Страна игроков

- Кстати, - деловито заметил Роман, - у нас уже есть свои люди в парламенте. И сейчас, когда туда попал твой шеф, появляются новые перспективы для сотрудничества. Если подобрать в Думе еще несколько наших сторонников, то можно будет организовать там патриотическую фракцию, группу... В любом случае, - отреагировал он на неопределенное движение Виктора головой, - есть масса других возможностей для объединения усилий вашего союза и нашего движения.

- Существует одна серьезная проблема.

- Какая?

- Ни твой генерал, ни Большаков не согласятся на объединение, если им предложат вторые роли. Они оба хотят быть первыми.

- Ну-у-у... - раздул щеки Хрусталев. - Начать можно с создания коалиции самого общего характера, а потом видно будет. Цель-то у нас одна. Так? Главное, чтобы эта свора псевдодемократов не заморочила людям голову перед следующими парламентскими и президентскими выборами. Знаешь что, генерал Гнедаго скоро начнет ездить по регионам. Будем объединять наших сторонников на периферии. Было бы полезно и для вас, и для нас, если бы кто-нибудь от вашего Союза поехал с нами, повстречался с людьми. А?

- Идея очень неплохая, - подтвердил Виктор, соображая, ссылка на какую болезнь даст ему возможность отказаться от поездки, если вопрос о ней реально встанет на повестку дня.

4

Болтая в ресторане с многочисленными знакомыми, Ребров все время наблюдал за Анной, в надежде что она останется одна. Но вокруг нее постоянно крутились мужчины. Особенно злило Виктора то, что она явно заметила его, но не давала ни малейшего шанса спокойно поговорить.

В конце концов Виктор уже почти созрел, чтобы решить проблему радикально, а именно: напившись, отправиться домой. Но от этого слабовольного, постыдного поступка его спас пресс-атташе итальянского посольства Энрико Берлуччи.

Итальянец появился на приеме с большим опозданием, и его абсолютно лысая голова, отражавшая, как хрустальная люстра, все источники света в радиусе двадцати метров, сразу же стала заметной частью интерьера. Попетляв среди уже порядком разгоряченных гостей, Берлуччи вышел на Реброва, словно заяц на охотника.

Как обычно, Энрико производил очень приятное впечатление, которое не могла испортить существенная нехватка растительности на его голове. Тонкое, умное лицо, открытая улыбка и потрясающее умение подбирать рубашки и галстуки.

- Гора с горой не сходятся, а человек с человеком всегда сойдутся, расплылся в дружелюбной улыбке Энрико, показывая, что он продолжает изучение идиом русского языка.

- Добрый вечер! - поздоровался Ребров. - Я видел вас в списке приглашенных, но думал, что вы уже не придете.

- К сожалению, не мог вырваться раньше. Но мне хотелось поздравить господина Большакова с успехом. Кстати, где он?

- Вон там, в углу, - кивнул Виктор.

Большаков опять стоял с Шелестом и Игнатьевой.

- Подожду, пока он освободится, - сказал вежливый итальянец и огляделся. - Как много незнакомых лиц. Это все друзья господина Большакова? Вы, наверное, всех здесь знаете?

- Не всех, но многих.

- А вы могли бы назвать мне хотя бы некоторых?

- Нет вопросов, - согласился Ребров. - Трое мужчин в смокингах справа от нас, похожие на веселящихся работников ритуальных услуг, - это банкиры. Они приехали еще раз посмотреть на Большакова и убедиться, что деньги вложили правильно... А видите вон того светловолосого, курчавого человека, который размахивает вилкой? Это мой бывший редактор в газете "Народная трибуна" Роман Хрусталев. Вначале он не любил коммунистов, потом демократов и поэтому сейчас перешел в национально-патриотическое движение "Святая Русь", которое возглавляет генерал Гнедаго. Симпатичный парень рядом с ним - это новый редактор отдела экономики "Трибуны" Игорь Стрельник. На заре перестройки он писал блестящие статьи о том, как остро Россия нуждается в рыночных реформах, а теперь с болью рассказывает о социальных проблемах, появившихся в связи с переходом к рынку. Так, кто еще... Вон ту сексуальную даму зовут Маша Момот. Еще совсем недавно она редактировала газету, а теперь с головой ушла в бизнес. Купила фабрику, изготавливающую таблички с названиями улиц, которые демократы переименовывают после коммунистов.

- И это хороший бизнес? - ошарашенно спросил Берлуччи.

- В России - очень! - решительно подтвердил Ребров.

- Господи, я в вашей стране уже четыре года, - вздохнул итальянец, - и никак не могу привыкнуть к ее специфике, к этим бесконечным переменам... А этот господин рядом с Большаковым? Очень знакомое лицо.

- Это бывший вице-премьер Владимир Шелест. На государственные деньги создал для себя частный банк.

- Ах, да-да, я его узнал. А эта красивая дама рядом с ним? - не отставал итальянец.

- Она раньше работала в подконтрольной Шелесту компании "Русская нефть", а сейчас перешла в его банк.

- Наконец-то хоть что-то мне понятно, - засмеялся Берлуччи. - Я бы такую женщину тоже не бросил на произвол судьбы.

Кровь залила глаза Реброву. Теперь-то уж он точно знал, что обязательно найдет способ переговорить с Анной, но вряд ли после этого их отношения станут лучше. И очень скоро - быстрее, чем он думал - возможность пообщаться ему представилась.

Анна вдруг что-то сказала Большакову и Шелесту и направилась в сторону Виктора.

- Добрый вечер, - сказала она, подходя.

На лице ее была дежурная улыбка, которую надевают хорошо воспитанные люди, передавая трамвайный билет на компостер.

- Добрый вечер! - с такой же казенной бодростью откликнулся Ребров. Позволь представить тебе господина Энрико Берлуччи. Помимо того, что господин Берлуччи является моим старым знакомым, он еще работает пресс-атташе итальянского посольства. - Виктор позволил себе развязный тон, уже морально полностью готовый к скандалу. - А это - Анна Игнатьева.

- Добрый вечер!! Очень рад познакомиться! - воскликнул Энрико, одарив Игнатьеву такой широкой улыбкой, что если бы она поместилась в конверт, ее стоило бы сразу отправить по почте в Книгу рекордов Гиннесса.

Он подхватил протянутую Анной руку и, наклонившись, поднес ее к губам. Но так и не коснулся, а только изобразил поцелуй.

Всех этих галантных штучек Ребров досыта насмотрелся на приеме в итальянском посольстве. Он знал, что ничего подобного не вытворяли, скажем, ни немецкие, ни американские дипломаты, но, впрочем, они и не были способны с таким же вкусом, как итальянцы, подбирать себе костюмы и галстуки.

- Мне тоже очень приятно. Вы давно в России? - спросила Анна у Энрико и, не дождавшись ответа, обратилась к Виктору: - Ты мне не звонил? - Потом, вспомнив об итальянце, добавила: - С господином Ребровым мы работаем над совместными проектами Союза молодых российских предпринимателей и банка "Московский кредит".

- Да, мы иногда вместе работаем, - подтвердил Виктор этот факт для Берлуччи и ответил уже Анне: - Нет, не звонил. Было много дел. А ты звонила?

- Нет, у меня тоже было много работы.

- У Анны очень строгий начальник. Все время требует ее к себе, объяснил Ребров итальянцу.

- Да, знаете, я просто не вылезаю из кабинета моего шефа, - тоже обратилась к Энрико Анна.

- Из-за этого у нее иногда даже не бывает времени по вечерам, переключил Виктор на себя внимание Берлуччи.

Они еще некоторое время общались через итальянца, который крутил головой из стороны в сторону, вникая в суть разговора. Вдруг он поднял вверх указательный палец, как дорожный инспектор свой жезл, призывая всех остановиться.

- Прошу прощения, - сказал Энрико, - мне было очень интересно участвовать в вашей дискуссии, но чувствую, я здесь лишний. К тому же мне хочется все-таки поздравить господина Большакова. Боюсь, как бы он куда-нибудь не ушел...

Оставшись одни, Анна и Виктор некоторое время молчали. Она не выдержала первой:

- Можешь мне ничего не говорить, не надо! Все твои отвратительные мысли написаны у тебя на лбу. Я их прекрасно читала с расстояния десяти метров. Поэтому и не хотела подходить. Я тебе говорила раньше и повторяю сейчас: мне не в чем перед тобой оправдываться!