Страница 4 из 4
Как же я теперь один, без Лизы? - стучало в висках. Нет, это невозможно, это невозможно, это невозможно. И тупая боль навалилась на голову, и оглушительно тикали ходики на столе.
Сергей прожил этот год как во сне. Одна только мысль о том, что надо вернуть Лизу или вернуться к Лизе, или что-то сделать, чтобы Лиза вернулась, одна только мысль эта и спасла его.
Он шел через этот год как через проклятое гиблое и гибельное болото, зная лишь одно: что надо пройти.
Было без пяти двенадцать, когда Сергей вышел из флигеля. Тихая звездная ночь простиралась над миром. Как живые дышали, то приближаясь, то отдаляясь, звезды. Гул Машины позади заставлял Сергея спешить. Возле яблони, перешагнув через обвитый разрыв-травой обруч, Сергей запрокинул голову вверх, широко раскинув руки, глубоко вздохнул.
Почему-то вспомнился ему ясный осенний день его первого студенческого сентября и то, как он случайно встретил и тут же купил у букинистов огромного Даля - не словарь, нет. Это был компендиум русских пословиц, своего рода энциклопедия России в мыслях, приметах и замечаниях.
...Четыре черных маленьких слепящих солнца в пульсирующей сетке ослепительно белых молний возникли с неба, и мир превратился в негатив.
Чья-то белая фигурка побежала к нему, и вспыхнул день в красках лета.
Это была она. Ее лицо было так близко, что казалось, что она - вот, руку протяни. Она бежала небыстро, как в замедленной съемке, и он боялся, что она оступится, упадет, и спешил к ней навстречу.
И чей-то голос, чужой и знакомый, читал стихи как читают письмо:
У старой яблони в саду
Тебя, мой друг, опять найду.
И будут снова дом и сад,
Как много, много лет назад.
И утра будет снова свет,
И солнце выглянет опять,
И тех, кого уж с нами нет,
Мы снова будем вспоминать.
Родной земли не позабудь.
Родные лица и слова.
Нам в звездный мир укажет путь
Разрыв-трава, разрыв-трава.