Утраченная реликвия

В тесноватом кабинете было сине от табачного дыма.

Атмосферу отравлял хозяин кабинета, Димочка Светлов, старательно, но очень неумело пыхтевший сигаретой.

На столе перед ним стояла пепельница, полная окурков.

Юрий заметил, что Светлов курит не затягиваясь, то есть просто набирает полный рот дыма и, не вдыхая, с силой выдувает его вон. Монитор включенного компьютера бросал на его хмурое лицо голубоватый отсвет; глаза главного редактора скользили по строчкам, правая рука лежала на мыши, а левой он время от времени ерошил свои коротко остриженные волосы.

- Что за болваны! - с сердцем произнес господин главный редактор, даже не взглянув в сторону двери.

У Юрия сложилось совершенно определенное впечатление, что ему все равно, с кем разговаривать - с Юрием Филатовым, со случайным посетителем или с теми, кого он только что обозвал болванами. - Пишут черт знает что, а я потом отдувайся.

- А ты не отдувайся, - посоветовал Юрий. - Ты тоже начни, как раньше, писать черт знает что. Глядишь, полегчает.

- Да? - озадаченно переспросил Светлов - Ох, вряд ли...

Он наконец оторвал взгляд от монитора и перевел его на посетителя. Лицо его немного посветлело, залегшая между бровями жесткая морщинка разгладилась.

- Ба, - сказал он, - какие люди! Ты по делу или просто так?

- По делу, - признался Юрий.

- Естественно, - Светлов развернулся вместе со стулом, выбрался из-за стола и шагнул Юрию навстречу, протягивая руку. - С тех пор, как я сел в это кресло, - будь оно трижды проклято! - ко мне никто не приходит просто так. Всем от меня что-то надо: кому площадь под очередной опус, кому гонорар за предыдущий, кому отпуск, кому племянницу в отдел рекламы пристроить, а некоторым и вовсе моя кровь требуется... Тебе не требуется моя кровь? А окончившей школу племянницы у тебя нет?

- Кровь твоя мне не нужна, и племянницы у меня нет, - ответил Юрий, пожимая ему руку. - Что у меня есть, так это непреодолимая тяга к знаниям.

- А! - воскликнул Светлов. - Так это в библиотеку.

Он пососал сигарету, поморщился и не глядя сунул ее в переполненную пепельницу.

- Вкусно? - спросил Юрий.

- Ужасная дрянь.

- Тогда зачем?

- А для солидности. Создает атмосферу постоянной занятости. Творческую, в общем, атмосферу.

Филатов фыркнул.

- Это создает ядовитую атмосферу, а вовсе не творческую, - сообщил он. - У тебя тут как в газовой камере.

- Правильно, - Светлов хитро улыбнулся. - Редкий посетитель способен высидеть в этой душегубке больше полутора минут. Правда, высиживают обычно как раз самые вредные - доморощенные поэты, например, и вообще графоманы всех мастей.

- Мирон, помнится, предлагал их на входе дустом посыпать, - сказал Юрий. - Автоматически. И все искал, бедняга, изобретателя, который склепал бы ему прибор, способный отличить графомана от нормального человека.

- Нормальных человеков не бывает, - откровенно дурачась, заявил Светлов. - В этом была главная ошибка Мирона. Я ее исправил: травлю всех подряд, не делая исключения даже для себя самого.

Он заглянул Юрию в лицо, смешался и замолчал.

- Выпить хочешь? - спросил он.

- Хочу, но не буду, - ответил Филатов. - Я за рулем.

- Человек-гора, - грустно сказал Светлов. - Железная маска, хозяин и повелитель своих желаний. Всегда держит себя в руках, и всегда за рулем... Все-все, молчу. Что у тебя опять случилось?

- Понимаешь, Дима, - присаживаясь на край стола, сказал Юрий, человека убили.

Светлов плюнул.

- У тебя другие новости бывают? Хоть бы раз пришел и сказал что-то другое! Человека убили... В Москве каждый день кого-нибудь убивают. Надеюсь, это не ты его... того? А?

Юрий встал, обогнул стол главного редактора, подошел к окну и, дотянувшись до форточки, открыл ее настежь. В комнату ворвалась струя свежего воздуха, заставив заколебаться матерчатые ленты вертикальных жалюзи, висевшая под потолком дымовая завеса буквально на глазах начала редеть. Тогда Филатов вынул из кармана сигареты и закурил. На вопрос Светлова, который, собственно, был вовсе не вопросом, а просто неуклюжей попыткой обратить серьезный разговор в шутку, пускай себе и глупую, он не прореагировал.

- Извини, - верно оценив его молчание, уже совсем другим тоном сказал Светлов. - Это я так... Ты не поверишь, но я перед тобой до сих пор немного робею, оттого и говорю всякие глупости...

Юрий невесело усмехнулся, глядя в окно. Люди меняются медленно, и под маской разбитного циника Дмитрий Светлов все еще оставался домашним мальчиком - хорошо воспитанным, по самую макушку напичканным позаимствованными из художественной литературы положительными примерами и высокими идеями. А маска... Что ж, после ухода Мирона его маска осталась лежать на его рабочем столе, и Светлов унаследовал ее вместе с должностью и кабинетом - унаследовал, примерил разок и решил, наверное, что это то самое, что ему необходимо для успешного руководства газетой. Робеет он... Что ж, у главного редактора газеты "Московский полдень" Дмитрия Светлова были веские причины робеть перед бывшим редакционным водителем Юрием Филатовым; что до Юрия, то он бы дорого дал, чтобы этих причин у Димочки Светлова не было.

- Хочешь рассказать? - спросил Светлов.

- Не хочу, - по-прежнему стоя к нему спиной, ответил Юрий, - но придется. Иначе ты не будешь знать, что именно искать. Только учти, пожалуйста, что мой рассказ не предназначен для публикации.

- Как и все твои рассказы, - с горечью, которая показалась Юрию наигранной, заметил господин главный редактор. - Валяй, Юрий Алексеевич, я тебя внимательно слушаю. Обещаю ничего не писать и никому ничего не рассказывать... до тех пор, пока ты мне этого не позволишь. Только имей в виду, что человек ты жестокий. Делишься с профессиональным журналистом умопомрачительной информацией, а потом говоришь: стоп, нельзя. Только попробуй это опубликовать - голову отвинчу!

- А ты уже и испугался, - сказал Юрий, поворачиваясь к нему лицом и сбивая пепел со своей сигареты в набитую бычками пепельницу. Места в пепельнице не было совсем, и сантиметровый столбик пепла, скатившись с горки окурков, упал на стол. - Голову не отвинчу.

Но здороваться перестану, только и всего.