Патология общественной жизни

Так возникла ЭЛЕГАНТНАЯ ЖИЗНЬ!..

Она явилась на свет блестящая, новая и старая одновременно, юная, гордая, разряженная в пух и прах, одобренная, исправленная, дополненная и преображенная этим замечательно нравственным, религиозным, монархическим, литературным, конституционным, эгоистическим монологом:

«Я втаптываю их в грязь, я защищаю, я... и т. д.»

Ибо принципы, по которым живут люди, обладающие талантом, властью или деньгами, никогда не будут похожи на принципы жизни заурядной.

А кому же хочется быть заурядным!

Посему элегантная жизнь есть не что иное, как школа хороших манер.

Теперь мы, кажется, ограничили тему и так же умело поставили вопрос, как его милость граф Равез[25], вздумай он обсуждать сию проблему на заседании избранной на семилетний срок палаты.

Но какие же разряды людей живут по законам элегантной жизни, и все ли праздные люди способны следовать ее принципам?

Вот два афоризма, призванные разрешить сомнения и послужить отправной точкой для наших дальнейших фешенебельных наблюдений.

VII. Единственный полноправный носитель элегантности — кентавр, человек в тильбюри.

VIII. Чтобы вести элегантную жизнь, мало стать или родиться богатым. Надо обладать чувством элегантности.

Еще Солон говорил[26]: «Не называй себя государем, если не научился быть им».

Глава II

О чувстве элегантности

Только уяснив до конца, в чем сущность социального прогресса, можно проникнуться чувством элегантности. Разве не является элегантная жизнь выражением новых отношений и нужд, существующих в молодом, но уже возмужавшем обществе? Следовательно, чтобы объяснить всему миру, что такое элегантность, необходимо рассмотреть по порядку те причины, которые привели к расцвету элегантной жизни.

Первой и самой главной причиной является революция: ибо до революции элегантной жизни не существовало. В самом деле, в былые времена благородный сеньор жил как ему заблагорассудится и неизменно оставался существом исключительным. Щеголям того времени заменой изысков нашей фешенебельной жизни служили придворные церемонии. Впрочем, придворный этикет возник лишь при Екатерине Медичи. Две наши королевы-итальянки[27] привезли во Францию утонченную роскошь, грациозные манеры и сказочные туалеты. Дело, начатое Екатериной, которая ввела при дворе этикет (см. ее письма к Карлу IX) и окружила трон людьми выдающегося ума, продолжили королевы-испанки[28], благодаря которым французский двор сделался судьей и ценителем ухищрений, придуманных маврами и итальянцами.

Но до царствования Людовика XV включительно понять, придворный перед тобою или просто дворянин, можно было единственно по тому, насколько дорогой на нем камзол, насколько широки раструбы его ботфорт, какие на нем брыжи, сильно ли надушены мускусом волосы и много ли он употребляет новых слов. Каждый роскошествовал на свой лад и далеко не во всех сферах жизни. Достаточно было однажды выложить сто тысяч экю на наряды и карету, и этого хватало на всю жизнь. Кроме того, провинциальный дворянин сплошь и рядом одевался кое-как, но зато мог похвастать одним из тех великолепных особняков, что вызывают сегодня наше восхищение и приводят в отчаяние нынешних богачей, меж тем как разодетому в пух и прах вельможе было бы весьма затруднительно принять у себя двух дам. Солонка работы Бенвенуто Челлини[29], купленная за баснословную цену, частенько красовалась на столе, вдоль которого стояли скамьи.

Наконец, если перейти от материальной жизни к жизни моральной, то дворянин мог делать долги, шляться по кабакам, не уметь ни писать, ни вести беседу, мог быть невежественным, раболепствовать, молоть вздор, он все равно оставался дворянином. Палач и закон еще не смешивали его с Жаком-Простаком (восхитительный символ людей трудящихся): ему грозила не виселица, а секира палача. Можно сказать, что он один во Франции имел право называть себя: civis romanus[30]; галлы рядом с ним были в самом деле рабами[31] — их словно не существовало[32].

Убеждение это так прочно укоренилось в умах, что знатная дама одевалась в присутствии своей челяди, словно перед ней не люди, а волы, и не считала зазорным подтибрить денежки буржуа (см. слова герцогини де Таллар в последнем произведении г-на Баррьера[33]); графиня д'Эгмон[34] считала, что, заведя любовника-простолюдина, не совершает измены; госпожа де Шольн утверждала[35], что для выходца из низшего сословия герцогиня всегда молода, а г-н Жоли де Флери[36] делал логический вывод, что двадцать миллионов крестьян — пустяк, никак не влияющий на судьбу государства.

Сегодня дворяне, когда бы — в 1804 или в 1120 году — они ни получили свой титул, уже ничего собой не представляют. Революция была крестовым походом против привилегий, и усилия ее не пропали даром, ибо если Палата пэров, последний оплот наследственных прерогатив, и превратится в земельную олигархию, ей все равно никогда не получить тех неограниченных прав, какие имела аристократия. И все же, несмотря на заметное усовершенствование общественного строя, каким мы обязаны 1789 году, злоупотребления, к которым неизбежно приводит имущественное неравенство, возродились в новых формах. Разве взамен смехотворного и изжившего себя феодального строя мы не получили новую аристократию: аристократию денег, власти и таланта, которая, при всей ее законности, не меньше угнетает массы, навязывая им патрициат банков, деспотию министров и монархию газет или парламентской трибуны — ступенек, по которым поднимаются талантливые люди? Таким образом, хотя, вернувшись к конституционной монархии, французы притворились, будто в их стране царит политическое равенство, на самом деле наша демократия — демократия богачей. Не будем скрывать: в XVIII веке борьба шла между властями и третьим сословием. Народ был всего лишь орудием в руках более ловкой стороны. Поэтому и сейчас, в октябре 1830 года, люди по-прежнему делятся на два разряда: на богачей и бедняков; на тех, кто ездит в карете, и тех, кто ходит пешком; на тех, кто уже приобрел право бездельничать, и тех, кто стремится его приобрести. Общество, как и прежде, состоит из двух слагаемых, и сумма их не изменилась: радостями жизни и властью люди по-прежнему обязаны счастливому случаю, ибо талант они получают от бога, а богатство — от состоятельных родителей.

Итак, человек праздный всегда будет управлять себе подобными: исследовав вещи и наскучив ими, он начинает испытывать желание ПОИГРАТЬ ЛЮДЬМИ. Впрочем, поскольку один лишь богач, человек обеспеченный, имеет возможность изучать, наблюдать, сравнивать, именно он совершенствует свой разум, захватнический по природе; место закованного в латы сеньора занимает человек, вооруженный идеей, которому тройная власть: времени, денег и таланта — обеспечивает абсолютное господство. Распространившись вширь, зло ослабело; движущей силой нашей цивилизации стал разум — таков прогресс, купленный ценою крови наших отцов.

Аристократия воссоединится с буржуазией; одна принесет с собой традиции элегантности, хорошего вкуса и высокой политики, другая — чудесные свершения в сфере искусств и наук, а затем они сообща наставят на путь цивилизации и просвещения народ. Но мыслителям, государственным деятелям и промышленникам, которые войдут в эту обширную касту, так же нестерпимо захочется оповестить весь мир о своем могуществе, как и дворянам былых времен; они еще долго будут ломать голову, отыскивая для себя новые знаки отличия. Душа человеческая жаждет этих отличий: даже у дикаря есть перья, татуировки, изукрашенный лук, каури[37] и стекляшки, за которые он бьется как лев. Таким образом, девятнадцатое столетие — эпоха, когда на смену эксплуатации человека человеком должна прийти эксплуатация человека разумом[38]; эта возвышенная философия неизбежно повлияет и на испытываемое нами чувство превосходства; оно будет зависеть не столько от нашего благосостояния, сколько от нажитого нами духовного богатства.

25

Равез Симон (1770—1849) — французский юрист, председатель Палаты депутатов в 1819—1829 гг., сын торговца зонтиками (отсюда ироническое именование Равеза Бальзаком — «его милость»). Закон о семилетнем сроке депутатства был предложен кабинетом министров Виллеля в 1824 г., когда новые выборы в Палату принесли подавляющее большинство сторонникам этого кабинета: хотя конституционная Хартия 1814 г. ограничила этот срок пятью годами, верноподданные депутаты проголосовали за семилетний срок.

26

Еще Солон говорил... — Намек на описанную Плутархом (Сравнительные жизнеописания. Солон, XXVII) беседу афинского законодателя Солона с лидийским царем Крезом. Легендарный богач встретил гостя, надев «все, что из своих драгоценных камней, цветных одежд, золотых вещей художественной работы он считал выдающимся по красоте, изысканным, завидным, — конечно, для того, чтобы глазам представилось зрелище как можно более пышное и пестрое», Солон же разглядел под этой мишурой «отсутствие духовных интересов и мелочное тщеславие» и отказался причислить Креза к людям счастливым, ибо жизнь его еще не пришла к концу и он, как всякий человек, остается подвержен превратностям судьбы.

27

Две наши королевы-итальянки... — Екатерина Медичи (1519—1589), дочь Лоренцо II Медичи, герцога Урбинского, с 1533 г. жена Генриха II, короля Франции с 1547 г.; Мария Медичи (1573—1642), дочь герцога Тосканского, с 1600 г. жена короля Франции Генриха IV.

28

...королевы-испанки... — Анна Австрийская (1601—1666), дочь Филиппа III Испанского, с 1615 г. жена Людовика XIII, и Мария Терезия Австрийская (1638—1683), дочь Филиппа IV Испанского, с 1660 г. жена Людовика XIV.

29

Челлини Бенвенуто (1500—1571) — знаменитый итальянский скульптор и ювелир.

30

...он один... имел право называть себя: civis romanus... — Civis romanus — римский гражданин (лат.). В Древнем Риме «благородным» гражданам за преступления отрубали голову, но телесным наказаниям и пыткам их, в отличие от рабов, не подвергали (см.: Культура Древнего Рима. М., 1985. Т. 1. С. 228—230).

31

...галлы рядом с ними были в самом деле рабами... — Намек на так называемую «теорию завоевания», созданную в начале XVIII века французским историком Анри де Буленвилье (1658—1722); согласно этой теории, французские дворяне вели свое происхождение от франков, захвативших Галлию в конце V века.

32

Дворянин (gentilhomme) означало человек нации, gentis homo. (Прим. автора.)

33

...см. слова герцогини де Таллар... — В книге французского литератора Жана Франсуа Баррьера (1786—1868) «Жанровые и исторические картины, нарисованные разными авторами, или Неизданные страницы, посвященные Регентству, юности Людовика XV и царствованию Людовика XVI» (1828) рассказано о том, как герцогиня де Таллар (1690—1754), особа чрезвычайно знатного рода, дочь принца де Субиза, воспитательница наследников французского престола, пригласила к обеду банкира Самюэля Бернара (1651—1739), незадолго до того ссудившего деньгами короля Людовика XIV, и вместе с двумя другими знатными дамами начисто обыграла его в карты.

34

Графиня д'Эгмон — Софи Жанна Арманда, урожденная де Виньеро дю Плесси де Ришелье (1740—1773), дочь Луи Франсуа Армана де Виньеро дю Плесси, герцога де Ришелье (1696—1788), маршала Франции, известного своим остроумием и галантными похождениями.

35

...госпожа де Шольн утверждала... — Источник: Шамфор. Характеры и анекдоты, № 695; овдовев, герцогиня де Шольн в 1773 году, в возрасте 55 лет, вышла замуж за молодого судью шевалье де Жиака, а на упреки госпожи де Креки, недовольной такой большой разницей в возрасте, возразила: «Да будет вам известно, что дама, принятая при дворе, не стареет никогда, а человек в мантии стар всегда».

36

Жоли де Флери Жан Франсуа (1718—1802) — министр финансов в 1781—1783 гг.; вероятно, Бальзак вольно пересказывает его презрительное высказывание о народе, приведенное у Шамфора: «Вы все толкуете мне о Нации. Никакой Нации не существует. Следует говорить: Народ, тот самый Народ, о котором старейшие наши публицисты писали: «Крепостной люд, созданный для того, чтобы можно было драть с него семь шкур» (Характеры и анекдоты, № 1076).

37

Каури — брюхоногие моллюски в блестящей пестрой раковине, употреблявшиеся народами Азии, Африки и островов Тихого океана в качестве так называемых раковинных денег.

38

Это метафизическое определение новейшего социального сдвига поможет нам понять структуру общества и поведение отдельных индивидов. Так, поскольку ТРУДОВАЯ ЖИЗНЬ всегда являлась не чем иным, как эксплуатацией человеком материи или эксплуатацией человеком человека, меж тем как ЖИЗНЬ БОГЕМНАЯ И ЖИЗНЬ ЭЛЕГАНТНАЯ всегда предполагают эксплуатацию человека разумом, отсюда нетрудно сделать вывод, что основанием имущественного неравенства является тот факт, что разные люди вкладывают в труд большее или меньшее количество разума. Ведь и в политике, и в финансах, как и в механике, результат всегда прямо пропорционален затраченным усилиям. Что и требовалось доказать.

Сделает ли эта система всех нас в один прекрасный день миллионерами?.. Вряд ли. Несмотря на успех г-на Жакото, не стоит верить в равенство умов; пусть они даже одинаково опытны, одинаково могучи, одинаково совершенны, вернее, одинаково несовершенны, найти двух людей с абсолютно одинаковым складом ума, особенно среди цивилизованных людей, невозможно. Пожалуй, Стерн был прав, ставя повивальное искусство выше всех наук и философий. Таким образом, люди всегда будут делиться на богатых и бедных, но, поскольку высшие умы постоянно совершенствуются, благосостояние масс будет возрастать; об этом свидетельствует история цивилизации начиная с XVI века, когда благодаря влиянию Бэкона, Декарта и Бейля в Европе восторжествовал разум. (Прим. автора.)

Пожалуй, Стерн был прав... — См., в частности, в романе Лоренса Стерна (1713—1768) «Жизнь и мнения Тристрама Шенди» (1760—1767) главу XIX второго тома, где отец заглавного героя излагает свои взгляды на связь акушерского искусства с человеческой гениальностью.

Бэкон Френсис (1561—1626) — английский философ, предложивший реформу научного метода для очищения разума от заблуждений за счет апелляции к опыту.

Декарт Рене (1596—1650) — французский философ, родоначальник рационализма.

Бейль Пьер (1647—1706) — французский философ-скептик, оказавший влияние на развитие просветительских идей и свободомыслия в Европе.