Страница 79 из 96
Платить по счетам Степанихину не хотелось совершенно. Он дожил до сорока трех лет, ни разу не побывав в местах лишения свободы, и вовсе не стремился туда попасть, особенно теперь, когда за душой у него скопилась кругленькая сумма - не такая круглая, как у Бекешина, но все равно весьма солидная.
Сидя в своем похожем на встроенный шкаф кабине-тике, расположенном в торце коридора, Степанихин в ущерб интересам производства (помилуйте, какие там интересы? какого еще производства?) боролся с желанием грызть ногти и ожесточенно пытался заставить себя думать. К такому повороту событий он не был готов, да и кто мог предвидеть, что все закончится именно так - нелепо и неожиданно? Конечно, до вызова в прокуратуру дело пока не дошло, но вот именно пока! Уж если на сцене появилось огнестрельное оружие, - а вид вчерашнего грузовика и в особенности его водителя красноречиво об этом свидетельствовал, - то вызов в прокуратуру не за горами. Только теперь до Степанихина стало понемногу доходить, как много связанных с этой аферой деталей до сих пор оставалось вне сферы его внимания. С одной стороны, он вовсе не стремился быть в курсе всего, но с другой... С другой стороны, знай он хотя бы наполовину, что должно означать появление этого проклятого грузовика, ему было бы легче решить, как быть дальше: продолжать сражаться на стороне Бекешина, надеясь на то, что кривая вывезет, или тихо рвануть когти, прихватив все свои сбережения и все, что плохо лежит на его рабочем месте.
Степанихин был стреляным воробьем и понимал, что жадность сгубила не только какого-то никому не известного фрайера из расхожей поговорки, но и множество вполне солидных, уважаемых и широко известных людей. Поэтому, чем дольше он размышлял, тем более правильным казался ему именно второй выход. Может быть, Бекешину и удастся вывернуться на этот раз, но его везение все равно не будет бесконечным. Когда-нибудь уважаемого Георгия Яновича все равно накроют, и тогда Степанихину не миновать тонуть вместе со своим боссом.
Тонуть Степанихин не хотел, но и пускаться в бега, даже не попытавшись выяснить, как обстоят дела, тоже было как-то неловко. Сниматься с насиженного места, подвергать себя тысячам неудобств и опасностей.., а тревога вполне может оказаться ложной, и это будет означать, что он своими руками разрушил собственную неплохо налаженную жизнь...
"Позвоню, - решил Степанихин. - В конце концов, если дело швах, я все пойму по его голосу. Не первый год замужем, разберусь как-нибудь. Черта с два он меня проведет - мальчишка, сопляк, бизнесмен недоделанный..."
Он протянул руку к телефонному аппарату, чтобы снять трубку и позвонить Бекешину, и в этот момент телефон зазвонил.
Степанихин поморщился. Разумеется, Звонили по делу, но дела фирмы "Трансэнерго" в данный момент волновали менеджера Степанихина меньше всего. Пропадите, вы все пропадом, подумал он и снял трубку с твердым намерением вежливо и быстро отшить собеседника, сославшись на какое-нибудь срочное совещание у начальства.
Голос в трубке был ему абсолютно незнаком.
- Степанихин? - сказал голос. - Немедленно спускайтесь вниз. У подъезда вас будет ждать машина. С вами хотят встретиться.
- Кто? - спросил Степанихин, чувствуя нехорошую сухость во рту. Сердце громко бухнуло и пропустило один удар. "Вот оно, - подумал Степанихин. Начинается. Сейчас он скажет: следователь прокуратуры такой-то, и это будет началом конца..." - Кто хочет со мной встретиться? Кто говорит?
- Кто говорит - не ваше дело. А встретиться с вами хочет один ваш коллега. Ему нужно обсудить сложившееся положение. Положение серьезное, Степанихин, прежде всего для вас лично. Поэтому перестаньте трепаться и спускайтесь. Подробности не для телефона, вы же должны это понимать.
- Да, - сказал Степанихин, - это я понимаю. Я уже спускаюсь. Буду через две минуты.
В трубке зачастили гудки отбоя. Несколько секунд Степанихин держал трубку в руке, глядя на нее, как на готовую к броску кобру. "Один коллега... Ясно, что это за коллега. Видимо, события продолжают развиваться, и направление этого развития таково, что Бекешина сильно припекло, раз он разводит такую конспирацию. И что это должно означать - эти намеки на мое тяжелое положение? Всех собак на себя повесить не позволю, - твердо решил он. - Это уж дудки! Я человек маленький, знаю немного, но если меня попытаются сделать крайним, то все, что знаю, я расскажу где надо и кому следует. А кому следует? Да тому, кто расследует... Но это в самом крайнем случае. А сейчас надо встретиться с Бекешиным, попытаться уяснить для себя истинное положение дел и действовать дальше в соответствии с полученной информацией. Может быть, все и не так уж страшно. Не в таких переделках бывали, и - ничего..."
Он торопливо встал из-за стола, напялил на себя висевший на спинке стула пиджак, поправил сбившийся на сторону галстук, вышел из кабинета, запер дверь на два оборота и через две минуты, как и обещал, уже стоял на разогретом солнцем асфальте перед парадным входом в офис "Трансэнерго".
У края тротуара, скрипнув тормозами, остановился потрепанный "рено" того непередаваемого грязно-серого цвета, который часто присущ очень старым и очень неухоженным иномаркам. Дизельный движок мерно тарахтел под неровно окрашенным капотом. Дверца "рено" распахнулась, и водитель, какой-то абсолютно незнакомый широкоплечий тип со зверской рожей и в темных очках, приглашающе похлопал по сиденью рядом с собой огромной костлявой ладонью. Степанихину показалось, что руки у этого субъекта непропорционально длинные, как у человекообразной обезьяны. "Ого! - подумал он. - Ну и типы работают на нашего Гогу! Я действительно очень многого не знаю. Это нехорошо, это надо исправлять.., если еще не очень поздно".
Он подошел к машине и нерешительно заглянул в салон.
- Садитесь скорее, - поторопил его верзила в темных очках. Степанихина неприятно поразили его сломанный нос и уши, которые словно побывали в мясорубке. - Живее, живее, нельзя, чтобы нас видели вместе!
Степанихин помедлил еще секунду.
- Вы от Бекешина? - спросил он.
- Ну разумеется! - раздраженно ответил водитель. - Да садитесь же вы! Пулю захотели схлопотать?