Страница 98 из 117
На обратном пути не торопились. Да было и немного трудно двигаться из-за обилия еды. Когда дошли до сгоревшего продовольственного склада, Петер свернул туда. Шли среди развалин, мимо остатков корпуса для мармелада, корпуса для печенья, корпуса для конфет. Возле бывшего корпуса с сыром остановились.
- Не должно же было все пропасть, - пробормотал Петер.
Они пробрались среди развалин к слипшимся в сплошную груду жестянкам с плавленым сыром. Петер сдвинул в сторону деформированные, лопнувшие, вытекшие банки. Забирался все глубже. Чем дальше он залезал, тем лучше выглядели извлекаемые на свет жестянки. Наконец у него в руках оказалась одна, не поврежденная нисколько. Петер разыскал гвоздь, вогнал его камнем в банку и вскрыл.
- Пахнет вроде неплохо, а? - сказал он, протягивая банку Герману под нос.
Выковыряли пальцами по куску сыра и попробовали.
- Есть можно, - сказал Петер.
Они разгребли обломки и извлекли на свет Божий целые штабеля совершенно сохранившихся консервных банок. Господь небесный, это был пир! Сначала щи, а теперь сколько хочешь плавленого сыра. Они засунули по паре банок под рубашки, остальные спрятали среди развалин. Они еще вернутся, и не раз. О, счастливый день! Даже короткий дождь, застигший их возле йокенского кладбища, не смог испортить настроения. Поистине великий день.
Сбор вишни. В саду Скандлакского поместья росли четыре дерева вишни-стеклянки, и Герман с Петером отправились туда рано утром. Ягоды приходилось срывать еще незрелые, а иначе все могли подчистить дети Шубгиллы. Петер придумал новый способ собирать вишни. Он обрубал ветки лемехом плуга, тащил их на террасу господского дома и там уже обрывал ягоды, усевшись поудобнее. Деревья выглядели как после артиллерийского обстрела.
К обеду с полными ведрами шли обратно в Йокенен. Тащить было нелегко. Чтобы сократить путь, отправились через болото. Балансировали на узких тропинках среди кочек, спугивая с гнезд диких уток. Петер испытывал сильное желание вывалить осточертевшие вишни в болото, но Герман непременно хотел принести их в Йокенен. За болотом легли в траву, опять ели полузрелые вишни - что в животе, то уже нести не надо - и стреляли вишневыми косточками в кузнечиков.
На лесной опушке метрах в ста от них стоял двор старой Вовериши.
- Она раньше всегда горела, а в войну ей хоть бы что, - заметил Герман.
Петер решил исправить положение. Почему не могли они опередить природу, которая все равно каждые два года регулярно поражала сарай Вовериши молнией? Да никому до этого и дела нет. Одним домом больше или меньше, не важно, когда кругом столько пустых домов. Петер достал из кармана коробку спичек и двинулся ко двору Вовериши.
- Лучше всего начать с сарая, - решил он.
- А что, если Вовериша надумает вернуться? - колебался Герман.
- Подумает, что это сожгли русские, - ответил Петер.
Он направился к сараю, но только собрался поджечь пучок соломы, как они услышали, что издали кто-то зовет. Из дома или из сада? "Э-эй, вы-ы!" кричал кто-то, и было ясно слышно.
Герман предложил бежать, но Петер хотел расследовать дело. Он сделал себе дубинку и пошел к двери дома. Раскрыл дверь. Среди аккуратно расставленных ведер с водой, лопат и веников разлеглась толстая такса. Даже и не подумала лаять. Петер открыл дверь кухни. О Боже, вот это зрелище! На кухонной скамейке сидела старая Вовериша. Седые волосы в беспорядке висели вокруг ее лица, грязь налипла к рукам, проложила коричневые борозды на коже. Старуха выглядела как привидение.
- Идите поближе, мальчики, - обрадованно звала она.
Герман и Петер остались стоять на пороге. Они смотрели на остатки еды и грязные тарелки, но, правда, нигде не было ломаных столов, стульев и шкафов.
- Наконец-то кто-то пришел, - смеялась старая женщина, убирая с лица склеившиеся пряди волос. - Ты не сын бургомистра Штепутата? Ага, скажи своему отцу, что йокенцы меня бросили совсем одну... Все удрали, сбежали пленные, сбежала и моя батрачка, только Пизо остался.
Значит, толстопузую таксу зовут Пизо. Собака тем временем прыгнула на стол и разгуливала среди остатков еды.
- Я же не могу бежать, дети, - пожаловалась старуха. - Не могу даже в деревню придти... Кто-то должен за мной присмотреть. Вы меня, старую, не оставляйте.
- В Йокенен никого нет, - сообщил Герман.
- Но кто-нибудь должен смотреть за старой Воверишей, я ведь тоже отношусь к Йокенен. Скажи своему папе, мальчик.
- Война давно кончилась. В Йокенен русские, каждый справляется, как может, - сказал Петер.
- У меня никаких русских не было, - сказала Вовериша.
Она встала и толкнула клюкой дверь в чулан.
- У меня тут не так уж плохо, - засмеялась она, показывая на банки с вареньем, копченую колбасу, куски сала и ветчины. Мальчики открыли рты от удивления. Петер какое-то мгновение боролся с искушением просто войти и взять, что хочется - старуха же не сможет сопротивляться. Но Вовериша предупредила его желания.
- Возьмите себе колбаску, мальчики, - сказала она.
Петер выбрал метровую колбасину, разломал ее о колено и начал есть. У Германа комок встал в горле. Не от колбасы, нет, от неаппетитной грязи на столах и стульях. И там же ходит толстый Пизо.
- Их действительно больше нет, йокенских господ? - говорила сама с собой Вовериша, пока Петер поглощал колбасу. - И твоего отца тоже нет?
Герман покачал головой.
- Трактирщика Виткуна нет и камергера Микотайта нет, - продолжала старуха. - И маленький Блонски больше не разъезжает с криками по полю. Господа слезли с лошадей и уже больше на них не сядут. Они пересядут на еще больших лошадей. И потом опять где-нибудь станут господами.
Старая Вовериша всегда видела больше, чем остальные люди.
Петер засунул остаток колбасы под рубашку. Если не замечать грязи, то этот дом, обойденный всеми грабежами и пожарами, казался настоящей сокровищницей. Петер твердо решил приходить еще. Такой кладовой не было больше нигде на много километров вокруг.
Вовериша смотрела поверх своих очков, листая засаленную книгу, откуда она черпала всю свою премудрость. У Иезекииля или у пророка Даниила все точно описано, слово в слово. Красный конь победит коричневого коня. Так было предсказано в этой книге. И будет большое опустошение и разорение. Голод и зараза. Вовериша для всего нашла свое место. И зачем только люди так много лет шли следом за коричневым конем, если в книге Вовериши было четко написано, что коричневый конь погибнет?