Страница 4 из 16
С той самой минуты, как миссис Коллинз представили Пьера Мондрагона, ее томило все крепнущее беспокойство. Ради нее самой и ее мужа за столом говорили по-английски. Кто лучше, кто хуже. Мондрагон говорил бегло. И с той же минуты, как он увидел миссис Коллинз, его, казалось, не занимаел больше никто из гостей. Светлые глаза Мондрагона были неотрывно устремлены на нее, беседовал он только с ней, а после ужина, перед началом шоу, они пошли танцевать на большой, приподнятой над уровнем пола танцплощадке у самой воды.
Пьер Мондрагон танцевал превосходно. В его движениях была какая-то гибкость хищного зверя и одновременно бездна нежности. Он крепко прижимал к себе миссис Коллинз, она позволяла вести себя безвольно, как с удивлением отметила. Она была женщиной, получившей строгое буржуазное воспитание, она любила своего безупречно порядочного и скучноватого мужа, никогда его не обманывала, никогда и не думала ни о чем подобном. Но в этот вечер жизнь миссис Коллинз круто переменилась.
Окончилось большое шоу со всеми герлс, фокусниками и певцами - здесь это называли spectacle, - и снова миссис Коллинз танцевала с художником Пьером Мондрагоном, но теперь уже среди множества других пар на большой танцплощадке, над морем, под звездным небом и медовой луной. Пестрые лучи прожекторов скользили над ними, капелла играла "Серенаду лунного света" Гленна Миллера.
- Вы божественная, - сказал Мондрагон, медленно кружась с миссис Коллинз, - вы божественная, известно ли вам, что такое coup de foudre?
- Нет, - отвечала она и почувствовала, как по спине у нее пробежала дрожь. На ней было тесно облегающее, с глубоким вырезом платье из шелка с серебряной нитью, на нем - смокинг, белый жилет и красный галстук.
- Coup de foudre, миссис Коллинз, - это удар молнии любви, - сказал Пьер Мондрагон. - И этот сoup de foudre поразил меня. Я люблю вас, миссис Коллинз.
- Вы не должны так говорить, - сказала она, и снова эта дрожь бежит по спине.
- Вы запрещаете мне любить вас?
- Да.
- Но вы не можете мне это запретить.
- Я... Что это вам вообще взбрело в голову? Замолчите! Немедленно замолчите! Я уже двадцать пять лет счастлива в браке.
- На самом деле вы совсем не счастливы. А вот я сделаю вас счастливой, такой счастливой, какой вы никогда еще не были. - И вдруг он прижал ее к себе.
- Немедленно отпустите меня, не то я закричу!
- Можете кричать, миссис Коллинз, можете кричать!
- Пожалуйста, отпустите меня, мосье Мондрагон, пожалуйста.
- Вот так-то лучше, - сказал он и разжал железную хватку своих рук. - Так я и знал.
- Что знали? - Ей трудно было говорить.
- Что вы тоже без ума от меня, - отвечал Пьер Мондрагон.
И он был прав, продолжала миссис Коллинз. Вокруг нашего Train bleu все еще завывала буря, дождь все еще хлестал по составу, который мчался сквозь ночь к югу. Вагон мягко покачивался.
- Безумство, не правда ли?
Она пригладила волосы и поглядела на меня. В первый раз без улыбки.
- Я бы еще с удовольствием что-нибудь выпила.
Я наполнил ее бокал.
- И себе, - сказала она.
- Боюсь, в бутылке уже ничего не осталось.
- Тогда давайте... Тогда мы могли бы... Мне еще так много надо вам рассказать.... И час еще не поздний... Если вы конечно вдобавок ко всему не сочтете меня алкоголичкой...
Я нажал кнопку звонка.
- Вы себе только представьте, мосье Руайан, мое семейство родом из Бостона. Я получила воспитание в Вассаре . До замужества я знала двух мужчин. Итак, всего трое и сорок пять лет. С мужем мы прожили двадцать пять лет спокойного, счастливого брака. Он меня искренне любил, я его тоже любила. Мы относились друг к другу с величайшим уважением и заботой. А тут является этот художник, этот Пьер Мондрагон, и с ним coup de foudre. Вы верите, что такое вообще возможно?
- Ну разумеется, миссис Коллинз, - ответил я.
- Должно быть, возможно, - пробормотала она. - Я была готова вместе с Пьером уйти прямо среди танца в первый попавшийся отель.
В дверь постучали.
Появился лысый проводник.
- Пожалуйста, еще одну бутылку.
- Сию минуту, мосье, мадам.
И он исчез.
Я поглядел на миссис Коллинз. Она уже снова улыбалась.
- И никто ничего не заметил, - сказала она. - Даже мой бедный Эрскин - и тот ничего не заметил. В эту ночь он даже подружился с Мондрагоном. Подружился! Он был в восторге от этого художника. Да и все остальные тоже были от него в восторге, понимаете? Он был такой человек, которого все сразу начинали любить, - она устремила взгляд в пустоту. - Тогда волосы у меня еще были русые, - добавила она, немного помолчав, - правда, попадались среди них и седые пряди, но их я подкрашивала в каштановый цвет. Каштановый с рыжеватым оттенком. И носила их, не подкалывая, так что они свободно падали мне на плечи.
Я подумал, до чего ж, наверно, хороша она была в свои сорок пять. Я бы наверняка тоже за ней приударил, но, конечно, не так настойчиво, как Мондрагон.
Проводник вернулся с новым ведерком, полным льда, новыми бокалами и новой бутылкой "Поммери". Он доброжелательно глядел на нас.
- Спасибо, я все сам сделаю, - сказал я. Он кивнул и исчез с первым ведерком и первой бутылкой. Я открыл вторую. После того как я пригубил и мы снова выпили, миссис Коллинз продолжала:
- Чтобы вы хорошо поняли дальнейшее, мосье Руайан: первая встреча с Пьером в "Палм-Бич" произошла четырнадцатого апреля. А день нашей свадьбы был восемнадцатого. Так что четырнадцатого, если можно так выразиться, было предварительное празднование. - Я кивнул. - И вот, этой же ночью мы пошли еще раз в игорный зал. Эрскин был страстным игроком, во все времена. Он играл в рулетку. И не затем, чтобы непременно выиграть, для него не составляло разницы, выигрывает он или проигрывает. Не забывайте, что мой муж был - уж простите за откровенность - очень богат. Он играл ради самой игры, играл, чтобы пощекотать себе нервы, играл ради атмосферы. И почти всегда выигрывал. Вот и в этот вечер он выиграл. Очень много, - она тихонько засмеялась, - но во время игры с ним нельзя было разговаривать. Он терпеть не мог, когда кто-нибудь садился рядом или становился у него за спиной. Он желал быть один, и чтоб за ним не наблюдали, - она снова засмеялась. - И в этот вечер он получил желаемое! Мы с Пьером сидели в баре, но теперь вели себя как гимназисты. Мы глядели в глаза друг другу, мы сближали руки, и наши туфли снова и снова соприкасались. Вдруг, после того неожиданного взрыва во время танцев, Пьер стал робким и сентиментальным. Но от этого мое желание только делалось сильней. - Она достала еще одну сигарету, и я дал ей огня. - Он рассказывал мне про свою жизнь. Он не был женат, он работал много и неутомимо. "Придите ко мне посмотреть мои картины, - сказал он и добавил поспешно: - И ваш муж, разумеется, тоже". Как я уже говорила, теперь он был робок, почти скован. Потом он рассказал мне, как красив его городок Сен-Поль-де-Ванс. Всего две тысячи человек живет в этом построенном еще в средние века городке, посреди пальмовых и оливковых рощ. Сохранились еще городские стены восемнадцатого века. Вы бывали в Сен-Поль-де-Ванс?