Страница 186 из 203
Варвар зарычал от бешенства и сделал новую попытку освободиться. Сдаваться он просто не умел.
Таль жадно обгладывал куриную ножку. Кормить стали существенно лучше - Архимаг показывал ему свое расположение. Намекая одновременно, что все может стать куда хуже, если он не примет правильного решения.
Решение! Да еще правильное! Откуда ему знать, какое правильное? Ковен хочет, чтобы миром правил Корраан - воплощение мирового Зла. Этого допустить нельзя. С другой стороны, если люди Архимага предадут смерти его и его друзей, мир тоже лучше не станет. Что выбрать? Что?
Таль отбросил обглоданную кость и прошелся по камере. Надо решать. Надо. Помощи ждать неоткуда, выбираться надо самостоятельно. Только вот, как? Сломать дверь камеры и Боресвет с Наноком бы не смогли. Даже вместе.
Магия? Таль поднял руку и прочитал привычную "Стрелку". Привычный огонек затеплился в руке, и тут же погас. Слова заклинания падали мертвыми птицами, не влияя на ткань мироздания. Так и должно быть, камера надежно изолировала магию. Чародеи Ковена не собирались давать возможность своим пленникам колдовать на своей территории.
Ларгет ударил кулаком в стену. Тут и отчаяться в пору, без хорошего топора дверь не взломать, а так далеко любезность Архимага не простирается. Что еще попробовать? Молнию?
Таль привычно уже прочитал древнее заклинание. Безрезультатно. Стены словно вытягивали из него Силу, подавляя волшебство в зародыше. Неужели нет способа пробить эту защиту?
Бакалавр на его месте уже сдался бы. Сдался бы и Мастер, поняв тщетность своих усилий. Но ученики… для них ведь слово "невозможно" - пустой звук. Надо только понять, что делать. Всего лишь понять…
Таль сел на пол, обхватив руками колени. Было ведь нечто такое, что могло помочь. Иначе откуда это ощущение, будто свою судьбу он держит в своих же руках? Думай, Ларгет, вспоминай…
Стоп! Вот оно! Сеть! То заклинание, что не давало ему колдовать в Ледре! Тогда Сила пришла изнутри, и выжгла опутавшие его незримые нити, сосущие из него энергию. Как это делалось? Таль положил руки на холодную стену камеры. Под ладонями что-то словно бы шевельнулось - может быть, наложенные на стены чары чувствовали опасность?
Таль нахмурил брови, силясь вспомнить, что же он тогда сделал. Как же все происходило тогда?
…Короткая фраза, высвобождающая заложенное в артефакт заклинание, и в лицо Таля полетел комок странной субстанции, раскрываясь в полете в светящуюся сеть. Завизжала Лани, свистнул над ухом метательный нож, и в этот момент сеть накрыла Ларгета. Такая же, что спеленала Учителя на развалинах школы!
- Есть, - завопил пленивший его маг, и тут же переключился на Лани. - Брось нож, девка! Сдавайся по-хорошему! Ну, сказано тебе, брось нож!
- Лови, - выкрикнула Лани, нож вонзился в плечо мага. Его напарник выругался, бросаясь к девушке.
– Ладно, по-хорошему ты не умеешь, - тот, что с жезлом резко побледнел то ли от злости, то ли от боли. Таль пытался ударить молниями, но сеть не давала ему колдовать. В полном отчаянии, он пытался разорвать невесомую субстанцию руками, понимая, что попытка эта обречена на провал.
Откуда-то хлынула волна обжигающей Силы, сконцентрировавшись в кончиках пальцев. Таль рванул сеть повторно, и она начала гореть. Ладони пылали в темноте, с кончиков пальцев слетали искры. Сеть с треском лопнула, опадая на землю…
Вот оно! Сила послушно хлынула в кончики пальцев, затанцевала искрами на поверхности стены. Таль ощутил, как корчатся в незримом огне обрывки чужих заклинаний. Действует! Пока странная Сила не покинула его, Таль повернулся к двери. Здесь чары были сильнее, Ларгет ощутил сопротивление, и все-таки его огонь был сильнее. Медленно, неохотно, заклятья поддавались. Кончики пальцев жгло так, будто их опустили в кипяток, Таль прикусил губу, чтобы не закричать. Можно было сделать передышку, собраться с силами, но уверенности в том, что он сумеет сотворить чудо еще раз, у Ларгета не было.
Паутинка чар лопнула и скукожилась. Ларгет с силой тряхнул пальцами, освобождаясь от… чего? Он не знал, как называется то, что сейчас случилось. Да это его сейчас и не волновало. Чары сняты с двух стен и двери, может быть, этого хватит, чтобы творить в камере заклинания?
Но сначала надо было позаботиться о руках. На кончиках пальцев вздулись волдыри, Ларгету становилось дурно при мысли, что этими вот руками ему придется делать магические пассы.
Таль сел в угол, поискал магическую линию. Чувствовал он себя так, как могло бы чувствовать себя выжатое белье, будь оно человеком. Золотой шар, дрожа, загорелся у него на ладони. Сил едва хватило, чтобы его зажечь, битва с зачарованными стенами стоила ему слишком дорого.
Золотой шар коснулся обожженных пальцев, слизывая с них волдыри. Таль едва не заплакал от неожиданного облегчения, хотя правая рука все еще болела. Он аккуратно перенес шар на другую руку и повторил операцию. После чего устало поднялся, добрался до небрежно заправленной койки (хоть не охапка соломы, и на том спасибо) и завалился спать. Что он будет делать, если маги Ковена обнаружат нарушение защиты камеры, Таль даже не думал.
Лани сжалась в комок и тихо выла от страха. Непонятный Ковен, страшный Архимаг, опасность, грозящая ей и ее друзьям, все это пугало ее. Но тесные стены, давящий потолок и одиночество, полное одиночество в серой отвратительной камере - все это приводило ее в ужас. Она била маленькими кулачками в наглухо закрытую дверь, она кричала, требуя выпустить ее, пока не сорвала голос. Никто не открыл, никто не откликнулся.
Если бы в камере было хоть малюсенькое окошко, ей было бы легче. Запертая в каменном гробу, девушка то ли умирала, то ли сходила с ума. Она каталась по полу, раздирая одежду, визжала, осыпала проклятиями Архимага и весь его бредовый Ковен - пока хватало сил.
Сейчас она сидела в углу, прижав к груди окровавленные руки и тихо не плакала даже, а выла. Ощущение, что она сходит с ума, усиливалось, Лани засунула кулачок в рот, чтобы не закричать…
…и почувствовала вкус своей крови - Крови Дракона.
Лани закричала в полный голос, не понимая, что происходит. Мир рассыпался на мириады серебряных искр, кружившихся в каком-то безумном танце. Виски пронзило острой болью, но охватившее девушку беспредельное наслаждение забивало все прочие ощущения. Она менялась - и это изменение было чудесным, чарующим, великолепным. Кто она, что она - она не знала, она забыла уже, кем была минуту назад - безумно, бесконечно долгую минуту.