Страница 3 из 14
– Да у вас дома теперь просто рай, что ты вечно словно в воду опущенный ходишь? Радуйся, – удивлялись ему.
Но Роман не мог радоваться, его тяготил вопрос: если бы весь этот быт не оплачивался целиком и полностью из его кармана, как долго бы его стали терпеть в этом раю? И поневоле возникало ощущение, что недолго. Хотя с этим обстоятельством Роман мог бы еще как-то смириться, но вот постоянный долбеж мозга сломил бы и куда более выдержанного человека.
И как долго Роман еще сможет выдерживать такое отношение, большой вопрос. Потому что если в начале их семейной жизни Роман еще на что-то надеялся, то теперь, к исходу третьего года совместной жизни, ему уже казалось, что спасения никакого нет и быть не может. Только и остается – тащить на своих плечах и эту невыносимую женщину, и этого гадкого ребенка, а возможно, и еще одного или даже двух, потому что Наташа всегда и для всех с важным видом сообщала, что детей в семье должно быть трое, и никак не меньше. Один для папы, один для мамы и один на всякий случай. И хотя после рождения Михасика жена уже реже выдвигала этот тезис, у Романа он засел где-то в подкорке и временами очень его тревожил. Он и одного-то Михасика еле выдерживает, а если тут появится две или даже три таких вот уменьшенных копии сыночка, от самого Романа точно ничего не останется.
Но и сейчас было ничем не лучше. И все чаще Романа стали одолевать мысли, что спасение утопающих – это дело рук самих утопающих. Тем более что он видел – помощи ждать неоткуда. Роман прекрасно понимал: если он захочет просто так, без видимых причин, бросить жену с ребенком, его осудят все, включая его собственных родителей. Только сестра, вероятно, поймет. А реакцию Наташиной семьи и представить страшно.
А семья эта, надо сказать, весьма многочисленна, и даже за три года своего супружества Роман не успел познакомиться со всеми родственниками. Начать с мамаши, носившей гренадерские усы и неизменно приветствовавшей его таким громогласным «Зятек!», что от страха писались дети и маленькие собачки.
Ручищи у тещи были мощные, словно у ударника-комбайнера. Но еще больше были лапы у Наташкиного брата. Он обожал обниматься, из его объятий Роман выходил с неизменно помятыми ребрами. Прочая родня также отличалась завидной комплекцией и крепким здоровьем. И было их много, очень много. С полсотни человек Роман уже видел, но имелись еще какие-то дяди и тети за Уралом, на Кавказе в регионе Минеральных Вод, в Сиднее и даже в Калифорнии проживала то ли двоюродная сестра дяди, то ли племянница отчима кузины.
И в этой многочисленности была для Романа еще одна причина не искать повод для развода с Наташей. Где бы ни проживали Кузькины, они держались друг друга и по первому требованию могли прийти на помощь обиженному родственнику. Так что Роман даже не сомневался – вздумай он оставить Наташу, ему бы пришлось по очереди пообщаться со всеми знакомыми родственниками и познакомиться со всеми теми, с кем ему еще знакомиться не доводилось. И таких разговоров Роман побаивался, потому что успел понять: свое умение выносить мозг Наташа получила не откуда-то со стороны, она унаследовала его от своей мамочки. Можно сказать, это свойство у Кузькиных было врожденным признаком. И уникальной Наташа казалась лишь в отрыве от своей семьи, а в кругу родных совершенно терялась на общем фоне, что делало ее не менее опасной, а просто менее заметной.
Так что сон, который увидел Роман, был вполне закономерен, если вспомнить, что в последнее время у Наташи обострилось еще и такое качество, как ревнючесть. Иначе назвать ее состояние было невозможно, потому что на ревность эта оголтелая истерическая и припадочная паранойя совсем не походила. Это была именно ревнючесть – тупая, бессмысленная, выматывающая силы, нервы и отнимающая драгоценные часы, которые могли бы быть спокойными и счастливыми, но становились невыносимыми.
И Роман уже не раз и не два задумывался, а стоит ли так страдать и быть хронически несчастным человеком или все-таки нужно собрать волю в кулак и сказать «нет» своей неудавшейся семейной жизни? Он был готов даже оставить Наташе квартиру и машину. Какая прекрасная и освежающая душу мысль! Вот выплатит кредиты за квартиру и машину и уйдет от жены! Тем более что за машину осталось платить совсем чуть-чуть, за квартиру, конечно, подольше, но он справится. Если впереди у него будет просвет, то он выдержит еще и год, и два. Ради такой цели все выдержит! Роман также был готов взять сверхурочную работу, чтобы платить Наташе приличные алименты. Все, что угодно, лишь бы существовать отдельно от нее. И в душе он тихо надеялся, что когда он выплатит долги, то сможет улизнуть.
Уложив Михасика спать, Наташа решила поговорить с мужем.
– Мальчику уже два с половиной. Пора определять его в детсад. Другие дети уже вовсю ходят.
Роман удивился. До сих пор Наташа воспринимала всякое упоминание о детских дошкольных учреждениях исключительно в штыки. Новость его заинтересовала настолько, что он даже перестал притворяться спящим и, потеряв всякую бдительность, взглянул на жену.
– Продолжай.
– Ты же знаешь, он у нас очень резвый мальчик. Иногда мне бывает трудно за ним уследить.
Это было едва ли не самое критическое замечание, которое он слышал от Наташи в адрес их сына. А Наташа уже развивала свою мысль дальше. Оказывается, обычный садик для такого уникального ребенка, как Михасик, никак не годился. Зато всем требованиям отлично соответствовал частный детский садик, который располагается не так, чтобы очень близко к их дому, но зато там вокруг парк, чудные старинные деревья, иппотерапия, английский язык по британской системе, студия звукозаписи и изостудия, где преподают исключительно выпускники Академии художеств.
– Зачем им в этом возрасте английский? Они и по-русски еще не ахти как разговаривают, – усомнился Роман.
В ответ он услышал о себе много всего неприятного. Оказывается, он отстал от жизни, невозможно старомоден и совершенно не желает идти в ногу со временем. А ей – Наташе, продвинутой и успешной, – такое положение дел никак не подходит.
– В общем, наш сын идет в этот садик. Я его туда уже записала. Завтра первое занятие.
– И сколько же стоит пребывание ребенка в этом чудесном месте?
– Не беспокойся, я отвезу его туда сама. Тебе не придется этого делать.
Но Роман насторожился. Уход Наташи от прямого ответа означал, что на сей раз она собирается пощипать его на более чем кругленькую сумму.
– Сколько это стоит? – повторил он уже более внушительно.
Наташа начала юлить, упомянула про какие-то программы, по которым дети также смогут изучать китайский, японский и другие восточные языки. Но когда она заикнулась про лабораторию для проведения химических опытов, дабы с младенческих ногтей приобщить юное поколение к науке, терпение Романа лопнуло, и он крикнул:
– Сколько?
Наташа моментально обиделась. У нее задрожали губки, на больших круглых глазах появились слезинки. Роман услышал, что он чудовищно груб, жесток и несдержан. Но он не унимался, и в конце концов сумма была ему озвучена. Услышав цифру, Роман категорически заявил:
– Нет!
– Тебе жалко денег на родного ребенка?
– На ребенка не жаль, а на всякую чушь вроде изучения суахили с пеленок деньги тратить глупо.
Наташа начала плакать. Роман ушел на кухню, где долго искал сигареты, совсем забыв, что сигареты, впрочем, как и алкоголь, уже давно находятся под запретом и в квартире ни того, ни другого попросту нет. А когда вернулся в спальню, было уже около пяти утра, и спать хотелось смертельно.
А Наташа заявила:
– Тогда мне нужна няня!
Роман повалился в кровать и, понимая, что в противном случае Наташа от него не отстанет, буркнул:
– Хорошо.
И наконец заснул крепким сном человека, который уже вынес за минувшие часы все самое страшное и бояться ему потому вроде как больше нечего. Ах, если бы Роман умел заглядывать в будущее, он бы поостерегся делать такие выводы. Будущее уже приготовило для него пару-тройку сюрпризов, по большей части тоже весьма неприятных. Но пока Роман, ни о чем не подозревая, просто тихо радовался, что ему наконец перестали выносить мозг и дали хоть немного поспать перед новым тяжелым рабочим днем.