурая масса с ревом, визгом и топотом летит прямо на него. Он сообразил, что ему не отразить копьем обезумевшую живую лавину, и рванулся к спасительному островку леса. Забившись в самую чащу, он уже слышал, как трещат кусты и деревья, и решил, что наступил последний миг. Но он остался цел. Огромное стадо рогатых животных пронеслось мимо, земля все еще тряслась под их копытами, хотя сами они уже скрылись вдали в облаках пыли. Октавус был ошеломлен и подавлен, его боевой пыл несколько спал.

Выбравшись из перелеска, он с изумлением наблюдал, как оседает пыль на кровавое месиво изувеченных животных, раздавленных в неистовом порыве своими собратьями. Особенно много павших было у лесного островка. Перелесок разбил стадо на две части, и ряды его смешались. А напор лавины был неумолим. Лишь ценой огромных жертв стадо сумело произвести необходимый маневр.