Страница 41 из 96
"Стоп, - сказал он себе. - Вот оно. Татьянка. У Татьянки на щеке был синяк, поставленный разлютовавшимся Васькой. Юрий даже закрыл глаза, стараясь припомнить все поточнее. Ну, так и есть! Синяк был на правой щеке, как будто Васька нарочно бил с левой, чтобы получилось понеожиданнее..."
- Слушай, - обратился он к капитану, - а ты не помнишь, Васька, случайно, не был левшой?
- А чего тут помнить? - пожал плечами капитан. - Конечно, был. Все хвастался по пьяному делу: моя, мол, левая всех ваших правых стоит... И то правда, удар у него был, как у хорошего кузнеца, быка мог свалить...
Он вдруг замер с открытым ртом и медленно повернул голову в сторону трупа.
- Вот-вот, - сказал Юрий. - Что это ему приспичило в такой момент оригинальничать?
- Н-ну, - неуверенно протянул капитан, - не знаю, не знаю... Какая, по сути, разница: стрелять себе в башку с правой руки или с левой? Когда приспичит, особенно разбираться не станешь... Тут уж все едино - что левая, что правая, что средняя.
Юрий насмешливо покивал.
- Достань-ка свою пушку из кобуры левой рукой, - предложил он. - Можно, но неудобно, правда? А если бы не было кобуры, ты бы засунул ствол в карман - в правый карман, потому что привык работать правой. Или за пояс бы засунул, но, опять же, так, чтобы было удобно достать его оттуда именно правой рукой. Да черт с ней, с рукой! Ты на рану посмотри. Следов пороха вокруг нет, ожога тоже нет - чистенькое отверстие, причем только входное. Выходного нет, пуля засела в голове. Значит, стреляли не в упор, а с весьма приличного расстояния, а наган ему в руку вложили в расчете на то, что никто не станет особенно напрягаться, расследуя смерть этого отморозка. Баба с воза - коню легче. Вот и выходит, что Васька твой - просто подстава, чтобы глаза тебе запорошить.
- Что-то ты слишком хорошо во всем этом разбираешься, - сказал капитан. Слишком хорошо для простого работяги, я хотел сказать.
- А я начитанный, - рассеянно ответил Юрий, снова садясь на корточки и осторожно высвобождая наган из мертвой ладони. - Детективы в детстве любил, вот и нахватался...
- А ты не читал в своих детективах, что вещдоки руками лапать нельзя? ядовито осведомился капитан, наблюдая за тем, как Юрий вертит в руках наган.
- Это там, где ожидается прибытие следственной группы и экспертов, возразил Юрий. - А сюда, насколько я понял, никто, кроме нас, не прибудет.
Капитан открыл рот, чтобы что-то ответить, но ему помешал вдруг раздавшийся негромкий стук, как будто на деревянный пол упал средних размеров камень. Они посмотрели вниз и увидели то, что поначалу и в самом деле показалось им камнем. Камень был странный: овальной формы, ребристый, словно поделенный на квадратные дольки, с каким-то металлическим штырьком сбоку и почему-то зеленого цвета...
- Ой-е... - сказал Юрий, разглядев "лимонку", и рыбкой нырнул в угол, успев заметить, что капитан тоже плашмя бросился на пол.
"Слишком близко, - успел подумать Юрий. - И я слишком близко, а уж про капитана и речи нет... Это как британские коммандос во время Второй мировой тренировались: надевали каски и ложились в круг, головами к середине, а в центре круга клали гранату без чеки... Кто струсил, вскочил, тому хана. Только тут и вскакивать не надо, потому что касок нет, а граната слишком близко. Слишком..."
Все это пронеслось у него в голове за какую-то долю секунды, а в следующее мгновение граната глухо и коротко кашлянула - как-то слишком глухо и чересчур коротко. "Протухла, - подумал Юрий, еще не до конца поверив в то, что его даже не задело. - Неужели протухла? Господи, да неужто ты и вправду есть?"
Он не стал вскакивать, потому что где-то рядом все еще находился человек, явно привыкший решать все свои проблемы самым простым и радикальным способом. У него могла найтись еще одна граната, на сей раз исправная, и что-нибудь еще помимо гранаты. Судя по щедрости, с которой этот неизвестный разбрасывал по округе пистолеты и ножи, недостатка в оружии он не испытывал.
Юрий осторожно повернул голову, приоткрыл зажмуренные в ожидании грохота и шквала осколков глаза и посмотрел на капитана.
- Ч-черт, - с чувством прошептал он.
Граната и не думала протухать.
Невозможно было угадать, о чем думал и что чувствовал вечно невыбритый капитан с лошадиной физиономией в последние мгновения своей жизни. Да это, пожалуй, и не имело значения, "То, что мы думаем, и то, что мы говорим, не имеет никакого значения, - подумал Юрий. - Значение имеют поступки. Уж о чем наш бравый капитан наверняка не успел подумать, так это о своей семье. Интересно, есть ли у него дети? Жена есть, это он мне сказал...
"Черт бы тебя побрал, капитан, - мысленно сказал Юрий истерзанному, разорванному на куски телу. - Девяносто девять человек из ста вслух назовут тебя героем, а про себя подумают, что ты просто дурак. Либо дурак, либо просто поскользнулся и упал как раз туда, куда падать не следовало, - прямо на гранату, готовую шарахнуть... И я тоже думал, что ты дурак и бездарь, капитан. А у тебя, оказывается, была светлая голова, мгновенная реакция и редкая способность принимать решения без раздумий и колебаний, Если бы не это, мы оба сейчас лежали бы здесь, истекая кровью, как свиньи, и ждали бы того, кто явится нас добить... Интересно, а я - смог бы я так? Ох, не знаю... Ведь прыгнул-то я не на гранату, а в самый дальний угол..."
Продолжая мысленно адресоваться к капитану, Юрий посмотрел на наган, все еще зажатый у него в руке. "Вот интересно, - подумал он, - а есть ли там хоть один патрон? Если сюда сейчас войдут, а барабан пустой, геройская смерть нашего капитана окажется напрасной. А ведь он, наверное, на меня рассчитывал..."
Он осторожно взвел большим пальцем курок, медленно, без единого звука перевернулся на живот и стал подтягивать под себя руки и ноги, чтобы, когда наступит время, вскочить и открыть огонь. В это мгновение возле двери послышался едва уловимый шорох, неожиданно заныли ржавые петли, и дверь с грохотом захлопнулась. Снаружи что-то глухо стукнуло, и, когда вскочивший Юрий с разгона ударился в дверь плечом, та не подалась даже на миллиметр - видимо, снаружи ее надежно подперли. Юрий ударил еще раз, отлично понимая, что это бесполезно, и ответ последовал сразу же: на улице коротко простучала автоматная очередь, пули с сухим треском ударили в старое дерево, полетели щепки, обнажая светлую древесину, и в дыры потянуло сквознячком.