Голубые 'разговоры' - Рассказы аэронавигатора

Заборский Михаил Александрович

Голубые 'разговоры' - Рассказы аэронавигатора

Заборский Михаил Александрович

Голубые "разговоры": Рассказы аэронавигатора

Аннотация издательства: Автор этой книги был свидетелем рождения и первых шагов советской авиации, знаком со многими людьми, причастными к ее развитию. Заборский переносит читателя в атмосферу героических и трудных 20-х годов, ярко и интересно рассказывает о жизни Москвы. Предисловие к книге написано Героем Советского Союза М. И. Шевелевым, многие годы возглавлявшим Управление полярной авиации.

Содержание

Предисловие

Собака Баскервилей

Ящичек

Уничтожение девиации

Композитор Сеня Резник

"Новэлла"

Парашюты Котельникова

Рыженький

Сильные ощущения

Рассказ о мужестве

Шрам над левой бровью

Жертва аэродинамики

ЧП на мандатной комиссии

Замок павловской работы

За бокалом ацидофилина

Предисловие

Автор выбрал чрезвычайно интересную и, вне сомнения, нужную тему жизнь и быт авиации двадцатых годов.

Написано об этом времени у нас немного. А если и написано, то больше так, "скороговоркой". И литераторов и журналистов тема, по-видимому, не так уж прельщала. Скорее всего, так произошло потому, что в эти годы в нашей авиации сенсационных событий произошло значительно меньше, чем, скажем, в последующее десятилетие.

Между тем двадцатые годы - чрезвычайно важный этап в становлении воздушного флота нашей страны. Нельзя забывать, что именно в это время был заложен фундамент для бурного развития нашей авиации тридцатых годов.

Целая плеяда крылатых героев, чьи имена впоследствии стали известны всему миру, сформировалась именно в двадцатые годы.

В двадцатые годы совсем молодыми пришли в авиацию наши знаменитые генеральные конструкторы.

В те же годы было положено начало созданию предприятий, часть которых и сегодня является опорной в нашей авиационной промышленности.

Таким образом, двадцатые годы - это своеобразный "промежуточный" героический период, когда, "долетывая" на остатках отбитой у врагов трофейной техники, мы одновременно начинали осваивать отечественные молодые крылья.

Этому времени и посвящены рассказы Михаила Заборского, очевидца и участника событий, в большинстве своем происходивших на Центральном аэродроме в Москве.

Я полагаю, совсем немного осталось среди нас ветеранов этого периода и еще меньше таких, кто сумел бы о нем интересно рассказать.

Факты, описанные в книге, уже давно отошли в область истории, а поэтому представляют немалый интерес, особенно для молодого читателя. Колорит эпохи, приметы времени, быт и специфика авиационной среды переданы автором впечатляюще и объективно.

"Каждому времени нужен свой летописец не только в области исторических событий, но и летописец быта. Летопись быта, с особой резкостью и зримостью, приближает к нам прошлое", - - писал К. Г. Паустовский. Мне представляется, что именно по этой причине "Рассказы аэронавигатора" будут вдвойне интересны для самого широкого читателя.

И вместе с тем эти рассказы о прошлом, достаточно уже далеком, следует признать вполне современными. Происходит это, видимо, потому, что в характерах и поступках ветеранов нашей авиации многое перекликается с патриотическими чертами, присущими нынешней авиационной молодежи.

Книжка Михаила Заборского - не мемуары в чистом виде. Автор часто художественно домысливает отдельные образы и положения, проделывая это с чувством меры и не снижая для читателя достоверности изложения.

Он мало пишет о широко известных в авиации асах и гораздо чаще находит своих героев среди простых, но всегда увлеченных ею людей. И это придает особую теплоту повествованию.

Михаилу Заборскому свойствен благожелательный, ненавязчивый юмор, отличающий многие его произведения. Частенько он подтрунивает над своими героями, как, впрочем, и над самим собой. И этот юмор к месту, он органичен для большинства персонажей, действующих в книжке: отважных, веселых людей, не знающих ничего дороже и ближе своей опасной профессии.

Почти всегда за характеристиками описываемых лиц скрываются авторские симпатии.

Я расцениваю "Голубые "разговоры" как труд, посвященный нашему славному шестидесятилетию. Мы ведь не понимаем эту дату узко арифметически. Пусть мощное эхо знаменательного юбилея еще долго и четко отдается в самых разнообразных проявлениях нашего социалистического бытия, и в том числе в художественной литературе.

М. И. ШЕВЕЛЕВ, Герой Советского Союза

Собака Баскервилей

Розовой мечтой моей юности было желание попасть в авиационную школу.

Но с этим делом получалось трудновато. Очень уж желторотых туда не брали, а знакомства в летных кругах у меня не было - с авиационной техникой я практически не соприкасался. Разобраться - я не годился даже в мотористы.

Поэтому мечты до поры оставались платоническими.

А летать хотелось отчаянно!..

По окончании трудовой школы второй ступени, так вскоре после Октября стали именовать средние учебные заведения, я вступил добровольцем в Красную Армию. Меня зачислили в команду связи при штабе обороны железных дорог республики.

Хотя я и числился самокатчиком, выручало в первую очередь пешее хождение, реже - переполненные народом трамваи и совсем уж в исключительных случаях - люлька потрепанного мотоцикла, предназначенного для поездок начальства.

Штабная переписка запечатывалась в грубые, неуклюже склеенные конверты, часто даже из газетной бумаги. Большинство пакетов были секретными. Я складывал их в холщовый мешок, надевая его через плечо, наподобие торбы, с какими ходили по московским дворам, собирая "кусочки", многочисленные нищие. Эхо жестокого голода в Поволжье отдавалось и у нас в Москве.

Еще у меня была истертая кобура из-под нагана. Я заложил в нее сапожный молоток, подвязал кожаную плетеную сворку, угрожающе свисавшую чуть не до самого колена, и наглухо заклепал застежку, чтобы ничья любопытствующая рука не сумела более подробно поинтересоваться конструкцией моего "револьвера".

Наконец в середине лета я получил поношенное красноармейское обмундирование и новенький велосипед, или, как тогда называли, самокат.

Самокат был приятен на вид, светло-зеленого цвета и поначалу блестел от лака. Такие велосипеды среди прочей продукции (на этом предприятии даже аэропланы собирали) выпускал завод "Дукс", и они были предметом вожделенных мечтаний московских мальчишек.

Самокат я получил по наряду, прямо с заводского склада.

К сожалению, машина не имела свободного хода, и велосипедисту требовалось безостановочно работать ногами, чтобы обеспечить передвижение.

Но это было бы еще полбеды. Главное заключалось в том, что я ни разу в жизни не ездил на велосипеде и только провожал жадными глазами немногочисленных счастливчиков - обладателей этого великолепного вида транспорта.

Получив машину, я с великой осторожностью вывел ее на край тротуара, прислонил к монументальной каменной тумбе, довольно бойко взобрался на седло и со всей энергией заработал ногами. Словом, я сразу же поехал, и поехал быстро. Коварство заключалось в том, что, как только замедлялся ход, начинало казаться, что я немедленно упаду. Я мчался и мчался по выщербленной мостовой, постепенно сознавая, что вроде бы пора и остановиться. Но сбавлять скорость не решался.

Наконец, нацелив на маячившую по ходу моего устремления толстую, раскидистую липу, я, проносясь мимо, обхватил ее ствол обеими руками. Самокат скользнул между моих ног и тут же свалился, сделав в агонии еще несколько оборотов колесами. Некоторое время я стоял, не в силах развести руки, прижавшись к дереву, и дышал, как загнанная лошадь. В моих глазах метались белые мухи.

Таков был мой первый опыт выезда на велосипеде.

Некоторое время я еще следовал описанной методике торможения. Дважды сшибал попадавшихся на пути разинь, а раз даже сам чуть не угодил под колеса ломового извозчика, успев в решающий момент удержаться за оглоблю лошадиной упряжки.