Страница 112 из 115
Стиснув зубы и стараясь ни о чем не думать, Яковлев пошел к стадиону, но на пути то и дело попадались парочки, то совсем молодые, то его возраста, то пожилые мужчины и женщины.
«Эх, Ира, Ира», — прошептал он, садясь на берегу верхнего пруда.
В подернутой зеленью воде скользили крохотные рыбки. У самого берега на илистой отмели, игриво наскакивая друг на друга, купалась пара воробьев. Где-то в ближнем доме напевно заиграло пианино, и Яковлев, едва услышав музыку, торопливо встал и почти бегом пошел на завод.
— Петр Николаевич, — пряча глаза и с трудом сохраняя спокойствие, подошел он к Лужко, — дайте мне адрес вашего полка…
Глава сорок четвертая
Большое, утопающее в садах село Березня, раскинув перепутанные улицы на обширной возвышенности, огромным пауком закрывало перекрестье шести дорог, которое должен был захватить полк Поветкина. Все эти четверо суток после прорыва вражеской обороны северо-западнее Белгорода, преследуя в беспорядке отступавшие немецкие части, полк без серьезных задержек продвигался на юг, с каждым днем все убыстряя движение. Минувшей ночью выскочившие далеко вперед разведчики Поветкина побывали в Березне, захватили там двух шоферов и одного кладовщика, которые показали, что в селе боевых частей нет и размещаются только армейские склады горючего и боеприпасов. Поэтому Поветкин с утра нацелил свои батальоны на овладение селом с ходу, охватывая его через высоты справа и слева.
И вдруг еще на подходе к селу и высотам батальоны встретили столь плотный и организованный огонь противника, что сразу же отскочили назад в лощину, залегли и начали окапываться. Генерал Федотов, заметно нервничая, сердито отчитал Поветкина за непредвиденную задержку наступления и потребовал немедленно овладеть селом. Поветкин и сам понимал всю важность перекрестка шести дорог, который мог затормозить наступление не только дивизии, но и всего корпуса.
Подтянув артиллерию и минометы, Поветкин еще дважды поднимал батальоны в атаку, и оба раза стрелки под вражеским огнем откатывались назад.
С востока, со стороны города Богодухов, куда направились все корпуса и бригады танковой армии Катукова, доносилась сильная канонада. Видимо, и там противник начал оказывать серьезное сопротивление.
— Черт знает что, — падая рядом с Поветкиным, озлобленно проговорил Лесовых, — я был и в первом и в третьем батальоне. Сила огня неимоверная. Кажется, сплошь пулеметы и пушки понаставлены.
— Как наши? — встревоженно спросил Поветкин.
— Рвутся вперед, но…
Лесовых смолк, рукавом гимнастерки вытер вспотевший лоб и, склонясь к уху Поветкина, вполголоса сказал:
— Уже полсотни раненых. Два взводных командира погибли. Еще одна такая атака и…
Он опять не договорил, судорожно дернул головой и беспокойно взглянул на Поветкина.
— Может, до ночи подождать, — помолчав, сказал Лесовых и сам же отверг свое предложение:
— Никак нельзя. Еще часа четыре светлого времени. Это же задержит все, что позади нас.
— Нет, нет, — согласился Поветкин, — нужно брать до темноты. Но как, как? — с отчаянием воскликнул он. — Если бы танки были, а они ушли на Богодухов и Харьков.
— Что это? — вскрикнул Лесовых, напряженно прислушиваясь. — Стрельба в селе. Кто же это?
Из укрытого садами села отчетливо доносились автоматные очереди, треск одиночных выстрелов, приглушенные взрывы гранат. Не успели Поветкин и Лесовых определить, что произошло, как впереди, где лежали стрелки первого батальона, взвилось раскатистое «ура», и широкая цепь всех трех рот россыпью бросилась к селу. Все резче и ожесточеннее хлестали автоматные и пулеметные очереди, перекатывались из края в край села гулкие взрывы, где-то позади церкви взметнулся черный клуб дыма и жарко запылали длинные языки пламени.
— Паника в селе, — поспешно прокричал по телефону Чернояров, — видимо, наши партизаны там. Мои роты уже ворвались на окраину.
Пожар в селе все разрастался. Рванул в небо второй клуб смрадного дыма. Из лощины к северной окраине, не ожидая команды, хлынули стрелки второго батальона.
По всему селу вразнобой ударили фашистские артиллерия и минометы, а из дальних садов и с высот на окраинах высыпали темные фигурки вражеских пехотинцев.
Группами и в одиночку они бежали прямо полем, видимо, намереваясь скрыться за холмами.
— Я в село, там сейчас самое главное, — прокричал Лесовых, выскакивая из окопчика.
— Подожди, вместе поедем, — остановил его Поветкин и вскочил в подъехавший вездеход.
Всего несколько минут назад безлюдное село кишело народом. Из подвалов и щелей вылезали женщины, детишки, старики, спеша навстречу бежавшим солдатам, обнимая и задерживая их.
— Наступать по левой дороге, не задерживаться. Не дать противнику опомниться, — приостановив машину, крикнул Поветкин командиру третьего батальона и положил руку на плечо Лесовых. — Иди во второй батальон. Наступать прямо через лес. Я выскочу на окраину и туда подтяну всю артиллерию.
Лесовых одним махом выпрыгнул из машины и бросился на северную окраину, где еще не утихла беспорядочная стрельба.
Поветкин тронул машину, но тут же остановился. К нему, широко разбрасывая ноги, бежал Чернояров.
— Все кончено, — на ходу крикнул он, — село занято. Первая и третья роты вышли на южную окраину. Вторая проверяет дома и сады. Врача нужно. У партизан раненые…
— Немедленно за врачом и санитарами, — приказал Поветкин шоферу.
В суматохе Поветкин не сразу разузнал, что же произошло в селе и кто открыл в тылах противника такую спасительную для полка стрельбу.
— Так где же партизаны, вы видели их? — спросил он Черноярова.
— Да партизан-то, собственно, только четверо: девушка и три парня, двое из них ранены. Они уже несколько дней скрывались здесь в селе, ну, собрали вокруг себя молодежь, несколько стариков, раздобыли немецкие автоматы и, когда мы подошли, решили ударить гитлеровцев с тыла.
— Товарищ подполковник, товарищ подполковник, — испуганным воплем прервал рассказ Черноярова ординарец Поветкина. — Военврач… Доктор… Ирина Петровна убита.
— Ирина Петровна, — забыв обо всем, вскрикнул Поветкин. — Где? Как?
— Там, партизан раненых перевязывала. Вышла из дома… Два снаряда… И…
Не дослушав ординарца, Поветкин бросился к дому у церкви.
Под сенью тополей у дома грудилась пестрая толпа военных и гражданских. Заметив бежавших офицеров, толпа расступилась, и Поветкин увидел санитарные носилки на земле и лежавшую на них Ирину. Военфельдшер Пилипчук и Марфа с Валей что-то делали, склонясь над ней.
Едва взглянув на лицо Ирины, Поветкин сразу понял, что судьба ее решена. Всегда нежные, с крохотными ямочками щеки ввалились, наливаясь мертвенной синевой. Полные розовые губы почернели, не закрывая ярко белевших зубов. Тусклые глаза смотрели отчужденно.
— Сергей Иванович, — увидев Поветкина, едва слышно прошептала она, — как все нехорошо, Сергей Иванович, раненых столько, а я вот…
Она пыталась поднять руку, но не смогла, обессиленно закрыла черные веки, и по щеке покатилась слеза.
— Ничего, Ирина Петровна, — с трудом подавляя страшную тяжесть в горле, проговорил Поветкин, — сейчас хирурга вызову, в госпиталь отправим…
— Пульс исчез, — держа руку Ирины, прошептал фельдшер Пилипчук.
— Да делайте, делайте что-нибудь! Спасайте, что вы шепчете, — отчаянно закричал на него Поветкин, но Пилипчук только ниже склонил голову, выпустил из своей руки безвольно упавшую на грудь Ирины ее руку и, видимо, так же с трудом владея собой, медленно снял фуражку. В толпе кто-то всхлипнул, и сразу же в несколько голосов пронзительно зарыдали женщины.
Поветкин, шатаясь, вышел из толпы.
— Сережа, — позвал его страшно знакомый, словно звучавший из какого-то потустороннего мира женский голос.
Поветкин ошеломленно остановился, встряхнул головой и испуганно осмотрелся. Никого из женщин поблизости не было.
— Сережа, — уже отчетливее, яснее и ближе раздался все тот же, удивительно знакомый голос.