Страница 13 из 27
Близкой подруги у Тони не было, даже в свидетели позвать некого. А сотрудникам из фирмы, где тогда работала, не хотелось Вику показывать. И тогда уже смутно она понимала, что гордиться нечем.
В первое время вроде бы и ничего такого особенного у них не было. Вика в еде нетребовательный был, не пил, не курил, на работе не задерживался. Тоня в привычках своих скромная, вроде бы и денег им хватало. Чистоты только требовал и порядка, ну, так Тоня у дядьки хорошую школу прошла, тот вечно соринку найдет какую-нибудь и орет, хотя сам был неряха и грязнуля ужасный. Тем более что Вика никогда на нее не кричал, вообще голоса не повышал, уже за одно это Тоня к нему хорошо относилась.
Вот в постели только у них не ладилось. Ничего Тоня не чувствовала, хоть убей. То ли муж это понимал, то ли и правда, сексом не очень интересовался, только занимались они этим не чаще раза в неделю. Ну, Тоня думала, все-таки у него возраст, а ей-то хоть бы и совсем не надо. Ну и что с того, и так люди живут, зато у нее муж с квартирой, про дядьку можно забыть.
Прошло какое-то время, и как-то Тоня наливала мужу чай да и обожгла руку. Он дернулся неловко, кипяток и пролился на нее. Было очень больно, Вика всполошился, намазал руку какой-то мазью, забинтовал, пожалел, она даже растрогалась. А он вдруг в постель ее потянул, еще и девяти часов не было.
Тоня слабо сопротивлялась – дескать, больно мне, не до того сейчас, Вика и не слышит. Набросился на нее со страстью, никогда она таким его не видела. Ему-то хорошо, а ей плохо. Руку больную в процессе задевает, она прямо стонет, а он и не слышит.
В общем, закончился этот кошмар, заснул он, а утром про это они не говорили. Рука зажила, все стало по-прежнему, снова Вика к сексу охладел. А Тоня и рада, не нужно ей ничего. Еще время прошло, пришла Тоня как-то с работы пораньше, грипп у нее начинался. Температура подскочила, а от высокой температуры всегда у нее голова ужасно болит. Ну, еле до постели дотащилась да и легла. Не спит, а в забытьи находится. И чувствует вдруг, что кто-то на нее навалился. Оказалось – родной муж. Тоня хочет ему сказать, что плохо ей, голова сейчас лопнет от боли, а языком пошевелить не может. Опять он со страстью на нее набросился, а она об одном только думает – как бы все поскорее кончилось. А потом он голову ей повернул резко, и Тоня сознание потеряла. Пришла в себя – никого нет рядом, в соседней комнате телевизор работает, едой пахнет – ужинает он. Лампа над столом горит, все так тихо, чисто.
Прошла у нее болезнь, и снова все стало по-прежнему. Только Тоня задумываться начала. А тут тетя Лина позвонила – как живешь да как твоя семейная жизнь.
А Тоне и сказать нечего, тетка, видно, поняла что-то, забеспокоилась, приходи, мол, поговорим, вижу, что не все у тебя ладно. А Тоне стыдно стало, что ничего у нее не получается, она и ляпнула тете Лине: не тебе, мол, меня учить семейной жизни, такого брака, как у тебя, вообще никому не пожелаешь, даже врагу злейшему, уж я-то знаю во всех подробностях. И трубку повесила.
А на следующий день полезла Тоня в кладовку, там, на верхней полке, порошок у нее стиральный стоял и средства чистящие. И вдруг упала на нее здоровенная банка с краской, Вика потом сказал – от ремонта осталась. Хорошо хоть не по голове попала, а по ноге. Но боль была жуткая, Тоня испугалась, что кость раздробила и теперь на всю жизнь хромой останется. Нога на глазах опухла, повез ее Вика в травмпункт. Оказался ушиб очень сильный, больничный дали на две недели, потому что ходить Тоня с трудом могла.
Ну, вечером, как домой вернулись, Тоня уже представляла, что будет. И решила отпор дать Вике, когда на него страсть накатит. Да ничего не вышло. Тоня кричит, отбивается, а он будто не слышит. Смотрит на нее, а глаза прямо белые какие-то.
Тоня испугалась – чужой человек совсем. Ну, сомлела от страха да от боли. Наутро он встал как ни в чем не бывало, чаю даже ей в постель принес. Так еще раза три потом повторилось, пока нога не прошла. А Тоня, сидя дома, стала думать, откуда та банка с краской взялась, что ей на ногу свалилась. Не было ее раньше на полке, не место ей там, Тоня точно помнит. Сопоставила еще кое-какие вещи и поняла, что муж ее – патологический садист. Возбуждается он только тогда, когда ей больно. А так она ему неинтересна совсем.
Что делать? Кому жаловаться? Да ее на смех поднимут, никто не поверит. Уходить обратно к себе, чтобы снова дядька на нее орал? Никак невозможно.
Решила Тоня осторожной быть, так-то в открытую Вика сделать ей ничего не сможет, побоится. А пока на больничном сидела, познакомилась с соседкой, что в квартире напротив жила. Вика, когда она к нему переехала, с соседями велел не болтать попусту, ничего про себя не рассказывать. А тут столкнулись на лестнице, та женщина пожилая спросила, что с ногой, к себе пригласила чаю попить. Тоня и пошла, чтобы от грустных мыслей отвлечься. И узнала много интересного.
Оказывается, Вика в эту квартиру въехал по обмену всего за полгода до того, как с Тоней познакомился. А в этой квартире жила соседкина подруга, одинокая и немолодая, она в тот дом поменялась, потому что у нее родственники там живут. И соседка с той своей подругой поддерживала связь, часто по телефону разговаривала. Подруга была женщиной общительной и мигом подружилась на новой квартире со всеми соседями. И соседи ей рассказали, что Вика жил в той квартире с женой, которая болела, а потом куда-то делась, а Вика переехал.
– Умерла… – сказала Тоня.
– Да нет, – покачала головой соседка, – она упала, спину повредила, так что ходить совсем не могла, в инвалидном кресле ездила. А потом они развелись.
Тоня тогда поскорее распрощалась и ушла.
Не дело это – обсуждать собственного мужа с малознакомой соседкой. Но какой-то червячок точил душу – а что, если это правда? Ей он сказал, что первая жена болела и умерла давно, а по словам соседки получается, что она вовсе не умерла и женат на ней Вика был недавно. Тоня нашла в ящике комода его паспорт, там вообще не было никаких отметок – ни о разводе, ни о женитьбе. У нее хватило сообразительности посмотреть на дату. Паспорт был выдан за год до нынешнего числа. Все ясно: заявил в полиции, что потерял или украли документы, заплатил штраф, ему и выдали новый паспорт. Чистый, без отметок.
Ну и что такого, тут же возразила себе Тоня, ну не хотел человек вспоминать о неудачной женитьбе, вот и сказал, что жена умерла. Так-то оно так, но учитывая все происходящее с ней сейчас…
Она осторожно пошевелила ногой. Боль почти прошла, через два дня на работу.
Пару месяцев она продержалась, чувствуя себя как индейский охотник в прерии. Она следила за всем, несколько раз уворачивалась от горячего утюга, едва не наступила на разбитую бутылку, умудрилась в самый последний момент вытащить пальцы из дверной щели. Вика, казалось, ничего не замечал. А после того как Тоня просидела дома с больной ногой, он даже сделал ей подарок – свою старую «Хонду». Себе купил новую машину, а ей, сказал, и этой пока хватит, пусть учится. И Тоня пошла на курсы. Она стала реже бывать дома и немного ослабила бдительность, что было ее ошибкой.
Однажды утром спросонья она наступила на кухне в лужу разлитого масла и с размаху плюхнулась на кафельный пол. В первый момент она не могла встать и подумала, что с ней все кончено. На шум явился Вика, подхватил ее на руки и понес в спальню. Тоня кричала, что он все это сделал нарочно, перед отходом ко сну она все проверила и пол был чистый, он ее не слушал.
Боли она почти не чувствовала, только шок, это было хуже всего. Боль пришла позже, она даже обрадовалась, значит, позвоночник цел. Когда на следующий день хирург увидел ее поясницу, он чуть со стула не упал. Синяк был величиной с половину арбуза.
– Повезло тебе, могла с того пола вообще не встать, – сказал он.
«Надолго ли?» – с тоской подумала Тоня.
Потом, когда синяк рассосался, позвонил дядька – умерла тетя Лина. Потом началось безобразие с квартирой. Вика ни на чем не настаивал, как теперь понимает Тоня, ему не нужна была ее жилплощадь, ему нужно было, чтобы она оставалась с ним.