Страница 21 из 31
Этьен смотрел, и больше всего его поразил канал - речка Скарпа, выпрямленная каналом, ночью он их не видел. От Воре до Маршьена на протяжении двух лье канал шел по прямой и казался ровной лентой матового серебра, а вдоль него тянулась, убегая в бесконечность, обсаженная деревьями насыпная дорога, возвышавшаяся над низиной; меж зеленых берегов блеснула голубовато-серая водная гладь, по ней медленно скользили баржи с красной кормою. Близ шахты находилась пристань, видны были стоявшие на причале баржи, в них грузили уголь, подвозя к ним вагонетки по мосткам с рельсами. Затем канал делал поворот и наискось пересекал болото; вся душа этой гладкой равнины заключена была в геометрических линиях канала, проходившего по ней, как большая дорога, перевозившая уголь и железо.
Этьен перевел взгляд на рабочий поселок, построенный на плоской возвышенности, - издали виднелись черепичные красные кровли. И вновь любопытство влекло его к Ворейской шахте, даже к глинистому пологому скату, у подножия которого высились два огромных штабеля кирпичей, изготовленных и обожженных на месте. За изгородью двора проходила ветка железной дороги, обслуживавшей копи. Должно быть, последняя партия ремонтных рабочих спустилась в шахту. По двору медленно двигался товарный вагон, который подталкивали рабочие под пронзительные свистки десятника. Исчезло все обаяние неведомого, таившегося во мраке, непонятного громыхания, необъяснимых раскатов грома, сияния непостижимых звезд. Вдали вздымались к небу доменные печи и коксовые батареи, но пламя, горевшее над ними, побледнело еще в час рассвета. Ничего не оставалось прежнего, кроме прерывистых всхлипываний водоотливного насоса и пыхтения, похожего на шумное, долгое дыхание людоеда, обозначавшееся в воздухе серой дымкой, которую Этьен различал теперь, - дыхание ненасытного, прожорливого чудовища.
И вот Этьен решил остаться. Быть может, ему вспомнились светлые глаза Катрин, взгляд, который она бросила, уходя в поселок. А возможно (скорее всего именно это и подействовало), его привлек ветер возмущения, подувший в угольных копях. Он и сам этого не знал. Но он решил опять спуститься в шахту, чтобы страдать и бороться; он с ненавистью думал о тех людях, о которых говорил Бессмертный, об откормленном, тучном божестве, которому тысячи голодных, никогда не видевших его, отдавали свои силы и свою кровь.
* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *
I
Усадьба Грегуара, именовавшаяся Пиолена, находилась в двух километрах от Монсу, к востоку от города, в сторону Жуазеля. Господский дом квадратное здание без всякого архитектурного стиля - построен был в начале прошлого века; из всех обширных земель, когда-то входивших в имение, осталось около тридцати гектаров, окруженных изгородью; содержать владение в порядке было нетрудно. Прекрасный огород и плодовый сад Грегуара стали знамениты: фрукты и овощи, выращиваемые в Пиолене, славились во всей округе. Правда, в усадьбе не было парка, его заменял маленький перелесок, зато аллея в триста метров, обсаженная старыми липами, ветви которых переплетались, образуя длинный свод - от ворот до крыльца дома, считалась одной из достопримечательностей на этой голой равнине, где на всем пространстве между Маршьеном и Боньи большие деревья были наперечет.
В то утро супруги Грегуар встали в восемь часов. Они любили поспать и обычно поднимались часом позже; но буря, бушевавшая ночью, привела их в нервное состояние. Муж тотчас же отправился посмотреть, не натворил ли ветер беды, а жена, надев фланелевый капот и шлепанцы, пошла на кухню. У этой низенькой толстой старушки даже в пятьдесят восемь лет, при белоснежных сединах, лицо хранило детски удивленное выражение.
- Мелани, - сказала она кухарке, - не спечь ли вам слоеную булку, раз тесто уже готово? Барышня встанет через полчаса, не раньше. А с каким удовольствием она выпьет за завтраком чашку шоколада со слоеной булкой... Право, приятный был бы ей сюрприз!
Кухарка, худощавая старуха, служившая у Грегуаров тридцать лет, засмеялась:
- Верно, хороший сюрприз!.. Плита у меня топится, духовка поди уже накалилась. Онорина мне подсобит.
Онорина, девушка лет двадцати, взятая Грегуарами еще девочкой и воспитанная в доме, исполняла теперь обязанности горничной. Вся прислуга состояла из двух этих женщин и кучера Франсиса, на котором лежала черная работа, Садовник с, женой ведали цветником, огородом, плодовым садом и скотным двором. Порядки в доме были патриархальные, и в этом маленьком мирке царило доброе согласие.
Госпожа Грегуар, еще лежа в постели, задумала сделать дочери сюрприз и угостить ее слоеной булкой; теперь она осталась в кухне, чтобы проследить, как будут сажать тесто в печь. Кухня была огромная, и, судя по великой опрятности, царившей там, по богатому набору кастрюль, котлов, горшков и прочей утвари, которой ее оснастили, она имела важное значение в доме, В ней стояли приятные запахи вкусных яств. Шкафы, поставцы и лари были битком набиты запасами провизии,
- Смотрите, пусть хорошенько подрумянится, - наказывала г-жа Грегуар, направляясь из кухни в столовую.
Хотя весь дом отапливался при помощи калориферов, в столовой разожгли камин, и в нем веселым пламенем горел каменный уголь. Впрочем, в обстановке не было никакой роскоши! большой стол, стулья, буфет красного дерева? только два глубоких мягких кресла свидетельствовали о любви хозяев к удобству, комфорту, о том, как приятно и полезно для пищеварения посидеть у камелька после сытных трапез. Супруги никогда не заглядывали в гостиную, проводили время и столовой, по-семейному.
Вскоре возвратился г-н Грегуар, одетый в теплую куртку из толстой байки, в шестьдесят лет такой же румяный, как и жена, с великолепной седой шевелюрой, с крупными чертами славного, добродушного лица. Он поговорил и с кучером и с садовником: серьезных повреждений не оказалось, только сбило ветром с крыши дымовую трубу. Г-н Грегуар любил надзирать за порядком и каждое утро обозревал свою усадьбу: она была не велика, не доставляла ему особых забот, зато он черпал в ней все радости помещичьей жизни.
- А что Сесиль? - спросил он. - Не собирается сегодня вставать?