Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 14 из 16



– Придурки! – вырвалось у Эдика.

– Да нет, – равнодушно пожал плечами Тиндарид. – Так было принято в Риме, а в Антиохии старательно подражали латинским модам и обычаям. Римская община по-прежнему полагала себя частью Империи. Это, еще Красса когда побили под Каррами, парфяне два легиона в плен увели и здесь поселили… Однажды наш толстый сосед, Публий Секст, подвыпил и стал меня лапать. Я вывернулся, но он разохотился уже, приказал мне заголиться и стать раком. Я его стукнул и убежал. За мной кинулись вдогонку. Сначала я решил укрыться у Тиридата, но погоня была близко, и я юркнул в храм Януса. Представь себе – вечер, стемнело уже, я врываюсь в целлу[43]и вижу, как в стене распахивается дверь! В ту самую пещеру! Я возблагодарил богов за спасение и перешел из века первого в век двадцатый… Спасибо дяде Терентию, пристроил у себя. Хотя какой он мне дядя! А, все равно роднее его у меня никого нет… И ты только представь себе, что было бы, узнай о туннеле тот же Наккаш! Никаких шансов! Хорошо еще, что врата открываются раз в полгода, и всего на пару минут… Но и этого хватило Мир-Арзалу с дружками! Автоматчики в античном городе – это предел всему!..

– И я, значить, – пробасил Гефестай, – из времен сих, хоть и не из этих мест. Сами мы из Индии, верные подданные кушанского царя. Имя у меня эллинское, как у Искандера, в честь бога Гефеста, только на кушанский манер. Ярнаев… это не фамилия, так отца моего звали – Ярнай, фамилии кушанам не давали… А в Антиохию меня дед Кадфиз привез и поместил в митраистский монастырь. Традиция у нас такая в роду, чтобы младший сын делался монахом, – все равно из наследства ничего не достанется, все на старшего перепишут, ну, кой-чего среднему перепадет… Из митреума я сбежал, мыкался-мыкался, чуть не сдох. Слава Митре, пособил Тиридат, переправил к Теренцию Варрону – так правильно звать нашего дядю… Теренций сам из римских патрициев, но с младых лет поставлен хранителем и стражем памирских врат…

– Кем поставлен? – осведомился Сергей, исчерпав ресурс удивления.

– А вот этого мы и сами не знаем! – добродушно ухмыльнулся Гефестай. – Может, этих хранителей – целая куча, а врат – сколько станций в московском метро! И шныряют они по всем временам, присматривают за человечеством, правят историю… Кстати, Тиридат тоже хранитель. А если бы проводился турнир Парфии по панкратиону, Тиридат запросто бы стал чемпионом! Надо будет ему сказать, пускай бы провел для нас мастер-класс!

– Все это очень интересно, – перебил его Эдик, – но позволю себе напомнить – мы в заднице!

– Тиридат должен нам помочь! – убежденно сказал Тиндарид.

– Да что ты говоришь! – комически изумился Эдик. – Правда, что ли?! И что теперь? Сидеть и ждать?

Сергей, ни слова не говоря, поднялся. Сейчас он чувствовал себя гораздо спокойней. Странно, его загружают невероятью, а на душе легчает! Лобанов подпрыгнул и повис на одной руке, цепляясь за решетку.

– Не, – доложил он, – не пролезть! Жердины кожаными ремешками перевязаны, а чем резать?

Он спрыгнул вниз и отряхнул руки.

– Как говаривал мой дед Могамчери, – протянул Эдик: – «Надейся только на самого себя!» Слышь, Гефестай? Ты у нас самый накачанный…

– И что? – подозрительно спросил сын Ярная.

– Попробуй ее сдвинуть!

– Хм…

Гефестай отошел к стене, взял короткий разбег и подпрыгнул, хватаясь за жерди. Уперевшись пятками в стену, он поднатужился и сдвинул решетку, выпрямляя ноги в коленях.

– Ура, – спокойно сказал Эдик.

– Руку! – придушенно рыкнул Гефестай.

Чанба подпрыгнул, хватаясь за опущенную пятерню, и был вознесен наверх, как рыбка маленькая. Рыбки большие – Тиндарид и Сергей – освободились сами.

Наверху был круглый сводчатый зал. Узкие бойницы в толстых стенах цедили свет, скрещивая пыльные лучики на каменном полу. Слева начинала закручиваться винтовая лестница, уводящая на верхние этажи башникёшк, откуда доносились глухие голоса, а справа висела на мощных петлях дверь, сколоченная из толстых лесин.

Гефестай подергал дверь.

– Заперто! – прогудел он и спросил деловито: – Вышибать?

– Действуй! – сказал Сергей.



Осторожничать было не в его правилах, да и какой толк от «взвешенного подхода», когда выбор прост, как ложка? Тут так – убей или умри! А с чего бы ему помирать? Или ожидать казни?

Гефестай подпрыгнул и ударил по двери обеими ногами. Навесы выдержали, а вот лесины оказались слабы – слетели с петель. Сын Ярная приземлился уже во дворе, за ним выскочили Эдик с Тиндаридом. Последним, щурясь в клубах трухи и пыли, выбрался Сергей. И замер – десятки стрельцов, пеших и конных, натягивали луки, целясь в их четверку. Снова заширкали мечи, покидая ножны, угрюмо засверкала сталь.

– Капец нам… – пробормотал Эдик.

Рассерженный аркапат, комендант крепости, тот самый губастый-щекастый, что вел конвой, вскинул руку с плетью. Раскрыл рот, готовясь отдать команду…

– Назад! – крикнул Сергей, отступая к башне, но по сорванным дверям уже топотали сапоги воинов с мечами наголо, видать, спустились с верхних ярусов кёшк.

Лобанов прянул влево, ныряя под руку с мечом, вывернул ее и прикрылся воином, взмокшим от боли, как живым щитом.

– Не стрелять! – заорал он, будто кто понимал его русский, и прорычал, докручивая конечность в кольчужном рукаве: – А ну, отдал меч!

Отобрав клинок, Сергей отступил к стене, волоча «щит» за собой. Тренькнула стрела, Лобанов отбил ее мечом и оглянулся. Гефестай поступил в меру своих сил – он столкнул лбами двух парфян и отнял их щиты. Одним щитом защищался от стрел, а другим отбивал наскоки мечников и копейщиков.

Эдик, хоть и не владел приемами панкратиона, но своего противника, косматого кочевника-сака в кожаных бронях, нокаутировал. Снял у того с пояса кнут и здорово им управлялся, стегал так, что перешибал дротики.

Искандер, раненный в ногу, щерился и отмахивался двумя мечами сразу. Стрелы выбивали ямки в кирпичной стене кёшк, улетали в пролом выбитой двери, но долго так продолжаться не могло. И когда во двор диза влетели шесть всадников в латах с ног до головы, с длинными, четырехметровыми копьями, Сергей ощутил смерзание кишок. Это были катафрактарии, тяжелая конница, парфянские рыцари. От этих панкратион не убережет…

Катафрактарии послали своих здоровущих, бронированных коней в галоп и угрожающе наклонили копья. «Как жуков на булавку…» – мелькнула у Сергея тоскливая мысль-предчувствие.

Неожиданно наперерез черным коням катафрактариев бросился белый конь с седоком в простой тунике. Его лысый череп блестел, как лакированный, а на мощную грудь спадала черная борода, завитая колечками по ассирийской моде. Седок издал повелительный крик, и катафрактарии замедлили свой бег, осадили коней, сворачивая с таранного пути. На Сергея пахнуло едким лошадиным потом и духом разгоряченного тела, из-под громадных копыт сыпанула глиняная крошка.

– Это Тиридат! – ликующе вскричал Искандер. – Тиридат!

Тиридат, махнув Тиндариду, подъехал к аркапату и заговорил с ним, указывая на пленников и взглядывая на небо, наверное, призывал богов в поручители.

– Он говорит, что мы не дэвы, – торопливо переводил Тиндарид. – О боги! Они нас посчитали дэвами, засланцами злого бога Аримана! Тиридат ручается за нас и… и говорит, что мы – охотники на дэвов!

– Спасибочки, – криво усмехнулся Эдик, – в киллеры записали!

Сергей отпустил полузадушенного воина, которого держал локтем за шею, и тот упал. Закашлялся, заперхал, отползая прочь. Аркапат дал себя убедить, и Тиридат сунул ему увесистый мешочек. Простые тут нравы, усмехнулся Сергей. Губасто-щекастый милостиво кивнул, принимая взятку, и прокричал команду «Отставить!».

Стрельцы ослабили тетивы луков, воины сунули мечи обратно в ножны. Отбой тревоги.

– Тиридат… – прошептал Искандер. – Боги, боги, сколько ж я тебя не видал! – Спохватившись, он торопливо проинструктировал товарищей: – Выкажите почтение! Тиридат – не простой парфянин, он фратарак, князь здешний, из древнего рода Михранов. И еще он вазург, то бишь вельможа царя царей!

43

Целла – святилище храма, иначе – наос.