Зигфрид фон Шонвальд

Воронин Дмитрий

Зигфрид фон Шонвальд

Дмитрий Воронин

Зигфрид фон Шонвальд

Слабый звук шагов, неожиданно гулким эхом разносящийся под сводами зала... еле слышное позвякивание металла... печальный протяжный стон...

Замок Шонвальд...

Я вошел в Голубую гостиную, как обычно, забыв открыть дверь. Идиотская ситуация - могу открывать дверь только тогда, когда это кто-нибудь видит. Если зрителей нет, то рука проходит сквозь ручку - поначалу меня это раздражало, потом привык. Проходить сквозь дубовые доски ничуть не сложнее, чем через каменную стену. Или через открытый проем. Почему-то мне неприятно проходить сквозь металл, хотя какая, собственно, разница? И все же возникает труднопередаваемое ощущение... то ли щекотка, то ли легкая боль... в общем, противно. Поэтому некоторых помещений я стараюсь избегать, например, сокровищницы. По большому счету, делать мне там совершенно нечего, сокровищ тех нет и в помине, наследнички поспособствовали... и все равно время от времени я туда заглядываю - иногда просматриваю старые книги, которые прежний барон считал ценными и предпочитал держать в этой комнате, оборудованной толстой дверью с кучей сложных замков, и обшитую стальными листами. Книги напоминают мне молодость, они почти одного возраста со мной, а есть и старше... Когда мне становится особенно скучно, я люблю их полистать особенно Мэлори, его "Смерть Артура" возвращает меня в те далекие времена, когда звенели мечи, хрипели поверженные враги, и прекрасные дамы отдавали победителям свою любовь...

Мне довелось знать сэра Томаса лично - чем я чрезвычайно горжусь. Жаль, рассказать мне об этом некому. Проклятье лишило меня радости общения, только этот дурацкий звук... что бы я ни пытался произнести, люди слышат только заунывный стон.

Отсюда, из Голубой гостиной, отличный вид на окрестности. Я люблю бывать здесь - но сегодня что-то не то... погода, наверное. Небо хмурое, вот-вот дождь пойдет. С грозой... а грозы я не люблю, у меня от каждой молнии кожа чешется. Странно, кожи-то ведь, по сути, нет... как и всего остального, а ведь чувствую же. Знать бы еще, почему?

Последние полгода здесь особенно тоскливо. Кроме дворецкого с женой, и садовника, ни одной живой души. Даже собаки нет. Последний барон фон Шонвальд в настоящее время коротает свои дни в тишине и покое известной психиатрической клиники. Странные сейчас пошли люди - то ли дело лет сто-двести назад. Тогда меня считали чуть ли не членом семьи - еще бы, мало какой из замков мог похвастаться фамильным призраком. Правда, должен признать, со мной им не повезло - хорош призрак, которого никто, кроме владельца замка, не видит. Плюс к тому, этот владелец непременно должен быть Шонвальдом по крови... Помнится, в начале двадцатого... или это было в конце девятнадцатого... ладно, неважно, в общем, лет пятнадцать тут правил бал какой-то хлыщ, не имеющий к славному роду Шонвальдов никакого отношения. Я чуть не озверел от тоски - в конце концов, много ли мне осталось развлечений, кроме как пугать хозяина. Слава всевышнему, потом все вернулось на круги своя.

Теперь же проблема появилась снова. Этот Гуго... я понимаю, время сейчас не то. В призраков никто не верит, вернее, верят многие, но никто даже самому себе в этом не признается. Но нельзя же так бурно реагировать, в конце концов, я же член семьи... И какой дурак сказал ему, что если махать на меня крестом или брызгать святой водой, то я уйду отсюда навсегда? Глупости, да и уж сколько раз пробовали. А до единственно действенного средства так никто и не додумался... а я не могу подсказать. Они не слышат.

Теперь герр Гуго фон Шонвальд послушно глотает таблетки и помогает своему лечащему врачу состряпать очередную научную публикацию. Это я так думаю. На самом деле, все мои предположения - умозрительные. Доступная мне территория ограничена стенами замка, и выйти за эту незримую границу я не могу - ни сквозь стену, ни через открытую дверь. Просто не пускает что-то... А я так хочу погулять по парку, послушать пение птиц... Да просто постоять под дождем... хотя вряд ли мне придется намокнуть.

Да, странное сейчас время... каждый раз, когда я смотрю телевизор, пристроившись за плечом садовника или дворецкого, меня поражает увиденное одна Хиросима чего стоит. Да что там Хиросима, если бы такая штука, как пулемет, была у моего пра-пра-... в общем, у одного из моих предков тогда, на Чудском - глядишь, история пошла бы совсем другим путем. Увы, время не повернешь вспять. Остается только пялиться в экран и надеяться, что не заявится супруга дворецкого и не переключит телевизор, как обычно, на какую-нибудь опостылевшую (мне) мелодраму. О, кстати... по программе время вечернего выпуска новостей. Манфред его, как правило, не пропускает - пойду, посмотрю...

Ужасная новость - я до сих пор не могу прийти в себя. Гуго повесился! О чем они там в этой клинике только думают? Дьявол их задери, надо же приглядывать за пациентами. В наше время - и то юродивых жалели и не обижали, здесь же для них целые больницы построили, лечить пытаются. Небось, камеры... пардон, палаты оборудованы по последнему слову техники. Была как- то передача об устройствах скрытого наблюдения - очень познавательно. И при такой технике эти идиоты не уследили!

Манфред говорит... не мне, Берте, жене своей, что теперь все стало совсем неопределенным. Наследника Гуго не оставил, кому отойдет замок - неясно. Сказал, через неделю нотариус огласит завещание... лично мне это совершенно не интересно - я его читал.

А я разве не говорил еще? Разумеется, даже владелец замка не может меня видеть, когда ему взбредет в голову. И слава богу - эдак из фамильного призрака можно стать обычной достопримечательностью, вроде доспехов у лестницы. Меня каждый раз веселит, когда кто-то из гостей восхищается шрамами на панцире - уж кто-кто, а я-то знаю их происхождение. Этот панцирь купил по случаю еще Отто фон Шонвальд, где-то в восемнадцатом веке, ближе к началу... или к концу? Все путается в голове, жаль, что я лишен возможности вести дневник. Хотя события в моей жизни и редки, но за прошедшие века их набралось немало, вот и путаюсь теперь. В общем, купил Отто эти латы, поставил на стойку во дворе - я из окна видел, и стал рубить их мечом. Он считал, что с пробоинами доспехи будут выглядеть более впечатляюще... ну, в чем-то он оказался прав.

Да, так я отвлекся... Владельцу замка полагается видеть фамильного призрака не чаще одного-двух раз в месяц, обычно в полнолуние. И он должен быть при этом один. Так что завещание, которое они с нотариусом составляли чуть ли не полдня, я знал до последнего слова. Кстати, возмущен был до глубины души - как можно так наплевательски относиться к фамильным реликвиям? Что за глупость - передать имущество замка в дар музею? С моей стороны - это признак полной импотенции... не умственной - физической. Что это за барон, если он не способен наделать себе наследников? Да, мельчает народ, мельчает... в наше время, если мы входили в деревню, завалить на сено одну за другой с десяток баб не было поводом для особой гордости - так, рядовое событие. Теперь же эти дохляки, вскормленные на чипсах и жевательной резинке, счастливы до безумия, если их хоть на пару раз хватит. Да еще придумали эту гадость... презервативы... да в мое время любая селянка была бы счастлива понести от барона. А тут они, видишь ли, предохраняются... тьфу! Да уж, из за этих идиотов теперь линия Шонвальдов прервется. А мне что делать, спрашивается?

Ну вот, свершилось! Имущество замка отходит музею, Манфред уже начинает паковать вещи, хотя ему еще работать с месяц, не меньше. Два дня назад в замок приехали рабочие, с ними какая-то сухая вобла в очках, инспекторша из музея. В основном, путается у всех под ногами, дает ценные указания, что куда грузить и какую бирку куда прилепить... половину этих указаний рабочие пропускают мимо ушей.

Жизнь постепенно становится невыносимой. Только что упаковали моего Мэлори... спасибо хоть, хорошо упаковали, тщательно. Видать - не полные болваны, понимают, что это немалая ценность. Не авторская рукопись, конечно, но один из первых печатных экземпляров, 1485 года. Остальные книги тоже уложили в ящики... скоро тут станет невыносимо скучно.