Страница 20 из 27
Стала Тоня нервная, вздрагивает, вещи роняет. На работе перепутала пару раз документы, заказы не туда послала. Начальник наорал, она, как обычно, в ступор впала. Он ее и уволил по-быстрому. Тоня спорить не стала, собрала вещички, расчет получила да и пошла. А охранник внизу пожалел ее, дал телефон Владимира Борисовича, там, сказал, работа есть с проживанием. Тоня и согласилась. И первый день думала, что ей повезло. Ага, как же, похоже, что и тут все закончится плохо. Такая уж у нее судьба, что ничего хорошего в жизни ей не отпущено.
Тоню разбудил телефонный звонок. Спросонья она долго искала мобильник, а он все заливался и заливался не умолкая. Наконец телефон нашелся под кроватью, бог знает, как он туда завалился, ни кошек в доме нет, ни детей.
– Да! – сказала Тоня. – Слушаю!
В трубке долго молчали, потом послышался какой-то скрип. Номер на дисплее был незнакомый, Тоня недоуменно пожала плечами и хотела уже нажать кнопку отбоя. Ясно же, что не туда попали, как тут прорезался женский голос.
– Это Антонина?
– Ну да…
Голос слышался издалека, как будто с другого конца земли, да еще все время прерывался.
– Это говорит хозяйка дома, я ваш номер у Владимира узнала.
– Татьяна? – Тоня вспомнила рассказ ушлой Анфисы Павловны. – Но ведь вы…
– Не говорите ничего по телефону! – испуганно забормотала женщина. – Ну да, это я. Понимаете, я хочу забрать собаку, Рика, мы не можем его бросить. Так вот не могли бы вы привезти его ко мне? Я сама не могу появляться дома…
Тоня изумленно молчала. Кто это звонит? Ведь хозяева дома сбежали всей семьей. Анфиса рассказывала, как жена хозяина с детьми уехала, как будто за ней черти гонятся, и этот водитель, что с Соколовой приехал, говорил, что сам Самохин в розыске, а семья его улетела в Германию.
– Вы меня слышите? – взывал женский голос в мобильном.
А с чего Тоня решила верить посторонней тетке и водителю? То есть Анфиса-то, может, и видела, как те уезжали, но вот водитель про Германию спокойно мог наврать, чтобы перед Тоней хвост распустить, будто он все знает, во все посвящен. Да кто ему расскажет такие подробности, его дело – только баранку крутить.
– Так вы мне поможете? – спрашивал голос. – Нужно только привезти собаку сюда, я заплачу вам за услуги, не сомневайтесь!
– Да, – наконец решилась Тоня, – да, конечно, я привезу его, говорите адрес.
– Кузнецовская улица, дом шесть, корпус три! – выпалила женщина. – Это недалеко от платформы «Паровозный музей»!
«Даль-то какая, – недовольно подумала Тоня, – что она, поближе подъехать не может? У нее самой машина».
– Знаю, что далеко, – женщина как будто подслушала ее мысли, – но вы ведь на автомобиле…
– Ну да, – неохотно согласилась Тоня, – хорошо, я успею за полтора… Нет, за два часа.
– Буду ждать!
Тоня с недоумением смотрела на мобильник. Что-то не понравилось ей в разговоре, голос у женщины был какой-то ненатуральный. Но, возможно, все дело в плохой связи. Так или иначе, для нее это какой-то выход. Вчерашний день показал, что находиться в этом доме небезопасно. Она решила остаться здесь только ради собаки. Невозможно бросить Рика на произвол судьбы. А так все устроится, она отдаст собаку хозяйке и может ехать на все четыре стороны.
Вот именно, как раз идти-то и ехать ей некуда. Так жалко Рика… Она успела привязаться к псу, и он к ней тоже. Тоня зажмурила глаза, чтобы отогнать набежавшие слезы. Ну что за ужасный рок висит над ней? Только появилась у нее близкая, родная душа, как судьба норовит ее отнять!
Тоня устыдилась своим мыслям и потрясла головой, чтобы выбросить их из нее. Нельзя быть такой эгоисткой, нужно рассуждать здраво. И поступать так, как будет лучше для Рика. Нужно отвезти его хозяйке, это будет справедливо.
Тоня шмыгнула носом и вытерла глаза кулаком, потом наскоро умылась и подкрасилась. Все-таки в город едет. Время неумолимо бежало вперед, и не осталось его даже для того, чтобы позавтракать.
Она закусила куском черствой булки и насыпала Рику в миску побольше сухого корма. Он посмотрел равнодушно и подошел к двери – сначала, мол, прогулка, а потом – еда.
– Ешь! – прикрикнула Тоня. – Потом во двор выпущу!
Снова Рик удивился – по утрам полагается полноценная прогулка в соседнем лесочке, он собака воспитанная, двор держит в чистоте.
– Рикуша! – Тоня присела перед ним и обняла за шею. – Ну, не капризничай, мы торопимся. На машине поедем.
Рик понял, что она расстроена, и тихонько лизнул в щеку. С другой стороны, раз она говорит: «Мы поедем», значит, берет его с собой. И это здорово.
Восточноевропейские овчарки очень умные, они понимают многие слова.
Тоня взглянула на часы, ахнула и побежала собираться. Когда она прыгала на одной ноге, натягивая джинсы, ей на глаза попалась шкатулка, которую нашла она ночью на чердаке. Тоня взяла ее в руки, теперь, при дневном свете, все равно не было видно ни замка, ни вообще никакой щели. Тоня встряхнула шкатулку и снова почувствовала, как внутри перекатывается что-то круглое и тяжелое.
И снова накатило вдруг такое чувство, как ночью. Захотелось прижать шкатулку к груди и никогда с ней не расставаться. Значит ли это, что в шкатулке находится что-то ценное? Скорей всего. И ее нужно отдать хозяйке этого дома. Потому что Тоня отсюда точно съедет – без Рика ей здесь делать нечего.
Вот вернется, соберет вещи, оставит ключи Анфисе Павловне или кому хозяйка скажет, да и поедет. Куда – это большой вопрос, но она подумает об этом потом. Сейчас нужно отвезти Рика.
Тоня упаковала шкатулку в два непрозрачных пакета, взяла свою сумку – там паспорт, документы на машину, еще кое-какие бумаги. Как положила все это в сумку, когда уезжала с квартиры съемной, так и лежат они там.
Рик оживленно вертелся рядом.
Тоня взяла поводок, что висел на крючке возле двери, и пристегнула его к красивому кожаному ошейнику. Рик не возражал, он знал, что когда идут мимо домов к лесочку, полагается надевать поводок. Хотя глупо это, конечно, что он – щенок безмозглый, что ли? Он службу знает, в собачьей школе обучался. Экзамен, между прочим, сдал на «отлично». Так что уж пройти рядом, возле ноги, как-нибудь может и без всякого поводка. По сторонам, конечно, смотрит – мало ли кто захочет эту Антонину обидеть, но ни на что не отвлекается. Уж на что у Аникеевых котяра наглый, так и норовит оскорбительное что-то мяукнуть, когда мимо проходит, но Рик на провокации не реагирует. На детей или на постороннего человека никогда не рыкнет. Детей он не то чтобы любит, но привык, пока жил тут, к девчушке хозяйской. Славная такая была, все норовила за уши его потрепать и печеньем накормить. Ревела в голос, когда увозили.
Рик вздохнул. Чуяло его собачье сердце еще тогда, что не увидит он больше девочки. Так оно и вышло. Уехали они, а его оставили на попечение сторожа. Ну, тот мужик противный, при хозяевах-то скромно держался, а без них совсем обнаглел. По дому шляется, спиртным от него пахнет, на него, Рика, раз поводком замахнулся. Ну, ударить-то не посмел, Рик за себя постоять сумеет.
В общем, не задалась у них совместная жизнь – кормил сторож плохо, гулял мало. И во дворе, говорит, посидишь, не барин какой. А потом слинял сторож куда-то. Привел эту вот Антонину. Девка добрая, к Рику хорошо относится, да только несуразная она какая-то, всего боится. И не может никак ей Рик объяснить, что с ним-то бояться ей нечего, он от любой беды ее защитит. Потому что – охранный пес, в специальной собачьей школе обучался.
Тоня взялась за ручку двери и оглянулась по сторонам – вроде бы ничего не забыла. Документы на машину, ключи, Рик – вот он, рядом топчется. Ах да, намордник… Ведь они поедут в город, а мало ли там придется идти пешком. Привяжется кто-нибудь – почему собака без намордника? Народ нынче сердитый, еще полицию вызовут. Станут расспрашивать, кто такие, документы велят предъявить. Задержат, а их Татьяна ждет. И рассказывать подробно ничего нельзя – можно человека подвести, они ведь скрываются.