Рулевой

Негромкая музыка сливалась с приглушенным шумом разговоров за столиками и с мелодичным звоном бокалов. В дальнем конце комнаты в высоком каменном камине пылали поленья. Тонкий аромат специй и дорогих духов смешивался с запахами вина, хоггапойи и горящего дерева, образуя букет абсолютной роскоши, в существование которой Бриму даже верилось с трудом.

Метрдотель усадил Марго в кресло с высокой спинкой за ближним к камину столиком — второе кресло стояло так, что оба сидевших за столом размещались лицом к огню. Каким-то образом это изолировало их столик от остальных посетителей. В неярком живом свете горящего камина лицо Марго казалось еще прекраснее, чем обычно, а влажные алые губы и чуть сонные глаза — еще желаннее, чем он мог себе представить.

— Вы все молчите, Вилф, — сказала она со своей обычной, чуть хмурой улыбкой. — Что-то не так?

— Нет, — ответил Брим. — Все в порядке. Скорее все именно так.

— Это хорошо, — согласилась она, довольно жмурясь и откидываясь на спинку кресла. — Мне тоже ужасно хорошо. — Она улыбнулась.

договорил Брим. — Знаете, Латмос Старший всегда писал стихи, так идущие вам, — добавил он.

Марго восхищенно поцеловала кончики пальцев.

— Мне? — удивленно переспросила она.

— Ну, во всяком случае, той вам, которую я знаю.

— Что ж, я польщена, — сказала она, чуть покраснев.

— Нет, я серьезно, — с жаром произнес он, глядя, как официант наливает им в бокалы логийское вино из покрытой паутиной бутылки. — Он писал их не для кого-то, а лишь для вас — пусть это было за пять столетий до вашего рождения. Выходит, вы необычная девушка.

Она рассмеялась:

— Вы и сами весьма необычный человек, лейтенант Брим. Вам даже Латмос не нужен.

— Мне?

— Вам, — подтвердила Марго и нахмурилась. — Знаете, Вилф, я ведь ни слова еще не услышала от вас о том, что вам действительно пришлось пережить там. Только технические детали. — Она приподняла брови и приблизила свое лицо к его. — Любой другой на вашем месте трубил бы сейчас на весь белый свет, какой он храбрый.

— О чем здесь трубить? — фыркнул Брим. — Ну избили меня как следует, да в придачу мы упустили грузовик, ради которого все и затевалось…

— Но при этом вы все-таки сделали кое-что, чтобы остановить этот корвет.

— Верно, — признал Брим с усталым смешком. — Да, кое-что я сделал. Но это мог бы сделать, наверно, кто угодно другой. Кто действительно храбрецы — так это Урсис и Барбюс: они подняли бучу, благодаря которой я смог улизнуть.

Она снова рассмеялась — замечательным грудным смехом; Брим страстно желал, чтобы этот смех не смолкал никогда.

— Вилф Брим, — объявила она, — вы совершенно невыносимы. И это все, а?

Теперь настал черед Бриму смеяться.

— Ну, — сказал он, — если припомнить хорошенько, я еще дал одному из облачников подстрелить меня.

Ее лицо вдруг посерьезнело, и она снова придвинулась к нему.

— Вот это я и имела в виду. Вы необычный человек. Вы хоть представляете себе, сколько людей носят флотскую форму, гордо называя себя «Синими Куртками», — и ни разу в жизни не слышали при этом выстрела? Вроде меня, Вилф.

— Подождите цикл, — возмутился Брим. — Выстрелы здесь ни при чем. Просто так уж вышло, что я умею неплохо водить звездолеты. А люди предпочитают стрелять в звездолеты — они большие, трудно промахнуться. — Он пожал плечами и посмотрел прямо ей в глаза. — Если бы я умел делать лучше что-то другое, меня бы, наверное, послали на ту работу.

Марго вздохнула.

— Нет, повторяю вам еще раз, вы совершенно невыносимы. — Она томно улыбнулась, и ее лицо осветилось отблесками огня в камине. — Побольше бы нам таких невыносимых людей, и мы, возможно, даже выиграем эту проклятую войну.

Им принесли еду — такую, какой Бриму, как он решил, не попробовать больше никогда. И они говорили — о звездолетах, о войне, о поэзии и о любви. И ближе к концу вечера о любви они говорили все больше. Марго удалось вытянуть из него историю всей его жизни; она слушала его, а глаза ее, казалось, смотрели куда-то далеко-далеко. Потом она рассказала ему о своем первом возлюбленном.

— Мне ужасно повезло, — говорила она. — Он мог подарить столько любви, столько нежности…

У Брима в горле застрял комок. Он знал, что будет помнить ее слова до конца своих дней — вместе с дурацкой, необъяснимой, но неодолимой ревностью. Не подумав, он взял ее за руку — и пришел в ужас, осознав, что делает. К его удивлению, она не отняла руку, но молча заглянула ему в глаза.

Он неожиданно задохнулся тропическим ароматом ее духов. Она говорила, покачивая его руку, а во взгляде ее царило замешательство.

— Я почти не знаю вас, Вилф, — нерешительно произнесла она. — Что со мной? — Она зажмурилась и покачала головой — но руки его не отпускала. Потом она, похоже, немного пришла в себя и глубоко вздохнула. — Привет, лейтенант Брим, — хрипло сказала она, открыв глаза.

— Привет, — ответил Брим. Игнорируя всех, кто находился в комнате, он взял ее вторую руку, потом плюнул на всякое благоразумие. — Я заметил, там наверху есть номера, — сказал он. — Когда людям э-э…

— Н-невтерпеж, — пробормотала она.

— Да… ну, правда…

Она вдруг засмеялась.

— Ну, правда… — повторила она. — Что за ужасные слова. Я ненавижу их, Вилф. Моя мама всегда говорила так; когда хотела отделаться от меня. — Она допила свой бокал. — И… да, — она придвинула свое лицо так близко, что они почти касались носами, — у них здесь есть номера наверху. — Она замолчала и посмотрела на свои руки, словно боясь продолжать.

За всю свою жизнь Брим никогда и никого не желал так сильно, как Марго Эффервик сейчас. Он сжал ее руку и постарался собраться с духом.

— Н-но т-тогда, — слабым голосом пролепетал он, — т-тогда вы?.. — Но прежде, чем он смог договорить, его прервала чья-то рука, опустившаяся ему на плечо. Он вздрогнул, с колотящимся сердцем повернулся и уставился на седовласого метрдотеля.

— Тысяча извинений, лейтенант Брим, — прошептал тот. — Ваш транспондер…

— Вселенная! — яростно прошептал Брим. Этот трижды проклятый прибор, что он проглотил! Значит, из штаба послали вызов, и он ретранслировал его на пульт в прихожей! Сдавшись, он бессильно опустил глаза. — Очень хорошо, — со вздохом произнес он вслух. — И чем вы меня хотите обрадовать?

Метрдотель протянул ему маленький кубик — Брим приложил к нему палец, удостоверив личность адресата, и прижал к уху.

— Вам надлежит немедленно внеочередным транспортом прибыть на борт К.И.Ф. «Влиятельный», — услышал он. — Ваши личные вещи уже упакованы и доставлены со «Свирепого».

— Я глубоко сожалею о вторжении, принцесса Эффервик, — произнес метрдотель, поворачиваясь, чтобы уходить. — Однако у нас не было выбора.

— Я понимаю, — огорченно ответила Марго. Потом она повернулась к Бриму. — Что такое? — спросила она.

— К.И.Ф. «Влиятельный», — прошептал Брим. — Меня отобрали в команду.

Недоверчиво посмотрев на него, Марго вдруг неудержимо захихикала.

— Транспондер? — переспросила она. — Вы что, правда, проглотили одну из этих штуковин?

— Ну да, — кивнул снова покрасневший Брим. — О, Вилф! — воскликнула она. — Неужели вам никто ничего не сказал?

— Нет, — признался он. — Я слишком мало здесь пробыл, чтобы узнать что-нибудь, кроме того, что есть в учебниках.

Она покачала головой.

— Ладно, — сказала она. — Вот вам урок первый. — Она печально улыбнулась. — Отсюда нет внеочередного транспорта. По крайней мере мне о таком ничего не известно. — Она сжала его руку, потом отпустила. — Впрочем, я могу подбросить вас на своем глайдере. Мы у себя в отделе имеем допуск в самые неожиданные места.