Страница 43 из 125
Сталин слушал Катукова заинтересованно, хотя то, что говорил генерал, ему явно не нравилось. Сам он считал КВ наилучшим, наиболее надежным танком, по душе ему пришлись и быстрые, верткие Т-60 и Т-70. Но ведь он не видел их на поле боя, а показатели, которые машина дает на полигоне, не те, конечно, какие она может дать в сражении…
Катуков чувствовал себя неловко. Он, как и все мы, был воспитан в духе абсолютной веры в непогрешимость Сталина — вождь ошибаться не может. И все же, когда Верховный Главнокомандующий, вновь и вновь возвращаясь к КВ и легким танкам, начинал расхваливать их, Катуков упрямо повторял свое:
— Нет, Иосиф Виссарионович, в бою они показали себя неважно. Спросите любого танкиста — каждый предпочитает «тридцатьчетверку».
Сталин недовольно, но с интересом поглядывал на упорного генерала: возражать ему осмеливались немногие. Может быть, именно это упорство и привлекло его. Оставив в стороне тему о КВ и легких танках, он начал расспрашивать Катукова о том, что, по его мнению, мешает танкистам воевать лучше, чем они воевали до сих пор. Генерал сказал, что пора всерьез подумать о радиосвязи между танками на поле боя. Пока что походными радиостанциями снабжены лишь танки командиров, да и то далеко не все. В результате рядовой командир танка в бою остается предоставленным самому себе. Снижается способность танковых частей к маневру, возникает разнобой в действиях. Да что там радиостанции, даже с простой телефонной связью на фронте подчас неважно, провода — и того не хватает.
Главнокомандующему, видимо, уже жаловались на это, и он сказал, что дело со связью будет поправлено. Потом Сталин вдруг спросил, как проходит награждение отличившихся в бою. И опять Катукову пришлось сказать неприятную для начальства правду: очень сложна процедура награждения. Пока все документы дойдут до Москвы, пока будет принят Указ Верховного Совета о награждении да пока пришлют на фронт ордена, пройдет много времени. А там, глядишь, и вручать-то эти ордена некому: один герой погиб, другой ранен и вывезен в госпиталь, третий выбыл в другую часть. Вот если бы право награждения было предоставлено командирам воинских объединений, отличившийся в бою сразу получал бы высокое поощрение, и это поднимало бы дух у бойцов.
Сталин задумался и помрачнел. Катуков почувствовал себя неловко: уж не подумал ли Главнокомандующий, что генерал проявляет нескромность, хочет присвоить право раздавать награды, которое принадлежит Президиуму Верховного Совета? От сердца отлегло у него лишь впоследствии, когда было опубликовано решение, которым награждение солдат и офицеров, отличавшихся на поле боя, поручалось Военным советам фронтов и командирам воинских соединений…
Верховный Главнокомандующий беседовал с Катуковым долго. Речь шла о многих военно-технических и военно-политических вопросах. Сталин исподволь прощупывал своего собеседника, присматриваясь к нему и взвешивая, чего он стоит. Катуков плохо представлял себе, куда клонит Главнокомандующий и зачем, собственно, он его пригласил. И вдруг Сталин спокойно сказал:
— Так вот, Катуков, ты будешь теперь командовать третьим механизированным корпусом. Это будет хозяйство посильнее твоего Первого танкового. А воевать придется в Калининской области.
У Катукова екнуло сердце. Значит, его работа оценена неплохо. Но как расстаться со своим корпусом, с боевыми товарищами? И он буквально взмолился: нельзя ли взять с собою хотя бы некоторые свои части и уж во всяком случае хотя бы родную 1-ю гвардейскую бригаду…
Сталин усмехнулся и попросил Катукова написать на бумажке номера бригад его корпуса. Он перечислил все части, кроме тяжелой танковой бригады, в которую входили танки КВ. Сталин еще раз настороженно спросил: «Значит, не любишь КВ?» — «Им будет трудно маневрировать в Калининской области, — нашелся Катуков. — Там болота». Сталин пожал плечами и позвонил по телефону начальнику Генерального штаба А. М. Василевскому — предложил ему перебросить в район, где формировался 3-й механизированный корпус, бригады, номера которых записал Катуков, а 1-му танковому передать другие… Командование 1-м танковым корпусом принял генерал-лейтенант В. В. Бутков.
3-й механизированный корпус спешно создавался в районе Калинина. Одновременно формировались еще два таких же корпуса — 1-й и 2-й. Все они предназначались для действий на Калининском фронте. Это были мощные «хозяйства», как тогда выражались на фронте. Кроме 1-й гвардейской и 49-й танковых бригад (ими командовали полковник, будущий Герой Советского Союза, Горелов и полковник Черниенко) и 1-й механизированной бригады полковника, будущего Героя Советского Союза, Липатенкова, взятых из 1-го танкового корпуса, Катуков получил в свое распоряжение еще две механизированные бригады — 3-ю и 10-ю. Третьей механизированной бригадой командовал подполковник Бабаджанян, молодой, темпераментный танкист, который впоследствии стал командиром танкового корпуса, заслужил звание Героя Советского Союза и под руководством Катукова проделал весь путь до Берлина,[40]10-й механизированной бригадой командовал полковник Яковлев. Военным комиссаром корпуса был назначен опытный политработник II. К. Попель, живой, энергичный, краснощекий украинец, начинавший войну неподалеку от Катукова; он был тогда комиссаром 8-го танкового корпуса, в состав которого входила та самая 15-я дивизия, что начала бои в районе Станислава, ее танкисты вошли в состав сначала 4-й танковой, а потом 1-й гвардейской бригады.
Попель часто бывал в ту пору в 15-й танковой дивизии и хорошо знал ее людей. Теперь он вновь встретился со своими старыми знакомыми Александром Бурдой, Павлом Заскалько и другими.
Новые, отлично вооруженные механизированные корпуса приняли свое боевое крещение в ноябре — декабре 1942 года. Корпус Катукова вел то наступательные, то оборонительные бои в составе 22-й армии, которой командовал генерал-лейтенант В. Р. Юшкевич, в районе между городами Белый и Нелидово.
На беду, зима в этом районе фронта долго не могла собраться с силами. Снег таял, танки вязли в липкой, холодной грязи. Танковые войска утрачивали главное преимущество — подвижность. И все же эти бои имели важное значение: они отвлекали на себя крупные силы гитлеровцев, осложняя тем самым положение вермахта, который терпел поражения на Волге и на Кавказе.
В те дни Катуков познакомился с одним из интереснейших военных деятелей фронта — умным и трудолюбивым генерал-майором Михаилом Алексеевичем Шалиным. Этот блестяще образованный генерал работал в свое время военным атташе в Токио. Теперь он был начальником штаба 22-й армии. Никто не знал, когда он спит, — в любое время дня и ночи Михаила Алексеевича можно было увидеть либо за оперативной картой, либо где-нибудь в войсках, на рекогносцировке, либо на каком-нибудь совещании. Потирая ладонью свою гладко выбритую голову, он как бы пытался прогнать усталость и мягко возражал командующему, когда тот увещевал его отдохнуть хотя бы часок:
— Позвольте мне сначала закончить некоторые дела…
Шалин был, как говорилось в старину, генералом от инфантерии — он водил пехотные войска. Но, будучи человеком дальновидным и глядя на вещи по-современному, Михаил Алексеевич глубоко вникал во все детали сложной армейской машины, и особенно его интересовали танковые войска. На этой почве Катуков сблизился с ним.
И когда несколько месяцев спустя Сталин вновь вызвал Катукова и предложил ему возглавить 1-ю танковую армию, в которую должен был войти и его 3-й механизированный корпус, а с ним и его неразлучные 1-я гвардейская и 49-я танковая бригады, он упросил назначить начальником штаба этой армии именно Михаила Алексеевича Шалина.
Так они и провоевали всю войну втроем: командарм Катуков, член Военного совета Попель и начальник штаба армии Шалин.
Но история о том, как создавалась эта поистине замечательная армия и как она воевала, заслуживает особого разговора, и мы к ней вернемся в следующем разделе этой книги.
40
В октябре 1967 года тов. А. X. Бабаджаняну было присвоено звание Маршала бронетанковых войск.