Рулевой

процитировала она шепотом,

Брим без труда договорил строки романса, сочиненного тысячу лет назад древним композитором со смешной фамилией Джульетта:

Авалон исчез где-то далеко-далеко, чуть слышный оркестр играл словно на другом конце Галактики, и тихое журчание гравифонтана окутывало их покрывалом уединения. Выглянувшие из-за темной громады Лордглена две луны Авалона — обе сияли полными дисками — залили парк волшебным золотым светом. Они молча постояли еще мгновение, потом он притянул ее к себе; она зажмурилась и охватила руками его шею. И вся Вселенная свелась для него к этим полным, влажным губам.

Брим почувствовал, что весь дрожит от прикосновения ее тела и терпкого, кружащего голову аромата духов. Он открыл глаза. Ее глаза тоже были открыты, и он прочитал в них все, что хотел знать.

— Марго, — прошептал он, не отрывая губ от ее. — Я хочу… — Он сглотнул и тряхнул головой. — Нет, мне просто необходимо заняться с тобой любовью — сейчас же…

Ее глаза продолжали смотреть в его, а тяжелые веки, казалось, сделались еще тяжелее.

— Ну наконец-то, — прошептала она с сонной улыбкой. — А я уже начинала бояться, что мне придется просить тебя об этом. — Потом ее глаза закрылись, и она снова слилась с ним в поцелуе, и они долго-долго не отрывались друг от друга, прежде чем рука об руку вернуться во дворец.

— У меня комната наверху, — предложил Брим в полупустом, наполненном музыкой зале, — мы могли бы уединиться там на несколько циклов.

Она тихо рассмеялась, ведя его между танцующими парами к дверям из слоновой кости.

— Ничто не доставит моему кузену Онраду большего удовольствия, чем созерцание нас с тобой в постели, — сказала она тихо. — И это ему удастся — во всех ракурсах, — если мы доверимся гостеприимству Лордглена. — Она тряхнула золотыми кудрями. — Нет, Вилф, мы проведем это время в другом месте — там, где никто не осмелится нарушить наше блаженство.

Брим приподнял бровь.

— В Эфферианском посольстве, — уверенно сказала Марго. — Я живу сейчас там. И поверь мне, Брим, уединение принцессы Эффервик не нарушается, там ни одной видеокамерой, ни одним микрофоном — тем более в ее спальне.

В темном салоне длинного посольского лимузина Брим изо всех сил старался соблюсти приличия. Судя по всему, Марго это тоже давалось нелегко, поскольку она тоже то и дело ерзала на сиденье и несколько раз беспокойно сжимала его руку. В конце концов машина плавно притормозила у маленького, слабо освещенного подъезда.

— Служебный вход, Вилф, — объяснила она с улыбкой и покраснела; рослый привратник в зеленой ливрее, деликатно отводя взгляд, отворил им дверцу лимузина. — Надеюсь, ты понимаешь…

Брим тихонько усмехнулся.

— Мне кажется, любой из присутствовавших на балу пошел бы на убийство, только бы оказаться на моем месте у этого служебного входа, — ответил он, целуя ее руку. Он помог ей выбраться из машины и вслед за ней прошел в подъезд, по узкому коридору (тоже явно предназначенному для слуг — уж эту-то сторону жизни империи Брим знал хорошо!) к лифту. Меньше чем через цикл он уже стоял в ее неярко освещенной спальне. Краем глаза он видел, что и здесь царит неописуемая роскошь, однако это не имело ровным счетом никакого значения — ничего, кроме самой Марго, не имело значения. С пульсом, громко стучащим в ушах, он едва услышал, как щелкнула задвижка на двери, и Марго оказалась в его объятиях, и дыхание ее было таким же неровным, как у него. Она дразнила его рот своими губами и языком.

А потом ее руки вдруг отпустили его. Он открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как она потянулась руками себе за голову. Она счастливо улыбнулась, чуть прогнула спину и отбросила бретели платья в стороны, открыв свою белоснежную грудь. Мгновением спустя платье и пояс лежали на полу у ее ног. Белья на ней не было. С бешено колотящимся сердцем Брим смотрел сверху вниз на розовеющие в полумраке спальни бутоны сосков и почти невидимую паутину сосудов вокруг них. Он почувствовал, как его руки начинают непроизвольно трястись.

— Быстрее, Вилф, — прошептала она, пока он путался в многочисленных застежках мундира. — Ну же…

Сбросив одежду, он снова привлек к себе ее трепещущее тело и начал целовать ее полуоткрытые губы, а мысли его лихорадочно путались.

И они рухнули на огромную, завешенную балдахином кровать.

Задолго до рассвета Брим проснулся и сел на край кровати, вдыхая аромат Марго и лаская пальцем узкую полоску золотых волос на ее животе. Она вздохнула и вздрогнула; пальцы его двинулись вверх, задержавшись на мгновение на пупке.

Он подумал о своих руках. Они были мягкими — пилоты редко набивают себе мозоли. Но лет этак девять или десять назад он вряд ли смог бы ласкать ее так. Тогда его руки были такими же заскорузлыми, как руки любого другого карескрийского шахтера. Он заставил себя подумать об этом еще немного — всегда полезно вспомнить о своем происхождении, особенно если находишься в такой роскоши, предаваясь наслаждениям.

— Вилф, — прошептала она немного позже, притянув его лицо ближе к своему. — Что мне делать с Роганом?

Брим пожал плечами и прикусил губу.

— Мне кажется, я должен испытывать по отношению к нему некоторое чувство вины, — без выражения ответил он. — Насколько я слышал, вы любите друг друга.

Она покачала головой.

процитировала она нараспев, печально.

Он придвинулся ближе к ней и терпеливо ждал, пока она соберется с мыслями.

— Чего не знает почти никто в империи — и чего не знаешь ты, — продолжала она, помолчав, — так это то, что я никогда не любила его. — Она посмотрела на Брима и печально улыбнулась. — О, он везде появляется со мной. Я не настолько глупа, чтобы пытаться уверять тебя в том, будто это не так. Ты ведь сам видел меня вчера вечером. Но при всем этом мы не более чем близкие друзья, и дружба наша основана всего-то на политической целесообразности. — Она иронически улыбнулась Бриму. — Наш ребенок будет править и всем созвездием Эфферов, и пятью промышленными планетами Торонда. — Она невесело усмехнулась. — Старый лис Грейффин IV задумал это давным-давно — сразу же, как у моего отца родилась дочь. Он устроил этот брак в день моего рождения. А Рогану тогда исполнилось пятнадцать лет.

— А Ла-Карн тебя любит? — спросил Вилф, когда она замолчала, — почему-то он отчаянно боялся услышать ответ.

Она улыбнулась и снова покачала головой, глядя в потолок.

— Иногда, когда мы вдвоем, он говорит мне это. Но за исключением тех немногих циклов, что мы проводим вместе, его, похоже, гораздо больше интересует его карьера в Адмиралтействе.

Брим негромко рассмеялся.

— Помнится, я и сам не так давно клялся в вечной любви, — сказал он. — Да и условия были, насколько я понимаю, сходные.

— Но ты ведь говорил это искренне? — спросила она, резко садясь, чтобы посмотреть ему в глаза.

Он спокойно встретил ее взгляд.

— Я готов поклясться во всем, что сказал тебе. Марго, — медленно произнес он. — И сейчас, и раньше.

Она прижалась к нему, нежно поцеловав в губы.

— Я верю тебе, Брим, — сказала она. — Как верила тебе раньше.