Дама и музыкант

- А это? - она вынула из ящика стола кувшинчик с зельем.

Пряный запах разлился по покою. В глазах арфистки метнулся затравленный ужас.

- Ну вот, ты и призналась.

- Я ничего не хотела...

Медовые волосы упали, скрывая лицо.

- Все воры ничего не хотят. Они кричат и молят о снисхождении.

- Я не буду...

Истар подскочила, вздернув Виру за подбородок:

- Те двое, что были с тобой, спят сейчас наверху, а когда проснутся, почувствуют лютую жажду. Я не менее искусна, чем ты, в составлении зелий, питье уже ждет. И они станут очень голодны.. по женской ласке. Морталь! Истар вдруг резко повернулась к соглядатаю. - Она женщина?

Несколько минут она стояла, отвернувшись, прислушиваясь к возне и резкому визгу, перешедшему в задушенный стон.

- Она девушка, госпожа, - сказал Морталь тихо.

- В ее годы и с ее профессией? - в Истар клокотала насмешка. - Для кого, интересно, она бережет свой бутон? Не для тебя ли, а, Морталь?

Морталь фыркнул. Истар взглянула на то, как Вира дергается, пытаясь стянуть вниз задранную юбку, пряча лицо под волосами. Ей стало противно. Но Истар знала, что всегда надо завершать начатое дело - именно эта особенность помогала ей побеждать.

Она давно простила Хели любовь Гэльда, та была недоступна, но эта тварь, эта лицедейка... она получит за все. По губам Истар зазмеилась улыбка. Она встала на колени и ласковым движением убрала с лица Виры потные волосы.

- Мужчины голодны, - сказала она нежно, - но тебе не будет противно. Потому что ты сама будешь хотеть. Ты ведь хотела Гэльда, да или нет?! Морталь, дай списки песенок. Морталь!!

Истар читала взахлеб, от души, едва не выкрикивая каждое слово, и к концу третьей песни у нее заболело горло. Она поднесла списки к свече, отерла лоб.

- Я могла бы поступить жесточе. Я могла бы оставить тебя одну, как оставляет меня он, уходя в кабак, казармы или к Верховной. Хатан полнится слухами и сплетнями, и торговки на рынках судачат о его великой любви и - обо мне. Мы, живые, уже стали легендой. И я жду его по ночам, вздрагивая от стука двери, скрипа, шороха мыши за панелью, треска фитиля, и знаю, что шаги не его. И это больнее, больнее тут, внутри, горше, чем от любовного зелья. Слушай, слушай меня, воровка, слушай, низкий соглядатай, вам я открываю свою боль, и вы будете молчать. Слушай, лицедейка, я милосердней его: когда ты изопьешь любовной отравы, ты не будешь страдать от одиночества. И ты впрямь, впрямь надеялась получить его?!

Глаза Истар засверкали:

- Никто! Никто и никогда не получит Гзльда! Ибо он уже отдал свое сердце, а его не взяли!..

Она зажала рот рукавом, исторгая короткие рыдания. Вира молча смотрела на нее.

Наконец Истар сухо рассмеялась:

- Ну, довольно! Ты все забыл, Морталь.

Морталь наклонил голову.

Вира сделала попытку дотянуться до кувшинчика и опрокинуть его, но Истар, ловкая, как тэба, подхватила сосуд на лету.

- Зря стараешься! Пей!

Арфистка сопротивлялась изо всех сил, выкручивалась и пиналась.

- Морталь, помоги!

Вдвоем они придавили девчонку к полу и, оттянув за косы голову, влили в горло обжигающий взвар. Истар зажала Вире рот и нос, не давая выплюнуть, заставляя проглотить под страхом удушения.

Арфистка наконец перестала дергаться и лежала, как оглушенная, только пот тек по побледневшему лицу. Истар поднялась, тяжело дыша, поправляя разодранный кайн.

- Пусть полежит часок, войдет в желание, - выплюнула она. - Потом занесешь наверх. Или можешь сам заняться.

Морталь пренебрежительно сморщился.

- Надеюсь, мы не перебудили половину дома. К чему такая изощренность, госпожа?

- Ты становишься болтлив.

- Старею.

- Я хотела отомстить.

- Она ведь не успела.

- А если бы успела? Один шанс из тысячи. Но если бы?..

Истар наклонилась, задумчиво оглядела арфу и бросила ее в огонь.

Гомель, 7 - 10. 08. 1996.