Страна игроков

- Хорошо, просто Анна Ивановна. На мне уже так потоптались за последние несколько дней, что ваши попытки унизить меня вряд ли могут быть очень эффективными. К тому же ваш выпад я тоже могу расценить как довольно неуклюжую попытку уйти от ответа на вопрос: кто стоит за всеми этими убийствами?

- Вы уже нагородили здесь столько, что... я не вижу смысла продолжать этот разговор, - заявила она.

- Конечно, лучше выбросить весь этот бред из головы и продолжать спокойно работать в вашей почтенной конторе. - Ребров пытался быть ироничным. - Кстати, кто ею сейчас руководит? Медведев сказал мне, что после смерти Лукина ваш новый вице-президент Георгий Дзгоев куда-то исчез. Он еще не объявился?

- Нет, не объявился. Да и нашей, как вы говорите, конторы теперь уже не будет. Мы закрываемся. И вы к этому тоже приложили руку.

Она повернулась и, не прощаясь, пошла в сторону Тверской. Провожая Игнатьеву взглядом, Ребров вдруг вспомнил, чту ему напоминают ее густые темно-каштановые волосы, собранные на затылке. Года два назад он был в короткой и от этого суматошной туристической поездке в Лондон. Там в Национальной галерее, вместо того чтобы пробежаться по залам и получить хотя бы общее представление об экспозиции, Виктор целый час просидел перед картиной Веласкеса "Утро Венеры".

На полотне была изображена лежавшая на боку, спиной к зрителю, обнаженная молодая женщина, любовавшаяся собой в зеркале, которое держал перед ней амур. Виктор не мог оторвать взгляд от крутого, завораживающего изгиба ее бедра, от тончайшей талии и гибкой, девичьей спины. Лица Венеры не было видно - оно неясно отражалось в зеркале. Зато собранные на затылке густые, полные здоровья каштановые волосы открывали нежную шею и часть щеки.

Такие же волосы были у Анны Игнатьевой. И Реброва вдруг посетила забавная мысль: позировавшая великому художнику молодая женщина, несмотря на свою неземную красоту, также могла быть та еще штучка. Не исключено, что старик Веласкес натерпелся от нее с избытком.

Глава V

В ВОДОВОРОТЕ СВЕТСКОЙ ЖИЗНИ

1

После визита в прокуратуру и встречи с Анной Игнатьевой Ребров вернулся в редакцию и в вестибюле столкнулся с Игорем Стрельником. Сосед по комнате спешил в Государственную думу, чтобы, по его словам, "взять за вымя" главу бюджетного комитета.

Стрельник на бегу сообщил, что статья Виктора о сочинском съезде представителей юного, неспокойного племени подрастающих российских капиталистов уже не только сдана в секретариат, но даже поставлена "с колес" в очередной номер. Она заменила какой-то материал, снятый в последний момент главным редактором.

Подобная рокировка - обычное дело. Статья могла неожиданно попасть на газетные полосы и так же стремительно вылететь оттуда по любой причине: из-за телефонных звонков высокопоставленных особ, редакционных интриг, текущих политических событий и даже в зависимости от того, с какой ноги встали главный редактор или его жена. Не случайно блестящие, кровью и потом написанные заметки могли неделями дожидаться своей очереди, зато в номер нередко попадало нечто, слепленное без души, без творческих мук, а то и просто с похмелья.

- Много пришлось поработать с моей статьей? - успел спросить Ребров у проносившегося мимо Игоря.

- Так, пустяки, - эхом откликнулся тот. - Я всего лишь чуть-чуть изменил ей разрез глаз и вставил силиконовые груди. А вес и рост не трогал.

Его слова немного насторожили Виктора, и он решил сходить в секретариат, чтобы посмотреть на свою многострадальную статью в уже сверстанной полосе. Но тут его перехватил Хрусталев и отправил в Министерство финансов на пресс-конференцию, срочно объявленную в связи с только что закончившимися переговорами правительства и Международного валютного фонда.

Это и в самом деле являлось главной новостью дня. В середине девяностых годов за подобными переговорами, как правило, напряженно наблюдали многие российские граждане, приученные в коммунистические времена к иждивенчеству. Они ожидали, что их и при капитализме тоже кто-то будет кормить, только еще вкуснее и сытнее. И эти ожидания оправдывались. России вновь и вновь давали многомиллиардные кредиты, что для всей страны на неопределенный срок отодвигало грустную перспективу начинать жить по средствам, а для членов правительства - необходимость серьезно заниматься реформами, а не воровать.

Весь конец рабочего дня Ребров был занят изготовлением заметки об обрушившемся на страну золотом дожде. Так что статью о молодящихся предпринимателях он прочитал лишь на следующее утро, уже в свежем номере газеты, после чего ему стало плохо.

Фактически материал был переписан заново. Теперь его нельзя было назвать скучным, но тем более он не являлся объективным. Скромное содружество кокетливо скрывавших свой возраст бизнесменов было представлено Игорем Стрельником чуть ли не как тайное общество заговорщиков. Чего стоил один заголовок: "Российские предприниматели готовятся взять власть!"

А из текста следовало, что большая группа деловых людей, недовольных темпами политических и экономических преобразований в стране, организовала свою партию, скорее напоминающую масонскую ложу. Не случайно, мол, очередная встреча ее членов была организована вдали от Москвы, куда чуть ли не инкогнито приезжали известные российские политики. Кроме того, в статье делались намеки на каких-то могущественных покровителей предпринимательского союза, на его громадные финансовые возможности.

- Зачем ты надул этот мыльный пузырь?! - заорал Ребров, когда Стрельник появился в редакции.

Игорь с достоинством сел за свой стол, разложил какие-то бумаги и только после этого с подчеркнутой строгостью заметил:

- Я стану с тобой говорить только в том случае, если ты не будешь обрызгивать меня слюной и попытаешься не прожигать во мне дырки взглядом. Успокоился? Теперь изложи членораздельно: чем ты недоволен?

- Тем, что ты сделал с моей статьей!

- Ты хочешь сказать, что она стала хуже?

- Дело не в этом - хуже, лучше! У меня сейчас такое чувство, будто бы я вылизал президенту этого союза, Алексею Большакову, задницу. Ведь он готов из кожи лезть, только бы на его организацию обратили внимание, и ты ему в этом очень помог! - стукнул кулаком по столу Виктор.

- Я не ему помог, а тебе, - учтиво уточнил Стрельник.

- Может быть! Но ты сделал это вопреки моему желанию, понимаешь?!

- Даже пастух вынужден применять кнут, чтобы перегонять овец на более сочное кладбище, - менторски произнес Игорь.

Это прозвучало так неожиданно высокопарно, что оба на какое-то мгновение замерли, а потом Виктор упал в безудержном приступе хохота на стол. Игорь же, наоборот, покраснел и надулся.

- Хорошо, больше не буду тебе ничего объяснять, - обиженно сказал он. - Но учти, ты еще скажешь мне за эту заметку спасибо...

И как ни был зол Ребров на соседа по комнате, уже к вечеру он вынужден был признать: возможно, опубликованный материал - это как раз то, что ему нужно после недавнего скандала. Статья была достаточно забавной, где-то даже сенсационной, а главное, не ущемляла ничьих интересов.

Всегда бурно переживавший за своих подчиненных Роман Хрусталев сообщил Виктору, что его материал отметил на утренней планерке главный. "Хоть что-то свеженькое раскопали! - буквально сказал Михаил Семипалатинский. - А то все корреспонденты бегают по одним и тем же пресс-конференциям, и во всех газетах мелькают одни и те же новости, одни и те же события, одни и те же люди".

Не успел Ребров вернуться от Хрусталева в свою комнату, как ему позвонила Маша Момот.

- Виктор, я никогда не читала твои заметки, а может быть, просто не обращала на них внимания, - сказала она с присущей ей грубоватой прямотой, - но то, что ты выжал из этого тощего мероприятия в Сочи - просто класс! Я это понимаю лучше, чем кто-либо другой, сама там была. Помнишь, ты в шутку сказал, что ухаживаешь за мной, как за потенциальным работодателем? Так вот, если у меня будет газета, то я постараюсь забрать тебя к себе. Кстати, - тут ее голос стал томным и немного загадочным, - нам не помешало бы встретиться и поболтать. Немного раскручусь с делами и обязательно тебе позвоню...