Человек играющий

Случайно бросив взгляд на его ноги, я увидел распоротую от кармана вниз до лодыжки штанину.

- Где это ты так? - спросил я.

Лот нагнулся, посмотрел.

- Не знаю. Вчера где-то зацепился,- и пошел дальше.

- Лот, постой! - от предчувствия я похолодел.

- Ну что? - засмеялся он издалека.- Ерунда какая, подумаешь! Старые портки распорол...

Я дал ему почитать дневник.

- За что, спрашиваешь, зацепился? - задумчиво спросил он, кончив читать.- А за весло. Здорово? - и захлопнул дневник.

- И что теперь с нами будет?

- А я не знаю,- ответил он.- Не знаю. Можешь ты это себе представить?

- Да хоть как этому название?- не отставал я.

- Название-то? Может, у него и названия нет!

- Вспомни, Лот, ты что-нибудь о подобном читал?

- Нет, даже не читал.

- Все-таки что ни говори, а читаем мы мало!

- Маловато читаем! Наверное, в этом все дело, - с усмешкой подхватил мои слова Лот и отправился готовить завтрак.

"ОХОТА НЕ УДАЕТСЯ. РЫБЫ НЕТ".

И мы вновь валяемся на берегу. Двух здоровенных парней кто-то опять обрекал на безделье, заточал на миле площади, где только и могли они ощутить себя хозяевами в полной мере. В полной ли? - эта мысль могла бы больно уколоть мое самолюбие, если бы к тому времени оно сохранилось. Действительно, в полной ли мере мы тут хозяева? Нет. Да, мы хозяева, но в ужасе от того, что уже наверняка приготовило нам завтра. Хотя и в том, что произошло вчера, мы тоже не в состоянии разобраться. Мы хозяева, да! Но не можем покинуть своих владений! Заперты, унижены... Сами перед собой, перед мнимым своим всесилием...

- Человек! - совершенно отчетливо произнес чей-то хрипловатый голос.Венец природы, всемогущий бог, ею же самой созданный, призванный совершенствовать и изменять ее словом своим по образу и подобию своему... возомнивший себя богом, хотя такого права никто ему не давал, но и теперь не отнимает... каждодневно и тупо подгоняет решение под сомнительный ответ, который только один ему и понятен, и знаком до черной тоски, до последней точки... как нерадивый школьник, забывая не только о своем величии, но также и о том, к чему оно ему дано! Всемогущий или же Всемогущая - себе в насмешку, что ли? или в назидание потомкам? - создала, наконец, такой камень, который не то что поднять, но и сдвинуть с места теперь не в состоянии! А он - этот труднопередвигаемый результат ее деятельности всего лишь навсего школьник. Зарвавшийся, упрямый двоечник. Ушастый, злой, ведущий бессмысленную тяжбу со своим великим учителем... Погоди, не уходи, я еще не договорил!..

Голос умолк или неожиданно оборвался. И я сидел на берегу с глупым чувством, будто только что подслушивал под дверью и меня за этим занятием поймали.

"РЕШЕНО БЫЛО ПРИСТУПИТЬ К ПОСТРОЙКЕ ДОМА, ДАВНЫМ-ДАВНО НАМИ ЗАДУМАННОГО".

Нам хотелось оставить после себя добрую память для того, кто мог бы оказаться на острове после нас.

Мы задумали поставить универсальный дом. Чтобы он предохранял от ветра, дождя, от возможных штормов и холодов. Чтобы во время шторма волны, перекатывающиеся через остров, не заливали пола, решено было приподнять его над ракушечником. Все щели мы хотели законопатить тиной, а на крыше возвести наблюдательный пункт. И принялись сколачивать большие щиты, чтобы устроить из них стены, а вскоре положили первые доски пола. Работа шла плохо, так как у нас не было никакого инструмента. Уже дважды мы переругались, уже дважды или трижды прищемляли досками пальцы. Лот громко сопел, продолжая устанавливать то и дело заваливавшийся от ветра щит. Щит падал, и мы опять его поднимали...

- Был бы тут наш отец, он бы помог нам! - в отчаянии сказал я. И тут же увидел результат своих слов: Лот бросил работу. Мне бы замолчать, но какой-то злой бес вселился в меня в эту минуту.

- Отец бы помог! А ты ничего не можешь сделать! А ведь ты тут старший!- я выпалил это брату в спину, когда он уже уходил.

- Прости меня,- ответил он, не оборачиваясь, и зашагал к палатке. А я, все еще во власти зла, схватил булыжник и изо всех сил швырнул брату вслед.

Конечно же камень не долетел, гулко стукнулся о ракушечник. Брызнули белые осколки и хлестнули брата по спине. Но он даже не обернулся. А я обхватил голову руками и до боли зажмурил глаза.

Наш отец был физик. И пропал без вести на своем самолете, исследуя атмосферное электричество тогда, когда мы с Лотом были еще маленькими. Со временем потерялись все его дневники и записи, и, кроме факта существования отца в прошлом, мы почти ничего не знали. Над маминой кроватью в большой комнате висела фотография отца с траурным кантом.

Полоса призрачного берега качнулась перед моими глазами. Берег исказился и пропал. Первую картину сменила вторая: тоже берег, но дальше, слева, видны были строения, в которых я узнал базу.

- ...Нужно первому заметить, что ты стал смешон,- говорил уже слышанный мною однажды хрипловатый голос.- Обидно, но только в старости начинаешь это как следует понимать. А потом что? Но только человек не умирает. В этом все дело. Или, если хочешь, смысл. Нужно только первому заметить, что ты уже стал смешон. Ты слышишь? Погоди, не уходи, я не договорил!

Берег пропал, картинка потухла. Я.сидел все там же, обхватив голову руками и до боли зажмурив глаза.

"НОЧЬ. БРАТ СПИТ. СЕГОДНЯ МЫ ДАЖЕ НЕ ОБЕДАЛИ, СТРОИЛИ ДОМ. СТАВИЛИ ЩИТЫ, СБИВАЛИ ИХ ГВОЗДЯМИ, ТАСКАЛИ С БЕРЕГА ТИНУ И КОНОПАТИЛИ ЩЕЛИ. ДОСКИ ПРУЖИНИЛИ, РЖАВЫЕ ГВОЗДИ ГНУЛИСЬ. МНОГО ЛИ МЫ УСПЕЛИ? ПОСТАВИЛИ ЧЕТЫРЕ ЩИТА И ЗАВЕЛИ КРЫШУ.

НА ДВЕРЬ НЕ ХВАТИЛО МАТЕРИАЛА. НА КРЫШЕ УСТРОИЛИ НАБЛЮДАТЕЛЬНЫЙ ПУНКТ НА СЛУЧАЙ НЕПРЕДВИДЕННОГО ОБСТОЯТЕЛЬСТВА. ТУДА ЖЕ ПРОВЕЛИ ЛЕСТНИЦУ. С НЕЙ ВОЗНИ БЫЛО БОЛЬШЕ ВСЕГО: СТУПЕНИ ПРИХОДИЛОСЬ ОБЛАМЫВАТЬ, ЧТОБЫ НЕ ТОРЧАЛИ ВО ВСЕ СТОРОНЫ. ВНУТРИ ПОЛУЧИЛОСЬ НЕ ОЧЕНЬ УЮТНООТОВСЮДУ ТОПОРЩАТСЯ ДОСКИ, И НЕТ НОЖОВКИ, ЧТОБЫ ИХ ПОДПИЛИТЬ. ПОЭТОМУ В ДОМЕ ПРИХОДИТСЯ ХОДИТЬ СОГНУВШИСЬ. К ВЕЧЕРУ ЛОТ ШАТАЛСЯ ОТ УСТАЛОСТИ. Я ПРОДОЛЖАЛ РАБОТАТЬ ПРИ СВЕТЕ КОСТРА.

В ОДНОЙ ИЗ ДВУХ ПОЛОВИН ДОМА Я РЕШИЛ УСТРОИТЬ КРОЛЬЧАТНИК, ДЛЯ ЧЕГО РАЗДЕЛИЛ ПРОСТРАНСТВО ВТОРОЙ КОМНАТЫ ПЕРЕГОРОДКАМИ".

Когда я проснулся, Лот еще крепко спал, и мне стоило немалых усилий его растолкать. Он поднялся заспанный и плохо соображающий. К этому времени я уже облазил новый дом изнутри. Поэтому, когда в глазах брата появились проблески сознания, я показал ему на дом и спросил: