Атака извне

Зрачки силикарболауди на секунду потемнели, сравнявшись с межзвёздной чернотой.

— Зачем нам это? — произнесла она. — Для какой надобности, не подскажешь?

Суровцев пожал плечами — ситуация ему не нравилась. Мало того, что он в очередной раз стал объектом пристального внимания силикарболаудей, так к тому же, ещё и непосредственно на Большой Высоте.

— Ну, не знаю. Может быть, вашей Иерархической Яйцеклеточной Инициативе надоело спокойствие в нашем секторе галактики и захотелось пришпорить события, внеся разлад в отношения между Федерацией и империей Кахоу?

Глазки силикарболауди завибрировали:

— Империя Кахоу? Причем здесь она?

— Ну как же? Известное бельмо на глазу Объединенных Человечеств.

— Кахоуты такие же, как и вы, у них те же проблемы. Опасность, говоря примитивно, исходит от Потустороннего Зеркала, а кахоуты, добившись права вести наблюдения, занялись там крайне безответственными экспериментами. Безо всякого злого умысла, между прочим. Ваши нырки в экзокапилляры — детские шалости по сравнению с тем, что вытворяли имперские наблюдатели в своей лаборатории. Разумеется, Зеркало среагировало, и вам теперь приходится искать погибший планетоид. Могу тебя утешить: имперский броненосец тоже погиб — мирозданию нет дела до правых и виноватых, оно, как я уже когда-то говорила, реагирует неадекватно.

— Значит, это всё-таки кахоуты! — мёртвой хваткой вцепился Бэр в единственный понятный ему довод. Как наши исследования, так они ноты протеста шлют, а сами готовы поставить мир на грань гибели! Нет уж, сволочами они были, сволочами и останутся!..

— Я этого не говорила, — образ дочки-матери начал бледнеть, сквозь него замерцали звёзды. Вообще-то звёзды в космосе не мерцают, но сквозь исчезающую силикарболаудь этот феномен вполне можно наблюдать. — Когда будешь передавать наш разговор своему начальству, пожалуйста, передай его точно и полностью, — донеслось из пустоты.

— Это что же, опять мне нести ответственность за вселенную? — закричал Алексей.

— Да уж куда тебе… — услышал он глухо, словно в уши были вставлены ватные тампоны. — Тебе даже штурвал доверить нельзя! Проснись, Бэр! Тоже мне, патрульный, заснул за штурвалом!

— Я не заснул, я…

— Знаю! — оборвал Пси, не отрываясь от дублирующего пульта.

«Мивабб» двигался в режиме аварийного торможения, катер сбросил крейсерскую скорость почти до нуля, а заодно отметился на дальномере иглодиска условным сигналом «Поиск плюс». Теперь Лях-Козицки будет знать, что они и впрямь что-то обнаружили.

А Пси, выходит, не только с Татьяной любезничал, но и космический призрак видел, своими глазами или просканировав мысли пилота, и управление успел перехватить едва ли не в последнюю минуту. Вот соприкоснулись бы на скорости защитные поля двух кораблей — и всё — аннигиляция, пришлось бы скорбящим родственникам хоронить вместо Лёхи Бурого кубометр вырожденного пространства. Хорошо, что на катере управление продублировано, спасибо земноводным инженерам, не пришлось старшему товарищу лезть через голову впавшего в транс пилота, чтобы включить торможение.

— Что там? — не отрываясь от приборов, спросил Пси.

— По нисходящей, — непонятно отвечала Эвельсон.

— Скорость погашена, до цели восемнадцать мегаметров, — спустя полминуты, произнёс Пирелли. — Касание защитных полей через шесть с половиной минут.

Это, во всяком случае, Суровцев понимал. Он и сам видел, как на фоне слабых звёзд быстро увеличивалось ребристое яйцо в оплётке из растопыренных штанг. Не нужно и в МОП лазать, чтобы понять, что это такое. Спасательный бот кахоутов наверняка с борта «Шкеллермэуца». А ведь эта штучка может использоваться как для спасения экипажа в случае аварии корабля-матки, так и для проведения абордажной атаки. Кроме пилота бот способен перевозить до десяти бойцов. Ясное дело, «Шкеллермэуц» готовил захват станции и даже начал спускать абордажные команды. Так что не спасательный это бот, а десантный. И если на борту кувыркающегося яйца и впрямь десяток солдат, они могут оказать серьёзное сопротивление.

— Бэр, без агрессии! — не отрываясь от управления, предупредил Пси.

Вот ведь телепат чёртов! И когда только успел понять, что у Лёхи действительно зачесались кулаки, тем более, что салон десантного бота давал ограниченный, но все же простор для упражнений в боевом манипулировании: есть где всласть помахать конечностями. А вице-чемпион без практики — всё равно, что банкет без шампанского.

— Юз надеется, что мы добудем ему языка, — попытался спорить неугомонный манипулятор.

— Я сказал — без агрессии!

Суровцев вздохнул печально. Делать нечего, приказ старшего по званию — закон для патрульного…

Шлюп кахоутов приблизился на минимальное расстояние, позволяющее функционировать силовому полю «мивабба», который замедлил движение до нуля и лёг в дрейф.

— Свет! — скомандовал Пирелли.

Радуясь, что ему хоть что-то дозволено, Бэр включил сигнальные огни. «Мивабб» засиял, словно коралловый риф, усаженный лимонными и голубыми актиниями, какие используются вежборасиянами для освещения общественных мест.

Согласно Кодексу визуальной связи, ратифицированному Федерацией и империей ещё полстолетия назад, кахоуты должны были зажечь оба сигнальных пояса на оплётке, но этого патрульные так и не дождались.

— Неужели внутри никого нет? — прошептала Эвельсон. — Но почему тогда квакает биодетектор?

— Скажу больше, — Суровцев тоже понизил голос, словно его могли подслушать. — У кахоутов отключено силовое поле.

— И что это может означать?

Алексей пожал плечами:

— Если исходить из Подпространственного Устава имперских военно-космических сил одно из двух: или на борту действительно нет живых членов экипажа, или бойцы готовятся к абордажу, чтобы захватить наш катер!

Пси, не желая повторять дважды отданное приказание, напоминающе кашлянул.

— Помню я, помню, — покорно отозвался Суровцев.

— Тогда вперёд! Ты входишь первым, мы за тобой.

Ясное дело, как на пули с голыми руками лезть, так ему первому.

— Там один человек, и, судя по ментальному излучению, он боится нас больше, чем мы его, — сообщил телепат. — Есть стыковка! Бэр, пошёл!

— Да поможет тебе Высотник! — истово прошептала Кси.

— Да пребудут со мной святые великомученики Юрий и Гагарий! — подхватил Бэр и прыгнул в открывшийся люк.

Глава девятая

ПОТУСТОРОННЕЕ ЗЕРКАЛО. ЛЮДИ И КАХОУТЫ

— Докладываю, господин генерал! На шлюпе находился вот этот старикан. Я вошёл, а он стоит возле самого люка, в руках кактус — и кричит.

— Кто кричит? Кактус?

— Никак нет, кактусы кричать не умеют. Старикан.

— На одной из планет, принадлежащих империи Кахоу, произрастают кричащие кактусы, — поправил Бэра Ойц-Зифан, — но на шлюпе был не кактус, а вислый бересклет или в просторечии — кружевика, чрезвычайно редкое декоративное растение. Что касается спасённого вами кахоута, то он сообщал, что является гармом, то есть, лицом цивильным, профессором университета.

— В таком случае, он должен был кричать это по-русски, — возразил Алексей, сам понимая, что городит ересь. Откуда профессору знать, что на вежборасиянском диске прибыл россиянин Лёха Бурый. — Но я, как и было приказано, действовал без агрессии, хотя кактус у старика уже был взят на изготовку. Кто знает, может у него колючки ядовитые или ещё что… Короче, горшок я отнял, а самому гарму никакого вреда не причинил. Мягко обездвижил и доставил на диск.

— Профессор очень переживает за свой цветок, — пояснил кентвуш. — Он говорит, что это ценное растение, а вы помяли побеги,

— Тут уж надо выбирать: или цветок помять, или профессора. Я тоже не всемогущий.

— Что же, — подвёл итоги Лях-Козицки, — Бэр действовал соответственно обстоятельствам, задание выполнено. Что касается бересклета, то, насколько мне известно, это очень живучее растение. Теперь о профессоре… Простите, как вас зовут?