Страница 118 из 125
В то же время в середине этого знаменательного дня части 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, обходившие Берлин, соединились. Гигантская мышеловка захлопнулась. Теперь гитлеровцам, оставшимся среди руин своей столицы, уже не было спасения. Они не могли даже бежать. Оставалось одно — капитуляция. Но Гитлер, укрывшийся в бомбоубежище под своей рейхсканцелярией, о ней не хотел и слышать. С упорством безумного маньяка он требовал, чтобы его солдаты умирали в бою до последнего.
26 апреля сражение в Берлине продолжалось. Войска 1-й гвардейской танковой армии полностью очистили Нейкельн и завязали бои в центральной части города. 11-й гвардейский танковый корпус сражался на Нансенштрассе, а 8-й гвардейский механизированный — на Ройтерштрассе. На завтра, 27 апреля, танкисты продвинулись еще на три километра, заняли восемьдесят кварталов и вышли к Ангальтскому и Потсдамскому вокзалам. Те, кому довелось побывать в Берлине, хорошо знают, что этот район находится уже в самом центре города.
Победа была уже совсем близка. Тем с большим волнением и горечью воспринимались горькие утраты, которые несла в этих завершающих боях армия. Погибали славные, испытанные в сражениях солдаты, офицеры. Смертью храбрых закончил свой жизненный путь боевой командир 1-й гвардейской танковой бригады, достойный преемник покойного В. М. Горелова — полковник Абрам Матвеевич Темник. Геройски погибли его соратники — командир 19-й гвардейской механизированной бригады полковник Иван Васильевич Гаврилов, командир 21-й гвардейской механизированной бригады полковник Петр Ефимович Лактионов.
Тяжело был ранен любимец армии, боевой командир 44-й гвардейской танковой бригады гвардии полковник И. И. Гусаковский, пришедший в нее еще в январе 1943 года в качестве начальника штаба, а девять месяцев спустя возглавивший ее. Днем раньше был тяжело ранен в обе ноги и начальник политотдела этой бригады гвардии подполковник В. Т. Помазнев. Оба они, несмотря на тяжелые ранения, отказались эвакуироваться в тыловой госпиталь, твердо заявив, что останутся в бригаде до завершения битвы за Берлин.
Командование бригадой временно принял заместитель Гусаковского подполковник Е. Я. Стысин, а Помазнева заменил майор Н. Е. Золин, но вскоре он был убит…
В середине дня 27 апреля командование фронта поручило 1-й гвардейской танковой армии новую задачу, — такую задачу, которая до глубины души взволновала танкистов: было приказано овладеть вокзалами, затем силами танкового корпуса пересечь канал Ландвер западнее Потсдамского вокзала и нанести удар по имперской канцелярии и рейхстагу. Механизированный корпус тем временем должен был наступать на запад вдоль канала. Это означало, что до полной победы оставались уже считанные часы. Охваченные боевым порывом солдаты и офицеры рвались в наступление.
Армии, штурмовавшие центр Берлина, продвигались к рейхстагу и рейхсканцелярии со всех сторон. С юга наступали 3-я гвардейская танковая, 28-я и 8-я гвардейская армии и 1-я гвардейская танковая армия, с востока 5-я Ударная армия, с севера — 3-я Ударная армия, с северо-запада — 2-я гвардейская танковая армия и 1-я армия Войска Польского. Но чем ближе подходили наши войска, к рейхстагу и рейхсканцелярии, тем труднее давалось продвижение вперед. «Каждый дом являлся крепостью, которую приходилось брать штурмом, — вспоминают А. X. Бабаджанян, Н. К. Попель, М. А. Шалин и И. М. Кравченко,[98] — немецко-фашистское командование бросало в бой все, что имело под рукой, осуществляло широкий маневр силами и средствами. Отдельные группы автоматчиков и солдат, вооруженные фауст-патронами, используя подземные коллекторы, водосточные каналы и т. п., выходили в тыл наших частей и выводили из строя офицеров, солдат, рвали линии связи, уничтожали машины, орудия. Нередко гитлеровцы переодевались в гражданскую одежду и наносили удары из-за угла, из канализационных колодцев. Узкая полоса наступления позволяла использовать одновременно ограниченное количество танков и самоходно-артиллерийских установок, а для действий на более широком фронте не хватало пехоты: в танковых бригадах имелось по 80–100 автоматчиков, а в механизированных — по 300–450».
Все же к утру 28 апреля железнодорожные вокзалы были взяты, а во второй половине дня 11-й гвардейский танковый корпус форсировал канал Ландвер; 3-й гвардейский механизированный корпус, наступая вдоль южного берега этого канала, очистил от гитлеровцев еще 60 кварталов и к концу дня подошел к Зоологическому саду.
Ночью, в разгаре боев, поступил новый приказ: на 29 апреля назначался общий штурм последних оплотов гитлеровцев; и перед
1-й гвардейской танковой и 8-й гвардейской армиями ставилась задача овладеть имперской канцелярией, парком Тиргартен, Зоологическим садом и соединиться с 3-й Ударной и 2-й гвардейской танковой армиями, наступавшими с севера и северо-запада.
В полдень войска 11-го гвардейского танкового корпуса, находившиеся уже неподалеку от рейхсканцелярии, начали свое наступление вдоль улицы, ведущей к Тиргартену. «К исходу 29 апреля, — вспоминает генерал армии А. Л. Гетман, — части 11-го гвардейского танкового корпуса почти вплотную приблизились с юго-запада к зданию имперской канцелярии. Но пробиться к нему не смогли из-за сильного огня вражеской артиллерии и многочисленных команд фаустников (не следует забывать, что в эти часы в бомбоубежище под рейхсканцелярией все еще находился сам Гитлер. Он покончил самоубийством лишь на следующий день. — Ю. Ж.). Наступила ночь, но бой не утихал. Впереди в отблесках взрывов виднелась громада имперской канцелярии. Казалось, еще одно усилие — и части 11-го гвардейского танкового корпуса прорвутся к этому зловещему зданию, неся с собой возмездие зарывшемуся в землю маньяку. Ради этого самоотверженно сражались воины корпуса в ту ночь…
Но на рассвете 30 апреля, когда до имперской канцелярии оставалось две-три сотни метров, последовал приказ — прекратить атаки на этом направлении. Дело в том, что 3-я и 5-я Ударные армии, наступавшие с севера и северо-запада навстречу 8-й гвардейской и 1-й гвардейской танковой армиям, к тому времени так же вышли к центру города. Войска первой из них, захватив уцелевший мост Мольтке, переправились через Шпрее и вели бои уже на подступах к рейхстагу, войска второй подходили к имперской рейхсканцелярии. Таким образом, наши части, атакующие эти районы с разных сторон, оказались в непосредственной близости одна от другой. При таких условиях немудрено было попасть под обстрел своих частей. В то же время в городе оставались еще и другие очаги сопротивления противника.
Вследствие этого командование фронта приняло решение продолжать атаки в районе рейхстага и имперской канцелярии силами общевойсковых армий, а 1-ю гвардейскую танковую повернуть на северо-запад…
Конечно, воинов корпуса не обрадовала необходимость отказаться от овладения имперской канцелярией. Но решение о его переброске на другое направление диктовалось условиями сложившейся обстановки».[99]
Весь советский народ, больше того — весь мир следил, затаив дыхание, за ходом этой битвы. Близился праздничный день Первого мая, и все мы надеялись, что именно в эти праздничные майские дни свершится то, чего все мы ждали так долго.
29 апреля мы опять послали катуковцам телеграмму — поздравляли с наступающим праздником. Ответ был предельно краток:
«Телеграмму получил. Благодарю за поздравление. Заканчиваем бои на улицах Берлина. Фашистам скоро — полный конец. Поздравляю весь коллектив «Комсомольской правды» с майским праздником.
Генерал-полковник Катуков».
О том, что было дальше, читатель хорошо знает. Тридцатого апреля Гитлер покончил с собой. Вечером этого дня разведчики 756-го полка 3-й Ударной армии сержанты М. А. Егоров и М. В. Кантария водрузили Знамя Победы над рейхстагом.
Поздравляя войска 1-го Белорусского фронта с успехом, командующий 1-го Белорусского фронта Маршал Советского Союза Жуков, член Военного совета фронта генерал-лейтенант Телегин и начальник штаба фронта генерал-полковник Малинин писали в своем приказе по этому поводу:
98
А. X. Бабаджанян, Н. К. Попель, М. А. Шалин, И. М. Кравченко. Люки открыли в Берлине. М., Военгиз, 1973, стр. 322–323.
99
А. Л. Гетман. Танки идут на Берлин. М., «Наука», 1973, стр. 360.