Дверь в никуда

Аня стала ему одновременно ближе и понятнее, но и дальше, недоступнее. Нелегко стать достойным такой девушки даже тому, кто родился в этом мире, рос и учился здесь. А Никита пожалуй впервые ощутил себя на деле ископаемым, пропустившим в жизни все важное и прекрасное. И наверстывать будет ох, нелегко!

Потом Никита решил посмотреть и остальные выступления конкурса. Девушки танцевали прекрасно, но ни один танец не оставил впечатления и вполовину столь же сильного, как танец Ани. И не только у Никиты: публика в зале реагировала на другие выступления не так сильно, а по результатам в баллах, которые, в отличие от привычного Никите фигурного катания, объявили только после всех выступлений, Аня заметно оторвалась от остальных участниц конкурса.

Когда Никита вернулся домой, Аня его ждала, и встретила, как сварливая жена подгулявшего мужа:

- Явился, наконец! Эрик говорил со мной. Я только совершенно не понимаю, почему ты с этими проблемами обратился сразу к нему, а не ко мне. Даже тебе должно быть понятно, что все дело в психике, а не в болезни мозга, так что Эрик все равно не мог бы тебе помочь, а послал бы ко мне.

Никита не стал оправдываться - его сейчас волновало совсем другое:

- Добрый вечер. Я только что посмотрел твой танец Льда, и был потрясен. Это совершенно великолепно! Аня, почему ты раньше ничего мне не говорила о нем?

Почему ты не посоветовала мне посмотреть твои танцы?

Аня не была очень обрадована таким заявлением, но все-таки несколько смягчилась:

- Знаешь, как-то неудобно было рекламировать себя. К тому же, у меня кроме этого танца нет ничего достойного внимания. Но я рада, что тебе понравилось.

- Понравилось - не то слово! Я только не понимаю, почему ты бросила танцы:

ты же гениальная танцовщица.

Аня нахмурилась: - Я не люблю об этом говорить, потому что только немногие близкие друзья поняли это. Ну ладно, скажу и тебе - возможно это поможет тебе лучше понимать меня и современный мир. Хотя не знаю, сумеешь ли ты понять.

Видишь ли, в этот танец я вложила слишком много, все мысли и чувства, которые собирались годами. И получилось что-то заметное, но после... Прошло полгода, а у меня не было никакой идеи для нового танца. На следующий конкурс я опоздала, а позже поняла, что мне больше нечего сказать, что я просто не смогу создать что-то превосходящее этот танец. А делать слабее мне было уже не интересно. К сожалению, я оказалась танцовщицей одного танца. Это обычно для современного искусства: писатель одной книги, художник одной картины... Потом мне предложили работу с тобой, и это так меня увлекло, что стало не до танцев. Хотя, если бы не эта работа, я может быть и вернулась бы к танцам. Но я уже почувствовала, что могу сделать что-то значительное и в другой области. Так что больше я не танцую - мне это просто не интересно.

- Значит, ты бросила танцы из-за меня? Прости, я этого совсем не добивался.

- При чем здесь ты? Это была только моя личная проблема.

- Аня, ты прости меня, но все-таки я не могу понять до конца. Я понимаю, что у тебя был кризис, но неужели никто не мог тебе помочь? Ты ведь с кем-то работала: с композитором, балетмейстером.

- Никита, ты не понял: это был конкурс авторских танцев, я танцевала в этом жанре. У меня были учителя, был композитор, скомпоновавший по моей просьбе музыку из понравившихся мне кусочков. Но придумать танец я могла только сама. А у меня ничего не получилось.

- Аня, ты говорила как-то, что ты профессиональная танцовщица. А сегодня ты сказала, что ты оказалась танцовщицей одного танца. Я никак не могу это совместить. Ты выступала профессионально до этого танца?

- В искусстве профессионал сейчас - это тот, чья работа признана общественно полезным трудом. Лишь немногие профессионалы заняты своим искусством постоянно. Проще всего это объяснить на примере литературы.

В твое время человек писал книгу и предлагал ее издателю. Если ему удавалось убедить издателя, что его книга что-то стоит, то книга печаталась массовым тиражом. Читатель платил деньги, и уже потом мог прочитать книгу.

Недостаток этой системы в том, что потребитель вынужден был платить за товар, каким являлась книга, не зная его качества, не зная, подходит ли ему именно эта книга. А писатель вынужден был полагаться на добросовестность издателя в вопросе выплаты ему денег за книгу. Система эта была выгодна только издателям, но не писателям, и тем более не читателям. Сейчас написавший книгу посылает ее в мировую библиотеку. Естественно сетевую, так что не существует проблемы издания, тиражей, как в твое время. После чего автор старается добиться, чтобы люди его книгу прочитали. То есть всячески рекламирует свое творение, старается привлечь к нему внимание известных людей, чьи положительные отзывы значительно повышают рейтинг книги в каталоге. Чем выше рейтинг, тем больше вероятность, что книгу будут читать. Читатели дают отзывы на книги, положительные или отрицательные.

Когда число положительных отзывов превышает определенную величину, писатель получает профессиональный статус на пять лет. То есть считается, что следующие пять лет он занимается общественно полезным трудом, и имеет полные гражданские права, даже если он ничего не делает. Можно быть чисто профессиональным писателем, если раз в пять лет писать книгу, которая привлекает к себе такое внимание. Но это редкий случай, обычно писатели работают еще где-то, так что для них профессиональный статус нужен скорее для престижа, признания литературного таланта. Эта система имеет то преимущество, что читатель своим отзывом как бы оплачивает ту книгу, которую он уже прочитал. Так что даже очень настойчивая реклама не позволит плохому писателю перейти барьер профессионализма.

- Но ведь прочитав книгу, человек может просто полениться дать ей положительный отзыв. Или сейчас все такие сознательные?

- Когда читатель забывает дать отзыв, библиотека сама напоминает ему об этом. Без отзыва он просто не получит следующую книгу. А давать отрицательный отзыв на понравившуюся книгу просто из вредности - такое не часто бывает, и погоды не делает. Систему эту ввело Общество в прошлом веке, в программе поддержки писателей. И решило возникший тогда кризис в литературе, связанный с тем, что компьютерная книга вытесняла бумажную. Оказалось, что препятствовать несанкционированному копированию информации в компьютерную эпоху практически невозможно. Книги расходились копированием от читателя к читателю, покупать их никто не желал. А полицейские меры были эффективны только для коммерческого копирования. Невозможно было просто физически, технически врываться во все дома и обшаривать все домашние компьютеры в поисках частных библиотек. Коммерческая литература стала умирать, а с ней стал умирать и профессионализм в лучшем смысле.