Страница 40 из 57
Восторженная улыбка засияла на диковатом лице Рабо Карабекьяна.
- Граждане Мидлэнд-Сити, низко кланяюсь вам, - сказал он, - вы стали родиной величайшего произведения искусства.
Ничего этого Двейн Гувер не воспринимал. Он все еще, словно в гипнозе, вспоминал стихи. У него явно не все были дома. Чердак был не в порядке. Свихнулся он. Да, Двейн Гувер совсем спятил.
Глава двадцатая
Пока моя жизнь обновлялась от слов Рабо Карабекьяна, Килгор Траут, стоя на обочине автострады, глядел через Сахарную речку в ее бетонном ложе на новую гостиницу "Отдых туриста". Мостика через речку не было. Приходилось идти вброд.
И он сел на перила, снял башмаки и носки и закатал брюки до колен. Его голые икры были разузорены варикозными венами и шрамами. Совсем как икры моего отца, когда он стал старым-престарым человеком.
Да, у Килгора Траута были икры моего отца - мой подарок. Я придал ему и ступни моего отца - узкие, длинные, выразительные. Голубоватого цвета. Картинные ноги.
Траут опустил свои картинные ноги в бетонное ложе, где протекала Сахарная речка. Ноги сразу покрылись прозрачной пластиковой пленкой, плававшей на поверхности Сахарной речки. Когда Траут с удивлением приподнял одну ногу, пластиковая пленка мгновенно высохла на воздухе, обув ногу в некий непромокаемый башмак с перламутровыми переливами. Траут шагнул снова - на другой ноге сделалось то же самое.
Эти вещества были отходами завода фирмы "Бэрритрон". Фирма изготовляла новую бомбу для военно-воздушных сил США - новое средство уничтожения личного состава вражеской армии. Бомба разбрасывала пластиковые осколки вместо стальных, потому что пластиковые были дешевле. Кроме того, их было невозможно обнаружить в теле раненого врага даже путем рентгеноскопии.
На заводе "Бэрритрон" никто понятия не имел, что их отходы попадают в Сахарную речку. Эта фирма заключила контракт со строительной фирмой "Братья Маритимо", которой заправляли гангстеры, чтобы те построили им очистительную установку для уничтожения отходов. Фирма знала, что строительной компанией заправляют гангстеры. Все об этом знали. Но обычно "Братья Маритимо" были лучшими строителями в городе. Они, например, выстроили дом для Двейна Гувера очень прочный, хороший дом.
Но вдруг они делали что-нибудь невообразимо преступное. Примером мог служить очистительный комплекс фирмы "Бэрритрон". Он обошелся фирме очень дорого, и сложные машины комплекса все время работали. На самом же деле там вместо новых машин было как попало наворочено всякое старье, а под ним скрыты наворованные где-то канализационные трубы, ведущие от завода "Бэрритрон" прямехонько в Сахарную речку.
Владельцы "Бэрритрона" расстроились бы вконец, узнай они, как их фирма отравляет воду. За все время своего существования они только и делали, что старались быть образцом и примером высшей гражданской порядочности, сколько бы им это ни стоило.
Килгор Траут пересек Сахарную речку на ногах моего отца, и эти конечности с каждым шагом становились все больше похожи на перламутр. Траут нес свои вещи и башмаки на голове, хотя вода еле-еле доходила ему до колен.
Он знал, как нелепо он выглядит. Он ожидал, что его встретят отвратительно, он мечтал вконец смутить всех участников фестиваля. Он ехал сюда издалека в самом мазохистском настроении. Он хотел, чтобы с ним обошлись, как с тараканом.
Если рассматривать его как машину, то он был в сложном, печальном и смехотворном положении. Но священная его сердцевина - его сознание - так и оставалась неколебимым лучом света.
И эта книга пишется машиной из плоти и крови в содружестве с машинкой из металла и пластика. Кстати, пластик этот - близкий родственник той гадости, которая засоряла Сахарную речку. А в сердцевине пишущей машины из плоти и крови кроется нечто священное - неколебимый луч света.
В сердцевине каждого, кто читает эту книгу, - тот же неколебимый луч света.
Только что прозвенел звонок в моей нью-йоркской квартире. И я знаю, что будет стоять на пороге, когда открою двери: неколебимый луч света.
Господи, благослови Рабо Карабекьяна!
Слушайте; Килгор Траут вылез из речки на асфальтовую пустыню - там была стоянка машин. План у него был такой - войти в холл гостиницы босиком и чтобы от его мокрых ног остались следы.
Траут придумал так: кто-то возмутится, что он босыми ногами оставляет следы на ковре. И тогда он сможет с величественным видом возразить: "Собственно говоря, что вас так возмущает? Я просто пользуюсь первопечатным станком. Вы читаете ясную и всем понятную фразу, которая означает; "Вот он я! Вот!"
Но оказалось, что Траут не стал шагающим печатным станком. Его ноги никаких следов на ковре не оставляли потому что они были облеплены высохшей пластмассой. Вот какой была структура пластмассовой молекулы.
Молекула эта бесконечно делилась, образуя совершенно непроницаемую, плотную пленку.
Эта молекула и была тем чудовищем, которое двойняшки, сводные братья Двейна - Лайл и Кайл - пытались атаковать своими автоматами. Из этих молекул состояло то вещество, которое испакостило Пещеру святого чуда.
Человека, который научил меня, как вычертить диаграмму молекулы пластмассы, зовут профессор Уолтер Г. Стокмайер из Дартмутского колледжа. Он специалист в области физической химии и очень занятый и полезный мой друг. Я его не выдумал. Я и сам хотел бы стать профессором Стокмайером. Он блестящий пианист. Он волшебно бегает на лыжах.
Как мне кажется, самым подходящим концом любого рассказа о людях, если принять во внимание, что теперь жизнь есть полимер, в который туго запелената наша Земля, было бы то самое сокращение трех слов, которое я сейчас изображу крупно,- мне оно очень нравится:
ETC.
Именно для того, чтобы подтвердить непрерывность этого полимера, я так часто начинаю фразу с "и" или с "и вот" и столько абзацев кончаю словами "и так далее".
И так далее.
- Как все похоже на океан! - воскликнул Достоевский.
А я говорю; "Как все похоже на целлофан!"
Итак, Траут вошел в холл гостиницы как просыхающий печатный станок, и все же никогда еще в холл не входило такое ни с чем не сообразное человеческое существо.