Страница 25 из 29
— Так бабки же. — Манг от изумления даже руками всплеснул. Еще бы — один камил стоил не меньше трех справных коняг, и если бы не щадящие условия залога, по которым при возврате строфокамила в стойло в добром здравии возвращалась большая часть внесенной суммы за вычетом дорожной мзды, то подобная «неотложка» разорила бы любого путешественника.
— Плевать! — Выжига нервно дернулся при мысли о строптивом камиле, радуясь случаю от него избавиться.
Затем лихо вскочил на гнедого рысака, пнул пятками гладкие конячие бока и пустился в галоп, а следом, в связке, за ним двинулся заводной серый.
И понеслась степь-дорога навстречу — снова...
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ,
в которой бандюки натыкаются на Благушу, да и на Ухаря в придачу
Не позволяй твоему языку опережать твою мысль.
— Махина чешет последний перегон, а это значит — без остановок до самого храмовника, — деловито и абсолютно трезво (куда только все выпитое подевалось, самого-то Благушу и с одного глотка изрядно вело, больно уж ядреное оказалось пойло) излагал Ухарь свой план. — Рыжие наверняка начнут действовать сейчас, пар им в задницу, значит и нам надо поторапливаться. Чтобы спокойно грабить, надо остановить Махину, так всегда делается, можешь поверить моему опыту (на взгляд Благуши, это заявление было двусмысленным), а мы им этого сделать не дадим! — И махинист для пущей убедительности прихлопнул пятерней по столу, прихлопнул аккуратно, так как силу свою осознавал и старался ее соизмерить, но чарки все равно опасно подпрыгнули, а стол загудел вместе с полом махинного отделения. — Мы поставим составу парусные щиты, пар ему в задницу, отцепим его от Махины и пустим своим ходом. Ветер сейчас попутный, вагоны должны сами дотянуть до храмовника, причем довольно шустро дотянуть, судя по инструкциям Бовы Конструктора. Вот заодно написанное и проверим. А мы на Махине прибавим ходу, прибудем раньше и навострим власти встречать гостей, за что и хапнем полагающиеся нам за них наградные бабки, верно? Ну, как тебе мой план, пар в задницу?
— Да вроде ничего так, оторви и выбрось... — Благуша озадаченно почесал затылок, пытаясь разобраться в сказанном. — А что за парусные щиты?
— Погоди, сейчас сам увидишь, надо только кое-что предварительно сделать.
Ухарь решительно поднялся, едва не уткнувшись головой в потолок, и шагнул к торчавшему посреди Махины паровому котлу. Нагнулся, подвинул поближе ящик с горюч-камнем, затем открыл стальную задвижку и, кинув пару лопат в ревущую топку, с невозмутимым видом захлопнул снова.
Благуша же мигом оказался рядом, растопырив уши и раскрыв глаза во всю ширь. Интересно ему было устройство Махины, в диковинку. Непонятно, конечно, но все равно интересно. Впрочем, у него была ясная и толковая голова. Когда Ухарь угостил котел горюч-камнем, он обратил внимание на большой белый циферблат, прикрепленный к чумазому стальному боку водогрейки, на котором дрогнула и поползла было к красному пределу большая черная стрелка, но, видимо, мощи не хватило, и стрелка замерла, подрагивая на достигнутой отметке, словно нос взявшего след охотничьего пса.
Ухарь хмыкнул:
— Не хочешь повторить? Еще пару лопат надо.
— С удовольствием, оторви и выбрось! — Благуша действительно был не прочь причаститься таинств движения самой Махины, а черной работы он никогда не чурался. Надо, так надо! — А что мы делаем?
— Давление повышаем, пар те в задницу, — непонятно ответил Ухарь, снова распахивая задвижку.
Благуша ловко подхватил прислоненную к котлу лопату, набрал и отправил в бушующий огнем зев жирную порцию горюч-камня.
— Еще?
— Угу. Кидай, пока не остановлю.
В топку полетела следующая порция, за ней еще и еще, так что парой обещанных лопат дело не ограничилось. Припахал его Ухарь, сообразил Благуша, просто-напросто припахал, как салагу. Но он не обиделся. Все равно было интересно.
— Закрывай! — громко скомандовал Ухарь.
Благуша тут же отставил лопату и попытался лихо захлопнуть задвижку, как это только что делал на его глазах махинист, и тут же с криком отдернул руку, замахал в воздухе, охолаживая — на пальцах багровел моментально заработанный ожог.
— Вот и мой золушок так поначалу обжигался, — философски заметил Ухарь, имея в виду своего некстати заболевшего помощника. — Протри окоселовкой, до свадьбы заживет. — И легко, голой рукой прикрыл дверцу, будто и не чувствуя жара.
Благуша, шипя от боли, укоризненно покачал головой.
— Мог бы и предупредить, оторви и выбрось!
— Да забыл, — простодушно пожал плечами махинист, неотрывно глядя на циферблат. — Мне-то температура задвижки до лампады!
Стрелка на хитром механизме снова, как живая, рванулась вверх и пересекла красную черту.
— Ага! — удовлетворенно сказал Ухарь, быстро-быстро закручивая какой-то штурвальчик на котле. — Преисполнилась утроба духом водицы животворной! — И пояснил: — Это я клапан перекрыл, что за свисток отвечает, теперь пар, не отыскав привычного выхода, рванет по вновь открытому пути — вдоль вагонов поверху, по специальной магистрали, чтобы поднять и распустить щиты парусов. — Ухарь неожиданно расхохотался: — Представляю, какая паника разразится сейчас в вагонах, когда загромыхает железо над головами седунов! Но сначала надо снять предохранители. А ну пойдем со мной, брат слав. — И богатырь Ухарь двинулся в сторону двери, а Благуша за ним, решив не обращать на обожженную руку внимания, хотя это было непросто.
Они вышли в тамбур..
Махинист распахнул неприметную боковую дверцу, встроенную в зад Махины, и, присев на корточки, принялся что-то химичить. Благуша пытливо заглянул через плечо. Пальцы махиниста ловко скручивали опломбированную проволоку и поворачивали какие-то многочисленные рычажки — который вправо, который влево, а какой и просто на себя — как только все помнит?!
— Осталось два, — заявил Ухарь, закончив возиться с мелочью и взявшись за самый огромный рычаг, растущий из пола ниши справа почти до самого верха. — Этот ставит парусные щиты... тот гребень, что поверху состава идет, наверняка видел...