Страница 18 из 117
По большим церковным праздникам они собирались вместе в каком-нибудь сарае в Йокенен, по двадцать человек и больше. Скопления такого рада хотя и запрещались, но в Йокенен не нашлось никого, кто бы донес на поляков за это. Где они доставали шнапс? Они поили допьяна какую-нибудь Марысю и потом все залезали на нее. Доходило и до драк, большей частью тоже из-за Марыси. При этом в ход пускались ножи. "В этом вся разница, - сказал Карл Штепутат. Немцы дерутся кулаками, поляки ножами".
Крестьяне обращались с поляками хорошо, так, как обращаются с хорошей собакой. Только маленький инспектор Блонски для самоутверждения все время кричал на поляков сверху вниз, сидя на своей лошади. Это было время, когда немецкие солдаты от Западного вала до Мемеля пели песню о польской девушке: "В маленьком пруду, нашли ее тело, как она была хороша! Не забудь Марысю, польское дитя". В Рождественское утро дядя Франц велел запрячь в сани лошадей для поездки в католический Ресель. Ядзя, Алекс и Антон поехали с ними.
- Они ведь тоже католики, - сказала тетя Хедвиг.
Ядзя с раннего утра суетливо металась по дому, расплескала молоко, забыла покормить индеек. Ее длинные черные волосы были уложены венком вокруг головы. Тетя Хедвиг дала ей меховую жакетку. В первых санях сидели дядя Франц и тетя Хедвиг, в сани с колокольчиком были запряжены Заяц с Цыганшей. За ними три поляка, Ядзя, свернувшись клубком, в середине, сберегая тепло. Выглядела она мило. Замерзшие дороги занесло свежим снегом. Дым из низких домов прямой свечой поднимался в хмурое небо. Бренчание колокольчиков на упряжи лошадей было единственным звуком в это Рождественское утро. Ядзя пыталась отогреть своим дыханием красный замерзший нос. Все было почти как в Рождество дома, на реке Сан. Такая же однообразная белизна на востоке, домишки, прижавшиеся к земле, чтобы не препятствовать снежным бурям, замерзший пруд со следами зайцев и ворон.
Церковная площадь в Реселе была полна саней и колясок. Антон остался с лошадьми, Ядзя и тетя Хедвиг вместе пошли в церковь. Они и сидели рядом. Все вдруг стали равны, макали пальцы в ту же святую воду и осеняли себя крестом. К причастию стояли рядом на коленях.
Дома Алекс отвел лошадей в конюшню. Тетя Хедвиг позвала поляков из людской за общий Рождественский стол. Жареный гусь. Тетя Хедвиг молилась по-немецки, Ядзя по-польски. Мужчины только сложили руки. Рождество 1939 года в Йокенен. Еще Польша не погибла!
Первое военное Рождество, но все так же, как и до войны. Как всегда, в Йокенен явился Дед Мороз. Он бродил призраком по деревне уже с начала декабря, следил, чтобы дети до темноты уходили со льда, заканчивали свои уроки, чтобы приносили матери дрова из сарая. Вместе с полевой ведьмой, поедавшей детей, и колдуньей-цыганкой Дед Мороз был третьим пугалом маленьких йокенцев. Наводя страх на детей перед Рождеством, дорожный обходчик Шубгилла зарабатывал этим кое-что на девятерых своих собственных.
У Германа Штепутата Шубгилла появился в первый раз вечером Николина дня. Он пока удовлетворился тем, что постучал в окно и показал свою страшную личину, повергавшую в ужас детей из поколения в поколение. Даже мазуру Хайнриху стало не по себе, когда за стеклом появилась эта рожа, а Герман бросился под стол и спрятался в ящике с обрезками ткани.
Во второй раз, за неделю до праздника, Дед Мороз вошел в дом. Он встал на пороге, занеся с собой много холодного воздуха и грязного снега, и начал размахивать потертой метлой, предостерегая Германа от дерзостей по отношению к матери.
У Петера Ашмонайта Дед Мороз не показывался.
- Радуйся, голубчик, что он не приходит, - сказала слепая бабушка. Если он придет, он тебя так отлупит, что ты потом долго не сможешь сидеть.
Порку Петер, пожалуй, стерпел бы, лишь бы только Дед Мороз появился. Или была в этом какая-то связь с ловлей рыбы без спроса?
За три дня до праздника лесник Вин привез в деревню целые сани елок. И еще каких! Одна к одной, пышные, все ветки на месте. Клиенты у Вина были постоянные. Самое большое дерево предназначалось для замка, где его ставили на веранде: ни в одну из комнат или залов оно не помещалось. Получил елку и Штепутат, и вернувшийся с войны Микотайт, и трактирщик Виткун. И у всех находилась для лесника Вина пара сигар и стопка шнапса, а в трактире даже целая бутылка. На простых крестьян такое обслуживание не распространялось, им приходилось заказывать свои елки в конторе поместья, платить наличными и самим забирать у лесника. Для работников поместья в усадьбу по распоряжению майора привозили сани маленьких елочек - их предстояло ставить в комнаты с низким потолком. Таким образом Рождественская елка оказалась и у Петера. Ее принесла с собой мать после вечерней дойки в сочельник. Слепая бабушка сразу же учуяла свежий елочный запах и стала петь про родившегося Иисуса Христа.
Сочельник в Йокенен начинается во второй половине дня, когда на землю опускаются сумерки, когда опушку леса за Вольфсхагеном уже не видно, а к усадьбе сворачивают последние сани с дровами. У Штепутатов были пряники, еще из мирных запасов. Но впервые пришлось их печь без марципана. Герман развешивал на елке самодельные бумажные цепи и соломенные звезды, в то время как Карл Штепутат укреплял на верхушке дерева украшение, поразительно похожее на прусскую кирасирскую каску. Герман ждал Деда Мороза, но тот не мог появиться раньше, чем Шубгилла вернется со своей службы на шоссе. Марта коротала время, напевая печальные песни. Подмастерье Хайнрих отбивал мягкими тапками такт и курил трубку за трубкой. Это было спокойное время сумеречный час, когда еще рано зажигать лампы, но уже слишком темно, чтобы работать.
Для Петера Ашмонайта сочельник начался позднее. Когда стемнело, он взял свой рюкзак и направился к пруду. Он очистил свою ямку от тонкой корки льда и вытащил из тайника в камыше свой примитивный сачок. Сначала надо посмотреть, что попалось в сеть. Петер водил сачком в воде, как ложкой в молочном супе, пока не почувствовал в нем что-то тяжелое. Он принес домой несколько карпов, хотя и маленьких, но все-таки карпов. Кроме Ашмонайтов, карпов в этот день ел только майор. Мама Петера варила рыбу, слепая бабушка пела "Святую ночь", а Петер ждал у окна. Дед Мороз не пришел, наверняка из-за утащенных карпов. Но подарки все-таки были. Они появились как-то вдруг. От матери пара штанов, а слепая бабушка тайком под одеялом связала рукавички.