Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 2 из 17



- Никак, Шагайка? Зачем забрела к нам?

- Здравствуй, куманек! Угадал, это я, - ехидно сказала бабка. - И чегой-то ты гуляешь в деловую пору, чем обеспокоен?

- Собственными делами, - угрюмо отвечал рыжий усач.

- Ой ли? Хитришь, председатель, нешто не знаешь, что по округе бежит слух, будто от вас дети убежали?

И никто не знает куда. Только мне сдается, что ты-то знаешь, ты мужик дошлый, из шила сделаешь мыло! В тебе секрет, отчего ребята пропали!

При этих словах председатель побледнел, и на загорелом лице проступили веснушки.

- Ну вот уж, выдумали, - проворчал он. - Целы все наши ребята!

- Целы? А ну-ка, покажи мне хоть одного паренька в красном галстуке?

- Да сколько хочешь...

- Пусть хоть один отзовется!

У председателя даже вспотел подбородок. Оглядевшись по сторонам, он вдруг увидел кого-то за плетнем и прокричал:

- Эй, кто там в красном галстуке, покажись!

Из-за плетня появился седой взъерошенный дед с красным галстуком на шее. Старушка отскочила на несколько шагов, всплеснула руками:

- Тьфу, озорник! Какой же ты пионер, старый леший?

- А я почетный пионер, - заявил дед.

- Меня не обманешь, нет-с, меня ке проведешь.

Я правду найду! - рассердилась старушка и поспешно свернула в проулок.

Не успела скрыться Шагайка, к озадаченному председателю целой стаей подлетели колхозницы. Они тормошили его, дергая за полы пиджака:

- Куда девались ребята? Куда пропали наши пионеры?

- Где Нюра моя? Где мой Пашка? Где Ванюшка? За малышами некому смотреть! Гусят караулить! Телят пасти! Который день без ребят - как без рук!

Председатель только усами шевелил, как рассерженный таракан.

- Вначале пропали ребята, а нынче ночью у кого пропали топоры, у кого лопаты! Что это делается?

- Да отстаньте вы, производим дознание. За тем и ходим!

Тут вожатый сел на завалинку, посадил рядом крольчиху и сказал:

- Ну и дела, Маша, просто удивление. Ты только не крольчись раньше времени, все расследуем!

Когда скрылись колхозницы, вожатый подошел к председателю и отрекомендовался:

- Петя Рысаков, назначенный к вам вожатым.

Председатель отвернулся от деда в красном галстуке и воскликнул:

- Где же вы раньше были? Всего бы на два дня раньше... Коварное дело у нас произошло, пропали ребята всем отрядом!

- Что же мне теперь делать? Какой же я вожатый без отряда? Крольчиху вот нес им в подарок...

- Насчет крольчихи не беспокойтесь, - отозвался Дед. - Мы ее успокоим, у меня старуха страсть любит всякое зверье. И уважатых любит.

- Это наш завхоз, товарищ Савохин, - познакомил председатель. - Сдаю вас ему на попечение. Накормит, напоит, потом во всем разберемся.

- Натощак трудно разобраться, - сказал дед, - пошли пообедаем.

Жил дед Савохин на самом краю деревеньки, такой маленькой, что все избушки ее можно было пересчитать по пальцам. Лепились они по косогору вразброс, сползая к болоту, от которого были отгорожены плетнями. Многие избы покривились, иные заколочены. Единственным украшением села был старинный барский дом, белевший оштукатуренными колоннами среди густого сада, да церковь с множеством куполов, похожих на луковицы.

- Бедноват ваш колхоз, - сказал Петя старику, оглядывая покосившиеся избы.

- А с чего же ему быть богатым, - ответил дед, - исстари бедней нашей деревни не было. Земли у нас песчаные. Луга заболоченные. И. с таких немудрящих угодий сколько лет еще барина кормили да попа содержали!

- Ну, теперь-то уж пятнадцать лет после революции прошло. Легче стало?

- Да.., барина стряхнули, а поп от бескормицы в другой приход сбежал. Теперь бы жить можно, да вот беда:

вся молодежь на стройку уехала.

- Далеко ли?

- Далеко, на Магнитные горы, какой-то большущий железный завод строить. Приехал к нам вербовщик, напел, как соловей, про эту стройку, ну, молодежь-то и подалась. А председатель, вместо того чтобы удержать хоть несколько парней-комсомольцев, сам их спровадил. "Ладно, - говорит, - в нашем нехитром хозяйстве я и без вас с одними бабами да стариками управлюсь".

- Однако пионерский отряд у вас был неплохой.

О нем добрая слава шла.



- Что и говорить, славились наши ребята. Прямо чудесники!

- Но почему же они пропали?

- Чудесники были - чудесно и пропали, - уклончиво ответил дед.

- Восемнадцатый год на свете живу, не первый год в пионерских делах кручусь и ничего подобного не видывал!

- Покрутись в нашем колхозе и не такое еще увидишь, - усмехнулся дед и толкнул дверь в свою избу.

РАЗНЫЕ БЫВАЮТ ВОЖАТЫЕ...

- Прошу любить да жаловать - это наш новый уважатый! - провозгласил дед, обращаясь к старушке, поднявшейся со скамейки. На лице ее отразилась радость.

- Милости прошу, сыночек, соскучилась я без уважатых, теперь заживем весело! В вас-то вся наша отрада.

Мало ли в нашем селе квартир, только я Никому не уступлю уважатого!

Петю заинтересовала такая любовь бабушки к вожатым, и он спросил, чем они ей понравились?

- Да уж и не говори, у каждого свой талант!

Бабушка быстро собрала обед, на столе появились иди, к ним гречневая каша да варенец. А крольчихе налила молока в ямочку, выдолбленную в полу. Старики сели рядом. Петя обедал, а они любовались аппетитом вожатого.

После обеда Петя хотел отдохнуть, но дед Савохин достал из ящика и подал ему старую бритву, мыльницу, кисть.

- А ну-ка, помолоди старика, ишь весь зарос!

Петя растерялся от неожиданности и взял бритву.

А старик быстро примостился перед зеркальцем.

- Ты наведи на ремне, - посоветовал он, - а то у меня борода чисто из проволоки.

- Я еще не бреюсь, - пролепетал Петя, - я и в руках бритвы не держал. Советую вам завести безопасную.

- Ну, ну, давай принимайся, - не слушал его дед.

"Наверное, здесь такой обычай - пообедал, брей хозяина, - подумал Петя. - Но как же я его буду брить, если не умею, а у него борода как проволочная? Соскользнет бритва, порежу!" Петя поежился.

- Слушайте, - сказал он, - в Африке бороды не бреют, а выщипывают, честное слово.

- Что ж мой старик,гусь тебе, что ли, - перья из него щипать? обиделась бабушка.

Савохин осмотрел Петю с ног до головы:

- Брить не умеешь, а уважатый - вот чудак. У нас тут был один до тебя, вот это уважатый! Не только меня - всех ребят дочиста брил. Ходили у него все с головами ясными, как коленки. Бывало, только и слышишь, как пищат у него под бритвой. "Терпи, - говорит, - это не роскошь, а гигиена". Страсть любил брить, на всех практиковался. Старушку мою и то остриг. Семьдесят лет косу носила, а тут модную прическу завела - уговорил! Вот это уважатый!

- А как его фамилия?

- По фамилии не помню, а прозвали мы его Стригунок.

Тут Петя вспомнил, что был такой ученик в городской парикмахерской, которого уволили за неспособность.

У него ни один клиент не уходил непорезанный. Парень был комсомольцем и согласился работать вожатым.

- Значит, не можешь, - сказал старик, - не той природы. - Он убрал бритву. - Ну, тогда через себя повернись, гоп-ля! - скомандовал он.

Бабушка и старик хлопнули в ладоши, глаза у них загорелись, как у любителей цирка перед представлением.

Петя совсем растерялся. А старики, разрумянившись от нетерпения, покрикивали:

- А ну живей, живей, гоп-ля!

Петя стоял неподвижно.

- Кого ж ты привел? - спросила бабушка. - Он ничего не умеет. Ах, какой до него ловкий был!

- Как он чисто делал двойной кульбет!

- Голубей изо рта пускал! - добавил старик.

- Горшки бил и заново делал!

- А помнишь, как подскакнул к потолку, да и прилип, да и спустился оттуда, как змей-искуситель, и язык показывает!

- А помнишь...

Старики не могли оторваться от забавных воспоминаний.

- Да, вот это был уважатый, у него по селу все ребята на руках ходили. Ничего не делали просто. Идешь, бывало, по селу - вдруг к тебе на плечи скок один, прыг другой! И вот стоишь, изображая пирамиду, пока не ссыплются! Одно слово - был акробат. В какой-то цирк обратно уехал, экая жалость!