Страница 61 из 76
Брантли покачал головой. “Сама?” Что-то странное было в этом разговоре… эти люди говорили на понятном языке, но по временам произносили фразы, не имеющие смысла.
Пока он пытался сосредоточиться, Акорна сорвала лист с ближайшего растения и принялась жевать его с задумчивым выражением лица.
– Мало калия, – заметила она. – Проверьте питательную смесь.
– На вашем месте я бы это сделал, – жизнерадостно поддержал ее Пал, заметив удивление на лице Брантли. – У нее великолепная интуиция в том, что касается подобных вещей… хотя в некоторых вопросах она вовсе лишена интуиции, так что и здесь наличествует баланс.
– Что ты имеешь в виду – “лишена интуиции”? – спросила Акорна.
Отлично. Похоже, она обиделась, но, по крайней мере, обратила на него внимание. Пал усмехнулся.
– Неужели ты никогда не думаешь о будущем?
Брантли Герам решил последовать совету Пала. Это займет всего несколько минут, зато он докажет, что эта девица не такой эксперт в вопросах гидропоники, каким хочет показаться – а удовлетворение от сознания собственной правоты стоит затраченных усилий. Он знает эту систему; он сам построил ее и сам поддерживает ее работу. И никакая хорошенькая девчонка не сможет выполнять эту работу лучше, чем его автоматическая система баланса!
– Конечно же, я думаю о будущем, – возразила Акорна, обращаясь к Палу. – Практически только об этом и думаю – о том, сколько детей мы можем здесь разместить и как скоро мы сможем начать перевозить их сюда.
– Я имел в виду твое собственное будущее, – терпеливо пояснил Пал.
– Калум работает над этим.
– Ищет твой дом? Да, но я не об этом говорю.
Зрачки Акорны сузились:
– Без людей моего вида, – сказала она, – у меня нет личного будущего.
– Именно потому, – заметил Пал, – я и говорил, что у тебя не во всем есть интуиция, Акорна. Рядом с тобой есть такие же люди, как ты, а ты этого не замечаешь. Разве мы хотим не одного и того же? Разве нас не одно и то же заботит? Или мне нужно отрастить белый мех на ногах, чтобы ты меня заметила? Или вся твоя любовь отдана исключительно маленьким и беспомощным? Может, мне ногу сломать, и тогда ты меня заметишь?
– Я бы этого не советовала, – сказала Акорна. – Я не знаю, смогу ли лечить переломы.
Они уже обнаружили, что целительские способности Акорны не безграничны: паралич Дельзаки Ли был для нее неизлечим, она только могла снять некоторые симптомы.
Пал вскинул руки, словно бы взывая к небесам:
– Ты просто невозможна! Ты нарочно делаешь вид, что не понимаешь меня!
Акорна взяла его за руку.
– Неужели тебе не приходило в голову, – мягко заговорила она, – что, возможно, именно это и не стоило бы понимать?
– Нет, и я не понимаю, зачем ты так поступаешь!
Акорна глубоко вздохнула.
– Пал. Мы ничего не знаем о моем виде. Вы достигаете физической зрелости только к двадцати годам; я достигла ее к четырем. Вполне может быть, что еще через четыре года я состарюсь.
– Мне все равно, – прервал ее Пал. – И, если это и так, тем больше причин сейчас жить полной жизнью!
– Мы даже не знаем, скрещиваются ли наши виды.
– Я хотел бы провести некоторые эксперименты. Нам даже лаборатория не понадобилась бы… – Пал улыбнулся, – и я был бы счастлив повторять эти эксперименты снова и снова.
– Разве ты не хочешь иметь детей?
– Госпожа моего сердца, – сказал Пал, – у нас будут дети. Для начала – несколько сот детей!
…Взглянув на результаты анализа проб воды, Брантли Герам не поверил своим глазам. До него донесся веселый смех Пала и Акорны. Что ж, подумал он, хорошо: девчонка оказалась права, уровень содержания калия действительно понижен. Ей просто повезло: она угадала. Просто повезло.
Эд Минкус включил коммуникатор в офисе Стражей Мира. Поняв, кто желает с ними связаться, он проглотил ругательство и повернулся к Десу Смирнову.
– Это инспектор, – прошипел он. – По поводу стрельбы в доке. Скорбящий отец направляется сюда, и нам придется доказывать, что тот идиот погиб не по нашей вине или небрежности.
– По небрежности?.. – Дес поспешно схватил трубку коммуникатора. Любая инспекция была для них потенциально опасна. Когда-нибудь этот человек узнает, как мало он смыслил до сих пор в делах собственного департамента. Когда он начнет проявлять заинтересованность в некоторых вещах, нужно будет приложить усилия, чтобы он ничего не обнаружил…
– Да, сэр, разумеется, сэр. Все файлы готовы, а также и видеозапись этого… э-э… прискорбного инцидента, – уже говорил Дес в трубку коммуникатора, изображая совершеннейшую искренность и невинность. – Да, Да. Я записал имя: Хафиз Харакамян.
Он положил трубку так, словно это была ядовитая гадина, с которой нужно было обращаться крайне осторожно.
– Что, значит, сюда летит Харакамян-отец?.. – внезапно Смирнов осознал, откуда ему известно это имя и понял, кем на самом деле был человек, известный им как “Фаркас Хамисен”, и какое отношение он имеет к Рафику Надежде. – Мы сохранили файлы? Мне казалось, мы все это дело передали Надежде?
– У него есть копии, но в наших файлах отражена вся история с вольфрамовой бомбой – и это поможет нам сберечь наши бесценные потроха!
Смирнов мрачно посмотрел на своего подчиненного:
– Ты думаешь?
Дверь распахнулась, и вошла их новый клерк, Кауди, весьма фигуристая молодая женщина; следом за ней двигался человек, о чьем появлении Кауди не успел оповестить свое начальство.
– Сколько раз я говорил… – начал было Смирнов угрожающим тоном, но немедленно сбавил обороты, увидев того, кто вошел следом за Кауди. – О, сэр, мы не ожидали, что вы прибудете так быстро, – он быстро вскочил и поклонился. – Позвольте мне и моему партнеру выразить вам наши глубокие соболезнования и сожаление в связи с гибелью вашего сына.
– Я хочу просмотреть записи, – совершенно ровным, лишенным выражения тоном проговорил Хафиз Харакамян, усевшись перед видеоэкраном и выжидательно переводя взгляд с него на Смирнова.
Минкус так поспешно бросился искать нужный файл, что едва не упал. Здесь было записано все: медленное движение Харакамяна-младшего к кораблю, обнаружение вольфрамовой бомбы при помощи сканера, бег Стражей к месту возможного происшествия, выстрелы, положившие конец жизни неудачливого убийцы. И самое важное – обезвреживание Десом вольфрамовой бомбы.
– Не может быть, чтобы он был так глуп, – пробормотал Хафиз; услышав это, Минкус и Смирнов немного успокоились.
– Как видите, почтенный Харакамян, у нас практически не оставалось выбора! Если бы это устройство было установлено… – Смирнов выразительно пожал плечами.
– Да, я понял, – Хафиз поднялся из-за стола и посмотрел на Стражей с холодным и каким-то отстраненным выражением. – Я прилетел, чтобы забрать его останки.
– Их нет. Он был кремирован, – поспешно сказал Эд.
– Кремирован? Ты осел! Лошадиная задница! Вонючий плевок верблюда…
– Рафик сказал, что именно так…
– Рафик? – Хафиз опустил руку, поднятую в патетическом жесте. – Рафик здесь? – его лицо просветлело. – Значит, все было сделано так, как заповедано Пророками?
– Разумеется! Как вы могли подумать, что мы можем так небрежно отнестись к столь важному вопросу? – сказал Смирнов. – И, разумеется, Надежда лично руководил всей церемонией. Однако он на пути к вам; он полагал, что ему необходимо самому повидаться с вами…
Выражение лица Хафиза изменилось, он посмотрел на Смирнова так, словно тот был верблюжьим плевком на парадном костюме:
– То есть, бомба была предназначена моему племяннику?
– Да? – Эд Минкус невинно воззрился на почтенного Харакамяна.
– Между ними был разлад, это верно, – опустив голову словно бы в глубокой печали, проговорил Харакамян. Потом, чуть искоса взглянув на Стражей, продолжил: – Полагаю, вы не знаете, где может находиться подопечная моего племянника? Должно быть, она полетела вместе с ним, дабы доставить мне прах моего сына?