Страница 8 из 9
- Да ты поостынь, сердешный. Мужиков твоих я и в глаза не видел. Нет их в вотчине. На вольные земли ушли, сказывают. А коли не веришь - пройдись по избам, Митрий Флегонтыч.
- Опять-таки брешешь. Упрятал до поры до времени. Ты хитер, но и у меня башка не для одной бороды красуется. Корысть твою насквозь вижу. Подавай мужиков. Я последний раз сказываю! - снова закричал Капуста и потянулся к сабле.
Калистрат Егорыч испуганно втянул голову в плечи, забегал глазами и бороденкой затряс.
Мокей заслонил собой приказчика и направил пистоль в грудь Капусты.
- Не замай мово господина, Капуста. Сам сгину, но и тебя лишу, страшно выпучив глаза, хрипло проронил челядинец.
- У-у, семя воровское! - вздымая кулачищем над головой, выкрикнул Митрий Флегонтыч и, громко хлопнув калиткой, вышел на улицу. Холопам сказал:
- Айда по избам да баням. Чую, здесь беглый люд прячется.
Однако своих крестьян Митрий Флегонтыч в селе так и не обнаружил. И лишь в избе Исая Болотникова едва не произошла заминка. Когда Капуста с холопами вошел в избу, Болотников и Пахом Аверьянов сидели на лавке и чинили порвавшийся бредень, а возле них шумно гомонили с десяток чумазых, полуголых ребятишек.
Митрнй Флегонтыч одному из холопов приказал проверить конюшню и баню, а сам, пытливо взглянув на мужиков, приступил с расспросами.
- Говорите без утайки, где моих крестьян спрятали?
Исай отложил моток дратвы с колен, поднялся с лавки и немногословно ответил:
- Сеятелей твоих в вотчине нет, государь.
- Куда же они подевались, старик? Правду молвишь - полтину отвалю.
- Русь велика. От худого житья есть где укрыться. А полтину спрячь. Не к чему это...
- Воровское семя! - зло проговорил Капуста и хлопнул дверью.
В избе остался дворовый лет тридцати, приземистый, светло-русый, в драной сермяге и лыковых лаптях. Подошел к одному мальчонке, подтолкнул его к светцу.
- Ты, Филька?
- Я, дяденька Гурьян, - улыбнувшись, отозвался малец.
- А тятенька твой Карпушка где?
Исай из-за спины холопа погрозил Фильке кулаком, но мальчонка не приметил этого и бойко выговорил:
- Тятенька вчера в избу к нам приходил. Полную шапку голубиных яиц приносил да сморчков. Эге-гей, как поснедали! А теперь тятька мой в лесу с мужиками сидит. Ух, как Капусту боится! А завтра сызнова заявится.
После этого селяне удрученно опустились на лавку. Все пропало. Не миновать теперь беды.
Гурьян, натянув на голову шапку, пошел к выходу. Обернулся в дверях. Дрогнула светло-каштановая борода в скупой улыбке.
- Не пужайтесь, православные. Нет худа без добра. Токмо сорванцов упредите, а то лишне наговорят. Так и быть умолчу. Сам-то все подумываю, как бы от Митрия сбежать. Ну, прощевайте.
Когда челядинец вышел из избы, мужики переглянулись и облегченно вздохнули.
- Ну, сразил ты нас, постреленок, - слегка шлепнув Фильку по затылку, промолвил Пахом Аверьянов. - Отец-то смирный, а этот ишь какой шустрый. Хорошо еще дворовый праведным оказался.
- Мир не без добрых людей, Захарыч. Холопам не сладко у Капусты живется. Ободрались, обнищали, сидят на трапезе скудной, - проронил Болотников.
В конце села Капуста повстречался с Афоней. Бобыль поспешно скинул с головы колпак, низко поклонился и молвил весело:
- Во здравии ли, батюшка? Не угодно ли чарочку?
Узнав мужичонку, Капуста стеганул его кнутом и разгневанно рявкнул:
- Прочь с дороги, дьявол!
Афоня поспешно шмыгнул в избу. Схватившись рукой за обожженное плечо, проворчал:
- Замест спасибо да в рыло.
А Капуста повернул коня и сердито бубнил в бороду:
- Сей мужик - всему помеха. Споил, злыдень. До сей поры в глазах черти пляшут. Ввек экого зелья не пивал.
Подъехав к приказчикову тыну, Митрий Флегонтыч вновь загромыхал по калитке кулачищем. Из оконца выглянул Мокей, прогудел:
- Нету Калистрата Егорыча.
- Куда подевался твой козел паршивый?
- Не ведаю, - изрек челядинец и захлопнул оконце.
Митрий Флегонтыч выхватил из-за кушака пистоль, выпалил поверх тына и, зло чертыхаясь, поскакал в свою деревеньку. И уже по дороге решил - немедля ехать к боярину Борису Годунову, к заступнику дворянскому.
Когда Капуста умчался из села, Калистрат Егорыч, творя крестное знамение, появился на крыльце - напуганный и побледневший.
- Едва богу душу не отдал, Мокеюшка. Под самое оконце из пистоля супостат бухнул. Глянь - дробинки в венце застряли. Еще наезд - и на погост угодишь с эким соседом.
- Оборони бог, батюшка. Холопов, что в дозоре стояли, поучить бы надо...
- Вестимо так, сердешный. За нерадивую службу - высечь батогами.
- Все сполню, батюшка. Да и сам поразомнусь, хе-хе.
Приказчик побрел в избу, темными сенями поднялся в свою горницу. Смахнул рукой дюжину кошек с лавки, опустился, задумался. Капуста дворянин крутой, так дело не оставит. Царю будет жалобиться. Надо бы князя упредить... А мужичков надлежит из лесу возвратить. Неча им без дела сидеть. Мало ли страдной работы в вотчине! Да и порядные грамотки пора на новых крестьян записать.
Калистрат Егорыч кинул взгляд на сундучок под киотом да так и обомлел. Сундучка на месте не оказалось. Ткнул кулаком густо храпевшую Авдотью по боку. Та и ухом не повела. Тогда Калистрат Егорыч больно дернул бабу за космы. Авдотья фыркнула губами, подняла на супруга заспанные глаза.
- Где сундучок, Авдотья? - вскричал приказчик.
Баба потянулась, шумно зевнула, свесила ноги с лежанки.
- Чево тебе, осударь мой?
- Где, говорю, сундучок с грамотками, неразумная?
- Да под киотом, где ж ему больше быть, батюшка, - вымолвила Авдотья и вновь повалилась на пуховики.
У приказчика даже руки затряслись. Снял со стены плеть, огрел сонную бабу по широкой дебелой спине и заметался по горнице.
И вскоре вся изба ходуном заходила. По сеням и чуланам забегали сенные девки, по амбарам и конюшне - дворовые холопы.
Через полчаса, насмерть перепуганный приказчик, повалился перед божницей на колени и, роняя слезы в жидкую бороденку, заголосил тонко, по-бабьи:
- Пришел мой смертный час. За какие грехи меня наказуешь, осподи? Верой и правдой тебе и господину служил, живота своего не щадя...
На шум прибежал Мокей. Глянул на хозяина и ахнул: валяется на полу Калистрат Егорыч и горькими слезами заливается.
- Ох, беда приключилась, Мокеюшка. Выкрали грамотки с мужичьей кабалой. Кинет теперь меня князь в темницу.
Челядинец растерянно заходил по горнице, глазами изумленно захлопал.
Пришел в себя приказчик не скоро. Затем битый час пытливо выспрашивал Авдотью и дворовых, но те ничего толком сказать не могли и лишь руками разводили.
И тогда Калистрат Егорыч приказал Мокею:
- Девок и холопей моих сведи в княжий застенок. Подвесь на дыбу и огнем пытай, покуда правду не скажут.
Глава 44
МАМОН
Вернулся Мамон в вотчину злой и недовольный. Целых две недели в лесах обитал, а проку мало. В последний день, как отбыть в село, изловил пятидесятник ободранного заморенного мужичонку. Но тот оказался из чужого поместья. Один черт - привел его к приказчику, крестьяне нонче в почете, на них велик спрос.
И на заимке все тихо. Либо бортник хитер, либо и в самом деле живет Матвей без греха. Однако все равно ему веры нет. И с Василисой все время старик темнит, прячет ее от княжьих людей. Ух, смачная девка!..
Калистрат был так же не в духе. На чем свет бранил во дворе свою придурковатую бабу, исходил слюной и плевался во все стороны.
Завидев дружинника, Калистрат спровадил Авдотью в избу и, удрученно вздохнув, пожаловался Мамону:
- Вконец сдурела моя баба, сердешный. Я своих девок в пыточную спровадил, а Дунька по ним слезами убивается. За кошачьим двором-де некому досматривать и убираться. Вот уж дите неразумное, глупа до самого пупа... С толком ли по лесу бродил?