Страница 53 из 94
- Поняли, - кивнул головой Манжин.
А Костя спросил:
- Ведь у него орден есть?
- Конечно, есть! - слегка пожав плечами, ответила Нина. - У него и орден Трудового Красного Знамени, и "Знак Почета", и медаль "За доблестный труд", и еще большая серебряная медаль Всесоюзной сельскохозяйственной выставки! А ты как думал?
Они бродили по всем склонам, тропкам и дорожкам сада. И еще много необыкновенных деревьев и кустов с неслыханными названиями увидели здесь ошеломленные юннаты: японскую таволгу, пенсильванский ясень, корейский кедр, крымскую сосну, бархатное дерево из дальневосточного Приморья...
- А вот поглядите! - сказала Нина и подозвала ребят к невысоким, но очень густым кустам. - Угадайте, что это?
- Если бы листья были, я бы узнал, - сказал Костя, - а когда одни почки...
- И с листьями не узнал бы! - возразила Нина. - У вас на Катуни таких нет. Это черноплодная рябина!
- Черная? - удивился Манжин.
- Да, черная. Совсем черные ягоды. И очень крупные и сладкие. Только от них немножко во рту вяжет. Но варенье варить очень даже хорошо. А ягод на них бывает - просто ветки гнутся!
Костя и Манжин снова переглянулись:
- Нам бы, а?
- Да, не мешало бы.
Нина засмеялась:
- Вам все не мешало бы! Возьмите да посадите - у нас саженцы есть.
Тут Манжин тихонько толкнул Костю под локоть.
- Кто это?
По склону, между бесчисленными кустами чуть зеленеющей смородины, шел невысокий широкоплечий человек. Он шел не торопясь, приглядываясь к кустам. Около некоторых кустов останавливался, легонько трогая пушистые ветки.
Нина, заметив устремленные на склон взгляды ребят, обернулась тоже и сразу вся как-то подобралась, серые глаза ее блеснули.
- Это он!
Костя перевел дух. Это он, это сам Михаил Афанасьевич Лисавенко идет по своему большому саду!
Михаил Афанасьевич увидел ребят и неторопливо направился к ним. Ребята слегка оробели, Манжин незаметно попятился за спину товарища.
- Гости? - спросил Лисавенко. - Юннаты?
- Юннаты за саженцами приехали, - ответила Нина. - Я им сад показывала.
Костя встретил взгляд Михаила Афанасьевича - молодые, задорные и чуть-чуть лукавые глаза улыбались ему сквозь большие очки. Косте сразу стало весело от этого взгляда. Он поспешно сдернул со своей головы кепку и, краснея, сказал:
- Здравствуйте, Михаил Афанасьевич!
- Здравствуйте, Михаил Афанасьевич! - повторил Манжин из-за Костиного плеча и тоже снял шапку.
- Здравствуйте, - ответил Михаил Афанасьевич. - За саженцами приехали? Что сажать будете?
Манжин подтолкнул сзади Костю: отвечай ты! А Костя, ободренный ласковым голосом и деловым тоном Михаила Афанасьевича, уже без всякой робости ответил:
- Яблони хотим посадить. И вишни надо бы. И вот еще, говорят, "виктория" хорошо приживается.
- А где сажать будете?
- На Катуни. Недалеко от Манжерока.
- Хорошо. Надо сорта вам подобрать. Одни приехали?
- Нет. Директор наш здесь. Он с Григорием Ивановичем пошел. За саженцами.
- Нина, - обратился Михаил Афанасьевич к девушке, - скажите там, чтобы им получше деревца подобрали, посильнее. Юннаты ведь!
Нина кивнула головой:
- Хорошо.
- А вам, юннаты, желаю успеха, - сказал Лисавенко, улыбаясь глазами сквозь очки. - Выращивайте сад. Осенью я к вам приеду, погляжу, как у вас дело идет, как сад растет.
- Правда приедете? - спросил Костя.
- Правда. Обязательно приеду.
Михаил Афанасьевич простился с ребятами и пошел дальше по склону. Костя и Манжин глядели ему вслед, пока нежная зелень кустов и деревьев не заслонила его.
- Ну, вы что окаменели? - засмеялась Нина. - Пойдемте саженцы выбирать!
- Да-а... - протянул Манжин, надевая шапку. - Са-авсем простой человек! Са-авсем хороший!
- Не приедет он к нам, - вздохнул Костя. - Если ко всем ездить...
- Вот увидите - приедет! - возразила Нина. - Он юннатов любит. Кому-кому, а уж юннатам всегда самое лучшее даст. И приедет! Он и в Аносинскую школу ездил, и в Чергу. В Черге даже сам яблоньку посадил, "янтарку"!.. Вот увидите - приедет!
- Манжин, - попросил Костя, - ты иди туда, на пункт, а я еще немножко похожу по саду. Мне хочется, однако, на эти яблони поближе посмотреть. А ты мне тогда покричишь... Ладно?
- Ладно, - согласился Манжин.
Нина и Манжин ушли, а Костя вернулся на тот склон, где длинными и стройными рядами стояли яблони. Птицы пели свои весенние песни. Откуда-то издалека доносились голоса рабочих, девичий смех... Но Косте казалось, что он совсем один в этом светлом, полном солнца и радости саду. Он бродил среди яблонь, еще совсем голых, влажных, с набухающими почками цветов.
"А что здесь будет, однако, когда они зацветут? - подумал он. - Эх, посмотреть бы!"
Вдруг в тихой, защищенной со всех сторон ложбинке, на самом горячем, солнечном припеке, он увидел чудо - раскидистое деревце, все белое, все розовое, благоухающее... Затаив дыхание Костя подошел к нему. Свежие, чистые цветы словно открывались ему навстречу, и среди них, нежно подсвечивая их белизну, топорщились еще не раскрывшиеся розовые бутоны. Деревце стояло торжественное и совсем неподвижное - ни одна веточка его не покачивалась, не дрожала, словно оно боялось уронить хоть один свой снежно-розовый лепесток.
"Вот если бы Чечек увидела!.. - подумал Костя. - Ну и заплясала бы!"
Он долго стоял перед яблоней, глядел на нее, вдыхал ее прохладный аромат...
"У нас тоже будут цвести, - решил он. - Может, не нынче, может, не завтра, но яблони у нас цвести будут!"
Мгновенно волшебное видение примерещилось ему: молчаливые зеленые конусы Алтайских гор и среди них бело-розовые сады, уходящие все дальше и дальше, все выше и выше в глубину высокогорных долин...
И, словно клятву, он повторил сам себе:
- Да. Будут!
Издали долетел голос Манжина. Надо возвращаться!..
ЧТО СЛУЧИЛОСЬ НА ПЕРЕПРАВЕ
Ночью расшумелась Катунь. Где-то в верховьях прошли сильные дожди, и Катунь разбушевалась.
Утром к переправе раньше всех прибежали Чечек и Мая Вилисова: не едут ли из Горно-Алтайска? Не стоит ли машина на том берегу?
- Чечек... Чечек... - вдруг растерянно сказала Мая, - посмотри-ка, а где же плот?
Чечек живо обернулась:
- Ой! А плота нет!..