Наследница Единорогов

Когда костер разгорелся и вода начала закипать, Кетала заставила Лакшми подняться, хотя Буддх и Фаиз возражали, заявляя, что она будет кашлять на их еду.

– Не обращай на них внимания, – сказала Кети. – Пар помогает при болезнях дыхания. По несколько раз за ночь ты будешь вставать и дышать паром – слышишь меня? Вдыхать пар.

– Зачем? – пискнула Лакшми.

– Успокойся, – вступила в разговор Яна прежде, чем Кетала вышла из себя и завершила спор с Лакшми своеобычной оплеухой. – Пар поднимается вверх, верно? Сита Рам – Наверху, Черный Старик и Флейтист – Внизу. Грудной кашель идет от Черного Старика и Флейтиста. Пар поднимает его вверх, к Сите Рам.

Кетала закатила глаза, но спорить не стала.

– Просто делай так, как тебе говорят, Лакшми. Вдыхай пар и надейся на то, что Шири Теку еще сколько-нибудь продержит тебя на сортировке и не станет отправлять таскать вагонетки.

– Верно, – согласилась Яна. – Если она спустится Вниз, то Черный Старик и Флейтист снова смогут наложить на нее проклятие.

В эту ночь Яна взяла Чиуру спать с собой. Она не стала бы возражать, если бы Чиура полакала, и она не стала бы бить малышку, как это сделала Лакшми. Как бы то ни было, Чиура почти не плакала: она подлезла под руку Яны, прижалась к ее боку и уткнулась лицом ей в подмышку, словно котенок, тычущийся в брюхо кошки в поисках молока. Когда-то она видела выводок котят – теплых, с мягкой шерсткой… но это было до рудников… Яна сморгнула слезы. Ничего хорошего не будет от того, чтобы думать о прошлом. Это был первый урок, который каждый из них получал здесь. Ты был рабом главы твоей команды – Шири Теку или кого-нибудь еще – и он вычитал из твоей оплаты стоимость еды и одежды, а остальное шло в оплату той суммы, которую получила твоя семья, продав тебя сюда. Когда вся сумма была собрана, ты мог вернуться домой или остаться работать здесь и посылать деньги своей семье. Правда, чтобы собрать всю сумму и выкупить себя, нужно было очень много времени. И все-таки, наверное, некоторым детям это удавалось. Иногда дети просто пропадали – а ведь они не были больны или покалечены; в рудниках их больше не видели, они не работали ни в других сменах, нив других командах. Как Сурья. Она была на год старше Кеталы, но недавно пропала из команды. Должно быть, она отработала свой долг, и ее послали домой. Яна не знала, что будет с ней, когда она отработает свой долг. Она не знала, как найти свою семью. Она была слишком маленькой, когда ее продали сюда, и помнила только, что ее привезли издалека. Может, ее семья и не захочет, чтобы она к ним возвращалась: у них было слишком много детей и слишком мало еды. Может быть, она просто отправится в город и там найдет себе работу полегче. Любая работа будет легче, чем таскать вагонетки… Она уснула тяжелым сном, в котором ей приходилось тащить все большие и большие вагонетки по такому крутому склону, которого никогда не было в рудниках, а позади ее подстерегал Флейтист – темный, безликий, угрожающий… Всю ночь во сне ее ноги вздрагивали, словно перенапряженные мышцы забыли, что такое отдых. Но когда бы она не просыпалась, рядом с собой она чувствовала теплую маленькую Чиуру, и это немного успокаивало ее: это было почти так же хорошо, как иметь своего собственного котенка…

В напряженном молчании горняки проследовали за Палом в дом Ли. Они не знали, чего ожидать от этой встречи. Окна были зашторены, чтобы не допустить в дом палящие лучи кездетского солнца, и потоки прохладного ароматного воздуха легким ветерком пролетали под высокими потолками комнат. Гости еще моргали, пытаясь привыкнуть к переходу в мягкий сумрак от ослепительного жаркого сияния, когда раздался негромкий звук, и перед ними появился Дельзаки Ли в своем кресле-каталке.

Пока Пал и Джудит представляли горняков своему нанимателю, Калум, державшийся чуть позади, изучал человека, чьи власть и влияние привели их в его дом. Иссохшее тело было большей частью скрыто жесткими броккардовыми одеяниями: Калум видел только морщинистое лицо старика с умными внимательными темными глазами. Когда ему представили Акорну, эти глаза вспыхнули. Калум внутренне напрягся.

Именно она и нужна ему, подумал он. Все остальное – только предлог.

Однако его подозрения в большой степени унялись в ходе долгой и напряженной беседы, последовавшей за представлением и предложением еды и питья. Очевидно, Ли изучил их вкусы и постарался угодить своим гостям: было подано килумбембское пиво для Гилла, охлажденный фруктовый сок для Акорны и разнообразные холодные и освежающие напитки для Калума и Рафика. Однако мистеру Ли явно хотелось поскорее покончить со всеми этими любезностями и перейти к делу: пока они вели вежливую светскую беседу, скрюченные пальцы старика нетерпеливо подрагивали над пультом управления, вмонтированным в ручку кресла. Когда Гилл, допив свое пиво, попросил объяснений, он вздохнул с явным облегчением.

– А теперь, мистер Ли – нам обещали некоторые разъяснения. А именно: почему вы так хотели доставить нас сюда, и почему вы так уверены, что мы примем ваше предложение?

– Требуется ваша помощь, – ответил Ли, – чтобы разрушить нелегальную, но хорошо защищенную систему детского рабства на этой планете.

– Ходят слухи о страшной судьбе беззащитных детей на Кездете, – подтвердил Рафик.

– Реальность, – заметила Джудит, – гораздо хуже слухов.

Гилл обнял ее за плечи одной рукой.

– А каким именно образом основание горнодобывающих станций на лунах Кездета поможет уничтожить существующую систему? – спросил Калум. – И почему вы выбрали именно нас?

– На второй вопрос ответить легче, чем на первый, – заговорил Ли. – Я выбрал вас, полагаясь на личные отзывы Джудит Кендоро, подкрепленные прочтением засекреченных файлов “Объединенных Производителей”. Люди, которые могут разорвать контракт и навлечь на себя гнев межгалактической компании ради защиты одного ребенка, возможно, согласятся рискнуть ради спасения многих детей.

Калум чувствовал, что Ли не открывает им всех своих мыслей – но, с другой стороны, глава финансовой и индустриальной империи с многомиллиардным бюджетом редко раскрывает все свои мысли.

– Для ответа на первый вопрос, – продолжал Ли, – требуется небольшой экскурс в работу существующей системы.

Он ненадолго умолк; его темные глаза обежали собравшихся за столом. Наконец, убедившись, что его слушают все, он продолжил:

– Кездет, как Сатурн, пожирает своих детей. Небольшое количество высокооплачиваемых технических работников, бюрократов и торговцев – это лишь вершина пирамиды, в основании которой лежит эксплуатация человеческого труда, крайне скупо оплачиваемого. А в самом низу этой пирамиды находятся дети – дети Кездета и нежеланные дети с других планет. Агенты Кездета посещают перенаселенные, бедные планеты, где планетарное правительство почти неспособно предоставлять жителям основные социальные услуги. Они обещают работу и образование бездомным детям, сулят им начальную трудовую подготовку и возможность лучшей жизни. Реальность прискорбно отличается от обещаний. Подготовка? Да, наниматели утверждают, что дети проходят “подготовку” в течение многих лет, в течение которых им ничего не платят. Работа? Да – зачастую, по двадцать часов в сутки. А образование? – Ли печально улыбнулся. – Все, чему учатся большинство этих детей – это то, что, если они не будут работать, то не получат еды. И этот урок они усваивают очень хорошо. Неграмотные, полумертвые от голода, разлученные со своими семьями, если таковые у них и были, они полностью зависят от настроения своих нанимателей. Дети-рабы – вот хребет экономики Кездета.

– Детский труд и рабство – это нарушение закона Федерации, – заметил Рафик. – Ведь законы действуют на Кездете так же, как и в других местах?

Улыбка Ли была полна безграничной печали.

– Об инспекциях всегда становится известно заранее, и у владельцев фабрик есть время спрятать детей или сделать вид, что они исполняют только дозволенные работы – подносят воду и еду взрослым рабочим. Стражей Мира Кездета хорошо оплачивают… как вы это говорите? Под столом?