Тяжелые тени

На солдатском жаргоне "выпускать дымы" имело совершенно особый смысл, и комната снова взорвалась весельем.

После занятия к Саю-доду подошел дежурный и сообщил, что господин майор желает видеть Сая-доду у себя в кабинете. Удивленный непривычным уважительным обращением, едва передвигая ноги от волнения, он прошел в кабинет майора.

- Хай-ох, господин майор!

Майор, стоявший у карты Антупии, зашторил ее, повернулся к вошедшему и очень дружелюбно сказал:

- Здравствуйте, дружище.

У Сая отлегло от сердца.

- Да вы садитесь, Сай-доду.

Саю показалось, что он ослышался.

Растерявшись, он сел на самый краешек сиденья и поспешно спрятал под стул ноги в пыльных рыжих сапогах.

Майор сел напротив и, внимательно рассматривая Сая, сказал с простецким видом:

- Сколько лет вместе служим - лямку тянем! А все никак не приходилось встретиться с вами в неофициальной обстановке, вот так запросто поболтать по душам.

Сай ошеломленно посматривал на командира и, ничего не понимая, то и дело краснел. Все же кое-что он понял: господин майор очень простой и очень хороший человек. И этот высоко стоящий человек благоволит к нему, младшему офицеру Саю-доду.

- Угощайтесь, почтеннейший, - майор пододвинул к Саю круглую белую коробку с золоченой крышкой. В таких коробочках антупийские женщины носят благовония.

Сай растерянно улыбнулся. Майор, прищурившись, смотрел на Сая. Его забавляло замешательство этого человека.

- Это не благовония, доду. Здесь шарики из листьев кустарника токайя. Хотя мне, как и всякому истинному фирболжцу, претят антупийцы, но их токайя - это нечто этакое.

Голос у господина майора был под стать его холеному лицу и безукоризненно сшитому мундиру - бархатный, с благородными переливами.

Сай был покорен окончательно и бесповоротно. Подумать только, как доверяет ему господин майор. В кругу младших и средних офицеров о контрабандном токайя говорили с опаской. Добывали его с трудом, а пробовали за наглухо закрытыми дверьми.

Сверкал начищенный воском пол, искрилась лакированная столешница массивного стола, мягко сияли белоснежные портьеры. Сай плыл в полузабытьи на волнах бархатного голоса, ощущая во рту колючую свежесть токайя.

- ...Я знаю, вы служите давно и честно...

- О да, господин майор!

- Вы всем сердцем преданы делу Великой Фирболгии.

- Это так, господин майор!

- И я знаю вашу заветную мечту, Сай-доду. Это благородная мечта. Я походатайствую в верхах, и вы будете вместе с высшими офицерами тринадцатого числа месяца Нежных Трав принимать парад в честь Дня Возрождения Непостижимого.

Сай был на верху блаженства. Это нельзя было выразить обычными словами.

- Всем сердцем... - бормотал он. - Моя благодарность не знает границ.

И вдруг господин майор произнес фразу, смысл который не сразу дошел до его сознания.

- Не понял, господин майор, - выдавил Сай. - Я, конечно, сильно извиняюсь.

Господин майор поморщился, но терпеливо повторил:

- Самые высокие инстанции предлагают вам вместе с дочерью Интиль прибыть завтра вечером на ежемесячный официально-демонстрационный бал во Дворец Непостижимого. Начало бала в двадцать ноль-ноль. Форма одежды бальная. Вам, разумеется, - парадная.

Господин майор с сомнением посмотрел на Сая.

- У вас есть парадная одежда? Впрочем, зачем я спрашиваю? Вот вам записка. Пойдете с ней на склад. Там что-нибудь подберите себе, - господин майор снова с плохо скрываемой брезгливостью окинул Сая взглядом, подберите поприличнее этого.

Он черкнул несколько слов и протянул Саю записочку.

Ошеломленный Сай, то кланяясь, то отдавая честь, попятился к двери.

- Кстати, вы не знаете, по какой такой причине вас вызывают на бал? догнал его бархатный голос.

Сай помотал головой.

- Нет. Никак нет. То есть, не знаю.

- Хорошо. Можете идти.

Как ни был ошарашен Сай, он все же заметил, каким резким и неприятным вдруг стал бархатистый голос.

7

Стол был прямоугольный и очень длинный. За его короткой стороной, словно именинник, восседал Первое Доверенное Лицо. Слева от него, отвесив массивную челюсть, сидел Магистр по планированию тайных акций. Рядом с ним ерзал Начальник внешней разведки. Его грызло беспокойство, и, чтобы показать всем, что ему бояться нечего, настойчиво пытался рассказать Магистру очередной бородатый анекдот. Магистр не реагировал ни на Начальника, ни на его анекдот. Он, как загипнотизированный, смотрел на Первого Доверенного. Магистру было не по себе - сегодня он ожидал для себя крупных неприятностей.

Лишь только Начальник внешней разведки наклонялся к уху Магистра, как на нем тут же останавливался спокойный и дружелюбный взгляд Первого Доверенного. Начальник пугливо отшатывался.

По правую руку размещался Утешитель и Успокоитель Нации. Как всегда, он был одет в строгий черный костюм с элегантной бабочкой. Галстуков Утешитель не признавал, зная по непосредственному опыту, как легко галстук превращается в удавку.

Директор конторы внутренней безопасности бросал на всех затравленные взгляды, то и дело вытирал багровое лицо огромным клетчатым платком и судорожно сжимал-разжимал кулачки.

Первое Доверенное Лицо легонько стукнул пальцем по крышке стола, и все напряглись.

- Что нам сегодня расскажет Начальник внешней разведки? - засюсюкал Первый Доверенный, будто разговаривал с несмышленышами ясельного возраста.

Начальник внешней разведки вскочил с видом школьника, не выучившего домашнее задание. Он положил толстые волосатые руки на стол, тут же убрал их, положил снова и, прокашлявшись, стал докладывать:

- Удалось внедрить в обслуживающий персонал к землянам нашего агента. Садовником работает. Информацию имеет только косвенную. Подтверждает, что они очень опасаются каких-то наших, научных изысканий, боятся, что эти направления могут иметь выход в разработку принципиально нового вида вооружений. Судя по всему, этот вид вооружений должен быть во много десятков, а может быть, и сотен раз мощнее существующего у нас ныне. Проводил попытку по внедрению еще одного агента. Девиз операции: "Спасаемый".

- Операция, насколько мне известно, провалилась.

- Я надеюсь... Я думаю...

- Ах ты, мальчик-мечтатель! Не интересует меня, что ты думаешь, думать буду я! Ты скажи лучше, что сделал? Агентурные данные доложи!

- Не имею, - упавшим голосом ответствовал Директор конторы внутренней безопасности, - потому как мои агенты не смогли к землянам внедриться.

- Ая-яй! - погрозил ему Первое Доверенное Лицо. - Ты еще хуже Начальника внешней разведки. Смотри, поставят тебя в угол Стражи Логоса. Слушайте теперь, дети мои, что мы тут с Утешителем надумали, - Первый придал своему лицу добродушное выражение, выпученные глаза смотрели доброжелательно; трогательно и жалко выглядела тонкая морщинистая шея. Подчиненные, которые знали шефа довольно давно, не переставали удивляться его умению перевоплощаться. - Земляне боятся каких-то наших изысканий. Значит, изыскания эти нам нужны. Что это за изыскания? Выяснить пока что не удается. Они тщательнейшим образом подчищают всю информацию о Земле, чтобы мы не смогли уловить даже намека на принцип действия сверхоружия, секрет которого они так старательно скрывают. Чтобы додуматься - надо думать! Надо, дорогие дети, шевелить тем, чего у вас нет, - мозгами. Но мы подумали за вас. Слушайте! Проще всего: похитить молодого землянина и с помощью наших спецметодов культурно попросить его рассказать все. Но мы государство. Мы не имеем права похищать землянина. Они за своих стоят грудью, и последствия похищения трудно даже предугадать. Не исключено, что и силу применят. И мы можем столкнуться непосредственно с тем, о чем так хотим узнать сейчас, - с их сверхоружием. Но есть выход! Переводчика могут похитить элементы, государству не подчиняющиеся. Им переводчик может проговориться сам. Утешитель, доложи!

Утешитель встал. Впрочем, нет! Не встал. Он приподнялся. Нет! И это слово не годится! Нельзя одним словом определить благороднейшее телодвижение, с помощью которого Утешитель и Успокоитель Нации придал себе вертикальное положение. Улыбаясь, он окинул взглядом присутствующих. Улыбка носила десятки оттенков. В ней была и симпатия к присутствующим, в ней было и небольшое (строго по вкусу!) количество иронии. И этакое заговорщическое предупреждение было в ней: подождите, мол, сейчас я выдам нечто такое! Его очки в золотой оправе были элегантны. Идеальный пробор подчеркивал благородные черты лица. Вот только лоб был узковат. Но на это никто не обращал внимания: в госаппарате у большинства были такие лбы.