Страница 99 из 180
- Байки. Такого не было.
- А как было, Николай Степанович?
И Захаров повторил хорошо известную историю возвращения Хрущева - ту, которую впервые обнародовал в 1988 году в журнале "Огонек" Сергей Никитич Хрущев.
По версии сына Хрущева, тоже летевшего в том самолете, отец с Микояном все полетное время провели в хвостовом салоне. В аэропорту Внуково-2 их встречали только председатель КГБ Семичастный и начальник управления охраны Чекалов.
Это был недобрый знак. Обычно члены Президиума ЦК гурьбой приезжали встречать Хрущева.
Семичастный подошел к главному пассажиру и вежливо, но сдержанно поздоровался:
- С благополучным прибытием, Никита Сергеевич. Все собрались в Кремле, ждут вас.
Хрущев повернулся к Микояну, который отдыхал вместе с ним, и спокойно, даже как-то весело произнес:
- Поехали, Анастас.
На мгновение задержавшись, он поискал кого-то глазами. Увидев личного пилота Николая Ивановича Цыбина, с которым летал еще со времен Сталинградского фронта, улыбнулся, сделал шаг в его сторону, пожал руку, благодаря за полет. Все, ритуал выполнен.
Хрущев с Микояном сели в длинный "ЗИЛ-111" и покатили в Кремль. За ними на "Чайке" - Семичастный.
Такая вот хроника прибытия. На политическом уровне. А на оперативном?
В постсоветское время появились некоторые новые любопытные подробности, изложенные людьми калибром помельче. Из тогдашних политиков к середине девяностых годов в живых никого не осталось - у них и во время описываемых событий возраст был преклонный, а вот оперативники были помоложе. Выяснилось, например, что, когда Брежнев с соратниками в Кремле вынашивал планы смещения Хрущева, вплоть до его физического устранения, жены Леонида Ильича и Никиты Сергеевича безмятежно отдыхали на курорте в Карловых Варах. Нина Петровна вернулась домой уже никем.
А вот свидетельство Семичастного:
- Когда приехали в Кремль и они зашли в зал, я немедленно сменил охрану на квартире и на даче Хрущева. Предварительно отпустил в отпуск его начальника охраны Литовченко. Оставил за него молодого хлопца Васю Бунаева. Я его в Кремле прижал в переходе: "Слушай! Сейчас началось заседание Президиума ЦК. Все может быть. Я выполняю волю Президиума и ЦК. Ты как коммунист должен все правильно понимать. От этого будет зависеть решение твоей дальнейшей судьбы. Имей в виду - ни одной команды, ни одного приказа, ни одного распоряжения не выполняй без моего ведома. Я тебе запрещаю". Я не закрывал даже Кремля для посещения людей. Люди ходили, а в зале шло заседание Президиума ЦК. Я по Кремлю расставил, где нужно, своих людей... Брежнев и Шелепин беспокоились. Я ответил: "Не надо ничего лишнего. Не создавайте видимости переворота".
"Не создавайте видимости переворота..." А у дверей квартиры Брежнева, оказывается, все эти тревожные ночи с автоматом в руках простоял его начальник охраны Рябенко. "Нас посадили на казарменное положение и держали в боевой готовности", - вспоминал будущий начальник охраны Горбачева генерал-майор КГБ Медведев, тогда молодой сотрудник "девятки".
Всплыла и такая деталь. Когда "ЗИЛ-111" с Хрущевым и Микояном тронулся от правительственного павильона аэропорта Внуково-2 в Кремль, последовавшая за ними "Чайка" Семичастного через несколько минут приотстала. Председатель КГБ сделал вид, что его машина забарахлила, а сам по радиотелефону проинформировал Брежнева о ситуации.
Еще один штрих. По свидетельству бывшего сотрудника хрущевской охраны Сергея Красикова, вдень, когда Никита Сергеевич вернулся из прерванного отпуска, его особняк на Ленинских горах "был оцеплен охраной, как цепями". Конечно, охрана состояла уже из других людей.
Таким образом, не выдерживают критики прежние утверждения о том, что никакого заговора или переворота в октябре 1964 года не было, что, мол, ЦК нашел в себе силы освободить своего первого секретаря, не дав возможности разрастись его ошибкам. А вот ЦК горбачевского призыва такая задача оказалась не по силам.
Лица, причастные к свержению Хрущева, даже в годы горбачевской гласности сводили эту акцию к чисто демократической процедуре. Мол, на заседании Президиума ЦК ему откровенно сказали о допущенных им ошибках, сообщили, что вопрос о его освобождении будет вынесен на решение Пленума. Выслушав предъявленные обвинения, Никита Сергеевич и не пытался оспорить критику в свой адрес, подал заявление об освобождении.
Идиллическая картинка, да и только! Как будто не надо было готовить ни это заседание Президиума, ни Пленум, что уже само по себе было делом чрезвычайно опасным - достаточно вспомнить, чем закончился такой же путч для его инициаторов в июне 1957 года.
Недаром Брежнев страшно перепугался в начале октября, когда узнал, что Хрущев, похоже, обладает какойто информацией о готовившемся заговоре. Леонид Ильич даже не хотел возвращаться из ГДР, где находился во главе делегации Верховного Совета СССР, придумывал разные поводы, чтобы оттянуть отъезд. А вдруг Хрущев арестует их всех?
Заговорщики рисковали и, как выяснилось, их страх был не напрасным.
До недавнего времени считалось, что единственным источником, от которого Хрущеву стало известно о готовившемся заговоре, был Василий Иванович Галюков. Этот человек работал в хозяйственном отделе Президиума Верховного Совета РСФСР, который в 1964 году возглавлял Николай Григорьевич Игнатов, и был очень близок к нему.
В 1957 году Игнатов был первым секретарем Горьковского обкома, случайно оказался в дни июньского путча в Москве, и очень многое сделал для победы Хрущева над "антипартийной группой" Молотова, Маленкова, Кагановича. Благодарный Никита Сергеевич тут же ввел его в состав Президиума ЦК КПСС, а через некоторое время Игнатов стал секретарем ЦК КПСС. Кстати, во второй раз: при Сталине некоторое время ему уже приходилось занимать эту должность.
Игнатов сделал неплохую партийную карьеру - был вторым секретарем Ленинградского обкома и первым секретарем Ленинградского горкома, возглавлял ряд крупных областных партийных организаций. Галюков в качестве прикрепленного, то есть телохранителя, переезжал с ним на каждое новое место работы. В 1957 году статус Галюкова повысился: он стал начальником охраны члена Президиума ЦК Игнатова. Но потом Хрущев почему-то разочаровался в своем выдвиженце, и в 1961 году на XXII съезде КПСС Игнатова в состав Президиума не избрали. Галюков в тот же миг остался без работы. Правда, выслуга лет у него была, и он ушел на пенсию.