Страница 53 из 76
По мере того как шло время, в бой с обеих сторон втягивались все новые и новые группы. Даниленко атаковал, уклонялся от удара, снова атаковал и вдруг, бросив взгляд на приборы, увидел, что горючее на исходе. А выйти из боя никак не мог: к нему прицепились два "фокке-вульфа". На мгновение все же удалось отвертеться от немцев, и над линией фронта он вздохнул с облегчением: хотя "фоккеры" продолжали преследовать летчика, но он видел, что навстречу ему идут четыре истребителя. Издали Николаю показалось, что это "лавочкины". Он еще подумал, что сейчас тем "фоккерам", что висели у него на хвосте, станет не до него. А четыре истребителя быстро приближались, и наконец отчетливо стало видно - тоже "фокке-вулъфы"... Даниленко выпрыгивал из подбитого "яка" уже над своей, территорией. В полк он добрался к вечеру. Заморин увидел его, улыбнулся одними глазами - жив!..
- Больше не собьют, - выслушав рассказ друга, заключил Борис Ляпунов, вот увидишь!
Николай Даниленко устало пожал плечами.
- Чувствую - не собьют! - не унимался неугомонный Ляпунов.
Как ни странно - на войне не было принято загадывать наперед - Борис Ляпунов оказался прав. Летчика Даниленко больше не сбивали. Не раз еще он попадал в передряги, не раз еще вел бои, о которых впоследствии не особенно охотно рассказывал, отделываясь от расспросов двумя словами - "чудом вырвался"... И только спустя годы после войны с удивлением обнаружил, что все его победные бои, а ему случалось сбивать часто, вытеснены из памяти теми, о которых он когда-то говорил - "чудом вырвался". Большинство из них он провел летом сорок третьего года.
Неверно думать, что только по своей или чьей-нибудь ошибке можно попасть в бою в тяжелое положение. При всех истинах, которые необходимо знать истребителю, воздушный бой - во многом все-таки стихия. Мне кажется, ничто не может сравниться по динамике, быстроте меняющихся ситуаций с воздушным боем. Сводить в нем все к набору тактических приемов, поддающихся арифметическому исчислению, - значит заведомо упрощать ситуацию.
Один из таких боев Николай Даниленко провел над Ельней. И хотя в том бою кроме Даниленко участвовали и Заморин, и Ляпунов, и Черный, памятным он стал только для Даниленко.
Поначалу все складывалось привычно: четыре "яка" сопровождали "петляковых". Все четверо были опытными воздушными бойцами - в таком составе звено истребителей 18-го гвардейского стоило двух других. Несмотря на свою молодость, и Ляпунов, и Даниленко, и Черный были сильными летчиками, а об их командире эскадрильи и говорить не приходится.
Словом, когда на звено свалилась первая группа "фокке-вульфов", Заморин и Ляпунов связали немецких истребителей боем и оттянули их от "петляковых". Черный и Даниленко остались рядом с бомбардировщиками. Это была стереотипная ситуация: следовало ожидать, что командир с ведомым постараются оторваться от "фокке-вульфов" и догонят группу. Но немецкие истребители проявили настойчивость, их было больше, и бой принял затяжной характер. Даниленко понял, что ему с Черным надо рассчитывать только на собственные силы. А тут и на них свалилась пара "фоккеров". Даниленко сбил одного и поспешил к "петляковым" - еще одна пара гитлеровских истребителей подкрадывалась к бомбардировщикам, и он с ходу завязал с ними бой. Он не видел ни Черного, ни Заморина с Ляпуновым. "Фокке-вульфы" взяли его в клещи, и что он ни делал, оторваться от них не мог. Тогда Даниленко, развернув машину, пошел на ближайший ФВ-190 в лобовую атаку. Другой немец, кажется только и ожидая этого момента, зашел Даниленко в хвост. Однако тут произошло что-то неожиданное: первый немец уклонился - к этому Николай был готов, а второй, который должен был атаковать с хвоста, почему-то не стрелял.
"Фокке-вульфы" затем вообще оставили его, и он не сразу разобрался, в чем дело. Подумал: какая-то уловка. Осмотрелся, но ничего подозрительного не заметил - "фоккеры" удалялись. Когда развернулся курсом на аэродром, все понял - к месту боя приближалась еще одна группа "петляковых" под сильным прикрытием "яков". Такая встреча немцам показалась, конечно, нежелательной. Вот они и ретировались...
Прошло несколько дней. Перед очередным боевым вылетом Даниленко слушал Бориса Ляпунова, который, по обыкновению, балагурил:
- Чуть не испортили, гады, новые штаны! Зажали - мое почтение! Кричу ему: "Ты что же, гад, делаешь?! Я же только что сшил!" Смотрю; помогло! Заслушался "фока" - на хвосте висел, а прозевал!
Летчики говорили о каких-то пустяках, и, если бы Борис тогда не "жаловался" на немцев, которые хотели испортить его новые галифе, Даниленко вообще бы не запомнил, о чем они тогда говорили. Так, на бегу, перекинулись несколькими фразами - Ляпунов ждал, когда заправят его самолет. Это был его второй боевой вылет в тот день. Он повел группу, заменив Ивана Заморина.
Бой был тяжелым. Ляпунов дрался с четырьмя "фокке-вульфами". Он вышел из боя на поврежденном самолете, а немцы вое продолжали его добивать. Несколько снарядов попало в кабину. Осколком Борису раздробило плечо. Тяжело раненный, он все же перетянул через линию фронта и выпрыгнул с парашютом.
Умер летчик-истребитель Борис Ляпунов сразу после приземления.
Боевые донесения и сводки наиболее беспристрастно отражают обстановку тех дней, Я приведу только несколько эпизодов, по времени относящихся к последним числам августа. На мой взгляд, они достаточно наглядно воссоздают напряженную атмосферу, в которой находились летчики 303-й истребительной авиационной дивизии в конце лета сорок третьего года. 29 августа под вечер восемь "яков" 18-го гвардейского полка под командованием капитана Сибирина по вызову с переднего края вылетели для отражения налета вражеских бомбардировщиков. В районе населенного пункта Бывалки встретили группу, состоявшую из 36 "хейнкелей". Сибирин решительно повел свою восьмерку в атаку, "Хейнкели" беспорядочно побросали бомбы и стали поспешно уходить. Лейтенант Лобашов атаковал одного из них и сбил. Второго сбил лейтенант Пинчук. Третьего младший лейтенант Столяров. Старший лейтенант Запаскин подбил четвертого. Наши истребители потерь не имели.
На следующий день звено под командованием капитана Сибирина и шестерка истребителей "Нормандии" под командованием старшего лейтенанта Бегена прикрывали наши войска в районе Ельни. Они встретили до 40 "юнкерсов" под прикрытием ФВ-190. Десять "яков" обратили в бегство эту группу, не дав немцам отбомбиться. Летчики "Нормандии" Беген, Бон, Матисс и летчики 18-го полка Пинчук и Арсеньев сбили в этом бою по одному Ю-87. Капитан Сибирин сбил один "юнкерс" и один "фокке-вульф". Лейтенант Лобашов - два "юнкерса". Наши летчики потерь не имели.
31 августа в восемь часов утра четверка истребителей 20-го полка под командованием командира эскадрильи Удовицкого сопровождала девятку бомбардировщиков Пе-2. Возвращаясь с задания, "петляковы" подверглись атаке четырех ФВ-190. Наши истребители все их атаки отбили, а младший лейтенант Жидков сбил один ФВ-190.
В тот же день 12 экипажей "Нормандии", которые вел лейтенант Альбер, над Ельней приняли бой с 17 "юнкерсами" и 8 "фокке-вульфами". В этом бою лейтенанты Альбер, де ля Пуап, Барбье, Лефевр, Риссо сбили по одному Ю-87. По одному бомбардировщику подбили старший лейтенант Беген и младший лейтенант Матисс.
Другая группа, состоявшая из девяти истребителей "Нормандии", которых вел лейтенант Дюран, встретила до 100 бомбардировщиков "Хейнкель-111" под прикрытием 20 "Фокке-Вульфов-190". С первой же атаки Дюран сбил один "хейнкель", но истребители прикрытия оказали сильное сопротивление и связали французских летчиков боем. Старший лейтенант Леон и младший лейтенант Фуко вели бой на виражах - каждый с парой "фокке-вульфов". Оба сбили по одной машине. Лейтенант Риссо и младший лейтенант Матисс атаковали один "фоккер" его сбил Матисс. В этом бою погибли капитан де Форж и младший лейтенант де Сибур...
Такова далеко не полная хроника событий только трех последних августовских дней сорок третьего года, В этот период - не берусь точно утверждать, что в августе, возможно, и в начале сентября - памятный бой провел летчик 18-го гвардейского полка лейтенант Николай Пинчук. Он сбил тогда один вражеский бомбардировщик и таранил другой. Как только над Пинчуком раскрылся купол парашюта, к нему тотчас устремились "фокке-вульфы". Казалось, судьба славного воздушного бойца предрешена, но в этот момент к нему на помощь пришел летчик "Нормандии" Дюран.