Страница 12 из 18
Георгиевскому кавалеру, по всей видимости, не давали покоя те же мысли, потому что он, поерзав на скрипучем сиденье, повернулся к Юрию лицом и спросил:
- Нам случайно не приходилось встречаться? Что-то мне ваше лицо кажется знакомым...
- Нет, - солгал Юрий, - не приходилось. У него не было ни малейшего желания возобновлять знакомство.
- Странно, - сказал лауреат. - Впрочем, что тут странного. У меня отвратительная память на лица, а на имена еще хуже. Познакомлюсь с человеком, а через две минуты не помню, как его зовут. Выпивал как-то раз с министром чего-то там такого. Ну, чокнулись раз, другой... Надо разговор поддерживать, а я забыл, как его по батюшке. Помню, что вроде бы Николай, Коля, а вот как по отчеству - хоть убей, не вспомню. Неудобно получилось. А ведь, казалось бы, писатель должен помнить такие вещи... - Он сделал многозначительную паузу, давая Юрию возможность вставить восхищенную реплику наподобие: "О! Вы писатель?", но Юрий молчал, глядя на дорогу, и лауреат, недовольно пожевав губами, продолжал:
- Я ведь писатель. Член Союза. Георгиевский кавалер, между прочим, и лауреат литературной премии имени... Вот черт, даже это забыл! Моя фамилия Самойлов. Аркадий Игнатьевич Самойлов.
- Очень приятно, - сказал Юрий. Все это он уже слышал, и примерно в тех же выражениях.
- А вы, я вижу, не спешите представиться, - после очередной паузы заметил Самойлов.
- А зачем? - не слишком вежливо ответил Юрий.
- Возможно, вы правы, - сказал писатель. - Все равно забуду. И потом, что толку знакомиться? Мы с вами вращаемся в совершенно разных кругах, и вряд ли нам доведется встретиться снова. - Голос у него был уверенный, гладкий, как и его лицо, и Юрий пожалел, что древний радиоприемник, вмонтированный в переднюю панель машины, давным-давно не работает. Было бы очень неплохо чем-нибудь заглушить этот самоуверенный голос. - Курить у вас можно? - поинтересовался Самойлов.
- Отчего же нельзя? - Юрий пожал плечами и закурил сам.
- Ну, - Самойлов неопределенно хмыкнул, - разные, знаете ли, попадаются. Дрожат над своими тележками, как будто они из чистого золота. Некоторым жены запрещают курить в машине. Они, видите ли, не переносят запаха табачного дыма..'. А ваша жена как к этому относится?
- Я не женат.
- Вот это правильно! Настоящий мужчина должен быть силен, независим и свободен, как ветер. Чтобы в решительный момент рядом не было никого, стесняющего свободу действий. Настоящий мужчина - это тот, кто все время рискует собой, а семья - мощный сдерживающий фактор...
- И ради чего, по-вашему, должен рисковать настоящий мужчина? поинтересовался Юрий. Выслушивать проповеди от этого пузатого ничтожества было даже забавно. По крайней мере, это звучало интереснее, чем хвастливое перечисление купленных по дешевке регалий. Кроме того, Юрию было любопытно, что ответит Георгиевский кавалер на его вопрос.
- Как это - ради чего? - Самойлов, казалось, был искренне удивлен. - Ради родины, конечно же! Ради России. Разве на свете есть еще что-то, ради чего стоило бы рисковать?
- Некоторые делают это ради денег, - заметил Юрий.
- Я говорю не о некоторых, - веско сказал Самойлов. - Я говорю о настоящих мужчинах. О тех, кто больше не может терпеть униженного положения своей великой страны и готов погибнуть ради того, чтобы она встала с колен.
Юрий покосился на своего пассажира, чтобы проверить, не издевается ли тот. Самойлов, как ни странно, выглядел взволнованным и в упор смотрел на Юрия. Филатов понял, что тот говорил совершенно искренне, и мысленно пожал плечами.
- Мне кажется, - сказал Юрий, - что ради величия страны надо не погибать, а работать.
Громко сигналя, их на огромной скорости обогнал набитый смуглыми черноволосыми людьми джип с включенными фарами. Возвращаясь на свою полосу, джип сильно подрезал машину Юрия. Филатов резко притормозил, не удержавшись от короткого ругательства.
- Вот именно, - сказал Самойлов. - А ты говоришь - работать. Видал, кто поехал? Хозяева жизни, мартышки чернозадые!
- Джигиты, - равнодушно отозвался Юрий. - Кровь горячая, движок мощный, права на рынке купили.. Почему не гонять? У меня был знакомый грузин...
- При чем тут грузин? - перебил его Самойлов. - Грузины хоть православные. Да их сейчас в Москве почти и не осталось. Это же чечики!
- Кто? - не понял Юрий.
- Чеченцы, - снисходительно пояснил Самойлов. - В горах жрать нечего, так они сюда переметнулись. Грабят, кровь из народа пьют, людей воруют... Мочить их надо. И будем мочить!
Юрий невольно вспомнил вчерашний вечер. Буквально такими же словами высказался "патриот" в кашемировом пальто, забравшийся в его квартиру и угрожавший ему пистолетом. Вряд ли член Союза писателей был как-то связан с этим отморозком, но говорили и мыслили они одинаково.
- Кто же это будет их мочить? - осторожно спросил он.
- Кто надо, тот и будет, - отрезал Самойлов. - Много будешь знать - скоро состаришься. Если ты настоящий мужик, сам скоро узнаешь.
Юрий пожал плечами.
- Не знаю, - сказал он. - По-моему, вы немного сгущаете краски. Это что-то нездоровое. Я в последнее время только и слышу: чеченцы, чеченцы... По Арбату патрули с автоматами ходят, паспорта проверяют... Смешно, ей-Богу! Сколько тех чеченцев, что все их так боятся?
- Дурак ты, парень, - сказал Самойлов. - При чем тут количество? Мал клоп, да вонюч. Ты посмотри, что они с нашей армией у себя в горах сделали!
- Это не они сделали, - помрачнев, ответил Юрий. - Это Москва сделала.
- Соображаешь, - похвалил Самойлов. - Политики - суки продажные, от них помощи не жди. Самим надо действовать, понял? Если не понял, то скоро поймешь. В Москве, в самом сердце России, люди не могут спокойно спать из-за этих тварей бородатых. Ничего, найдется и на них управа, дай только срок. Есть люди, которым судьба России небезразлична. Я вижу, ты хороший парень, так что не миновать тебе быть с нами.
"Не дай Бог", - подумал Юрий.
- Посмотрим, - ответил он вслух.
Разговор как-то сам собой увял. Вскоре они выехали на ведущую к аэропорту магистраль. Вырвавшись на простор, где не было светофоров и перекрестков, старая "Победа" мало-помалу набрала скорость и, тарахтя движком, устремилась вперед. Стрелка спидометра плясала по обширному сектору от шестидесяти до ста километров в час, старые покрышки свистели по гладкому асфальту, округлый, сильно вытянутый вперед капот с силой рассекал прохладный воздух. Взглянув на указатель расхода топлива, Юрий подумал, что на обратном пути нужно будет обязательно заехать на заправку и залить полный бак, пока финансы это позволяют. Теперь "Победа" превратилась из обузы в кормилицу, и Юрий намеревался обеспечить ей максимум внимания и заботы.