Страница 5 из 5
Нескончаемо тянулись часы ожидания. После полудня дозорные, сторожившие подходы с суши, заметили в протоке пирогу. Соскочив на берег, гребец, задыхаясь, потребовал боса.
- Я только что с Храмового холма. У меня ужасные вести...
Солдаты Паттерсона заняли склады. С минуты на минуту Баратария должна была подвергнуться нападению.
Жан Лафит велел собрать капитанов.
Непостижимо, но факт. Ему удается убедить флибустьеров, для которых добыча всегда была превыше всего, чтобы те позволили янки забрать корабли, имущество, все товары на складах и отдались на милость властей, которых он сам чуть ли не десятилетие обкрадывал, обманывал и выставлял на посмешище. Неужели опытный, тертый корсар действительно рассчитывал такой ценой купить себе и своим соратникам прощение?
Наутро, едва взошло солнце, корабли карательной экспедиции появились перед горловиной бухты. Орудия береговой батареи и пушки на флибустьерских судах были изготовлены к бою; корсары зарядили мушкеты; никто не знал, какой оборот примут события.
Жана Лафита на берегу не было. Он не стал дожидаться прихода американцев и еще ночью вместе с Пьером покинул Большую Землю. Их лодка поднялась по протоке и вскоре свернула к плантации, чей владелец был с братьями в крепкой дружбе.
А пиратские капитаны рассматривали в подзорную трубу головную шхуну:
- Американский флаг на грот-мачте, белый парламентерский флаг на фок-мачте.
Последнее показалось кое-кому добрым предзнаменованием, но все же на берегу царило полное смятение умов. Приказы повисали в воздухе. Часть флибустьеров решила удирать, другие храбрились: "Пусть только сунутся!", третьи в отчаянии не знали, как быть.
- Янки спустили белый флаг! На минуту все застыли, словно пораженные молнией. Затем на мачте американской шхуны взвился другой белый флаг. Тотчас все подзорные трубы уставились на него. На флаге черными буквами было выведено: "Прощение дезертирам". Это не был сигнал, специально предназначенный для баратарийцев, - да они и не были дезертирами. На каждом американском судне в ту пору был такой флаг, настолько дезертирство было широко распространено. Корсары решили, что им обещают прощение.
"Каролина" в сопровождении конвоя канонерок нарочито медленно двинулась в бухту. Коммодор Паттерсон с мостика всматривался в берег. "Я видел, как пираты бросали свои суда и разбегались прочь, - писал он в отчете. - Я распорядился отрядить за ними погоню. К полудню я завладел судами в бухте. Полковник Росс с отрядом высадился на берег и захватил все находившееся там имущество".
Внесем уточнения. Три-четыре сотни баратарийцев рассыпались мелкими группами по лабиринту проток и болот Баратарии. Американские солдаты не стали их преследовать - во-первых, потому, что это было делом безнадежным, а во-вторых, все они, включая офицеров, куда больше стремились завладеть вожделенной добычей. Около восьмидесяти флибустьеров, поверивших сигналу янки, были взяты в плен. "Прощение дезертирам" оказалось уловкой Паттерсона: флибустьеры были отправлены в Калабус и там закованы в цепи. Коварные янки громко сожалели лишь о том, что Пьер и Жан Лафиты избежали кандалов.
Четверо суток американские солдаты и матросы перетаскивали в трюмы своих судов собранную на складах Большой Земли контрабанду. В принципе все эти товары должны были пойти с молотка, а выручка передана в казну (об ограбленных владельцах никто не вспоминал). Однако при виде такого богатства военные решили потребовать себе четверть стоимости возвращенного товара. Позже коммодор Паттерсон и полковник Росс оценили свои услуги в половину стоимости контрабанды. Такой счет они и предъявили таможне по возвращении в город. Между тем в Новом Орлеане ходили упорные слухи, что бравые военные, не дожидаясь компенсации, щедро отоварились натурой еще при погрузке.
Пушки Большой Земли и Большого острова были сняты, а укрепления срыты. На песчаных берегах бухты не осталось ни единой живой души. Солнце, дожди и ураганы вскоре доконали хижины и домики флибустьеров. Так закончила свои дни Баратария...