Страница 95 из 96
- Вот и все, - сказал Палач, и Бекешин с опозданием понял, какую совершил ошибку, бросив тело и подставившись под выстрел. - Насчет выкупа - это я пошутил. Свобода дороже, а ты - единственный свидетель. Шантаж - не моя специальность. Не обижайся.
Бекешин торопливо вскинул "ругер", отлично понимая и то, что на таком расстоянии эта игрушка вряд ли способна нанести противнику серьезный вред, и то, что профессиональный киллер стреляет быстрее и точнее, и даже то, что все, вся его жизнь с самого начала была сплошной ошибкой... Он нажал на спуск и осознал еще одну, самую последнюю свою ошибку: курок револьвера не был взведен.
Испугаться он не успел. Раздался выстрел, звук которого, как ему показалось, долетел откуда-то со стороны. Бекешин закрыл глаза и торопливо вдохнул - напоследок, на прощание...
Боли не было. Стало темно и тихо. "Хорошо-то как, - промелькнула в угасающем сознании ленивая мысль. - Хорошо, спокойно... А я, дурак, боялся..."
Потом он почувствовал, что ему не хватает воздуха, шумно перевел дыхание и открыл глаза. Все было на месте: и парк, и небо, и дорожка, и похожее на сломанную куклу тело Горечаева на асфальте, и еще одно тело - поодаль, в траве. "А это еще кто? - подумал он растерянно. - Ба! Да это ж Палач! Вот оригинал - .попугал, попугал и застрелился... Странно как-то... С чего бы это вдруг?"
Восхитительное чувство освобождения от всех проблем нахлынуло на него прозрачной бодрящей волной и тут же ушло как вода в песок. Испуг прошел, и к нему стала возвращаться способность соображать. Что-то было не так, о чем-то он впопыхах позабыл...
Бекешин завертел головой во все стороны и почти сразу увидел Филатова, который стоял у него за спиной, устало облокотившись о крыло джипа. В руке у него был пистолет, дымящийся ствол которого смотрел в землю, - Фил, - сказал Бекешин, - старик! Господи, как я рад! Как будто заново родился, ей-Богу... Да я же тебе по гроб жизни должен, ты мне теперь как брат...
- Не думаю, - сказал Филатов. Голос его звучал странно - как-то чересчур сухо и устало. Не было в этом голосе ни радости, ни гордости по поводу удачного выстрела - ничего, кроме сухой усталости и какой-то непонятной горечи. - Боюсь, что отдать мне долги ты уже не успеешь. Я больше не работаю на тебя. Охранять твое тело больше не от кого, да и не хочу я его больше охранять, если честно...
- Ну, не хочешь и не надо, - горячо сказал Бекешин. - Найдем тебе другую работу, поспокойнее... Да ерунда это все! Скажи лучше, откуда ты тут взялся? Как с неба свалился, честное слово. Знаешь, как в древнегреческой пьесе - бог из машины.
- Бог из машины?
- Ну да. У них был такой прием: когда автор по недоумию своему загонял своего героя в абсолютно безвыходное положение, с неба спускался на веревке этакий раззолоченный болван с деревянной молнией в кулаке и разом решал все проблемы. Бог из машины.
- Из машины... - повторил Филатов. - Вот именно - из машины. Из багажного отсека.
- Не понял, - сказал Бекешин, начиная чувствовать, что события еще далеко не закончились. Он словно бы невзначай завел руку с револьвером за спину и взвел курок большим пальцем. Поближе, подумал, он, надо подойти поближе...
- Экий ты, брат, непонятливый, - сказал Филатов. - Это все очень просто. Приходишь в семь утра на стоянку, даешь сторожу сто баксов, чтобы отвернулся, забираешься в багажный отсек и ждешь. Водишь ты неважно, Гошка. Слишком сильно газуешь, сцепление жжешь.
- Поумнел, значит, - медленно сказал Бекешин, делая шаг вперед. - Все слышал, все понял, во всем убедился...
- Вот именно, - сказал Филатов. - Только в другом порядке: сначала понял, потом поумнел, а уже потом услышал и убедился.
- Да ни хрена ты не понял! - воскликнул Бекешин и сделал еще один шаг вперед. Теперь до машины, возле которой стоял Филатов, оставалось метра полтора. - Я сейчас тебе все объясню...
- А вот этого не надо, - сказал Юрий твердо. - Объясняться будешь в прокуратуре. Или на том свете. Выбор за тобой. Как говорится, третьего не дано.
- Я оптимист, - сказал Бекешин, резко вскидывая руку с револьвером. Он стоял уже у самой машины, упираясь коленом в бампер, и ствол револьвера почти коснулся лица Филатова. - Выход есть всегда, Фил.
- Ты думаешь, что это выход? - спросил Юрий, даже не взглянув на револьвер. - Ну, давай, попробуй. Один раз ты уже попытался сделать это собственноручно. Доведи дело до конца! Только имей в виду, что со вчерашнего дня в городе появились еще два свидетеля, которые знают про ЛЭП и про твою роль в этом деле. Ты готов застрелить и их тоже?
- Вранье, - сказал Бекешин и спустил курок. Револьвер выстрелил, но за долю секунды до этого Филатов неуловимым движением ударил Бекешина снизу по руке, и пуля ушла в небо. Револьвер, кувыркаясь, полетел следом. Бекешин проводил его задумчивым взглядом, баюкая ушибленную кисть.
- Да, - сказал он. - На этом мои аргументы исчерпаны. Где твои наручники? А может, договоримся?
- Даю тебе сутки, - сказал Юрий. - В завтрашнем выпуске "Новостей" должна быть информация о том, что ты добровольно сдался властям. Если ты сдашься, информация появится обязательно - это же сенсация, черт бы ее побрал. Обо мне ни слова, понял?
Все-таки он был полным идиотом. У Бекешина даже слегка закружилась голова, как будто мир и впрямь пытался стать вверх тормашками. "Черта с два, - подумал Георгий. - Мир - штука устойчивая, ее так запросто не перевернешь. Ну и кретин!"
- Ты мне предлагаешь самому пойти в ментовку? - не веря собственным ушам, спросил он. - Так, что ли? А если я не пойду?
- Тогда я тебя из-под земли достану, - пообещал Филатов. - И убью. Будь здоров. И помни - сутки! Считая с этого момента.
Он выщелкнул из своего пистолета обойму, протер ее полой пиджака и зашвырнул в кусты. Пистолет полетел в другую сторону. Больше не глядя на Бекешина, Филатов повернулся к нему спиной и напрямик зашагал к ближайшему выходу из парка.
Бекешин проводил его взглядом, удивленно покачал головой, тяжело забрался в машину, хлопнул дверцей и завел двигатель.
"Он просто больной, - думал Бекешин, ведя машину по шумным улицам. Просто больной, вот и все. Никакое воспитание не может служить оправданием такому дикому с любой точки зрения поступку. Такое встретишь только в рыцарских романах, да и то не во всех. Это же додуматься надо до такого изуверства: в наше время предложить человеку явиться в прокуратуру и добровольно повесить себе на шею три десятка трупов!"