Страница 10 из 136
ГЛАВА 4. МОРЕ!
Сады бушевали цветом, воздух звенел птичьими голосами и жужжанием насекомых, спешащих насытиться нектаром цветков. Крестьяне спешили управиться со своими работами в поле и на виноградниках. Природа радовалась солнцу, отвечала на его тепло зарождением новых жизней в хаотическом карнавале.
А у причала суетились матросы, грузчики, возчики и носильщики. Здесь стоял обычный шум порта, который сегодня был особенно стойким. Флотилия торговых судов и конвой были готовы выйти в море, но выход несколько задерживался. Священники неторопливо обходили суда, кропили их святой водой, распевали псалмы и раздавали благословения.
Шестнадцать торговых судов и три конвойных корабля уже поднимали якоря, отдавали концы, а толпа провожающих кричала последние слова напутствий, пожеланий, выражали надежду на скорейшее возвращение.
– До свидания, дорогие, - взволнованно произнёс Пьер, целуя Ивонну, Эжена и Мари. Мари была ещё так мала, что понять всего этого шума не могла и только беспокойно взирала на суету огромными синими глазами, такими же точно, как и у матери.
– Пьер, дорогой, будь осторожен. Обещай мне не рисковать понапрасну. Погляди на детей, что с ними будет, если с тобой что-нибудь случится?!
– Обещаю, моя дорогая. Как же я смогу допустить, чтобы эти прелестные глаза не смогли радоваться, глядя на счастливого отца. Правда, Эжен, и ты, Мари? - он нежно обнял детей, осторожно целуя бархатистые щёки, уже тронутые лёгким загаром. - До свидания, родные. И не беспокойтесь обо мне. Скоро мы увидимся, я обещаю.
Вскоре Пьер затерялся в толпе матросов, потом его голос донёсся до них, усиленный рупором. Он махал им рукой, а шебека уже медленно удалялась от причала. Из крепости острова Иф грохнул прощальный салют.
К полудню берега уже не было видно. Караван судов медленно тащился на юго-восток к берегам Мальты. Мальтийские рыцари с нетерпением ждали пополнения своих складов новыми припасами и товарами.
Пьер и Фома стояли на корме и оглядывали длинную цепочку судов, терявшуюся у горизонта. Фома всё поглядывал на мачты их корабля.
– Всё же твой Леонар весьма оригинальный человек, Пьер. Надо же было такое сотворить с судном. Все посмеиваются над нами.
– Пусть себе посмеиваются. Однако погляди, как мы идём, Фома. И половины парусов не поставлено, а никто нас не может обогнать. И гребцы не заняты. Это тебе разве ни о чем не говорит?
– Ты вроде бы и прав, но всё же странно.
– Не переживай. Я верю Леонару, а он отлично выполнил мой заказ.
И действительно, судно выглядело несколько иначе, чем остальные. Низкие борта, пропорции, близкие к галерным, надстройки едва возвышались над палубой. На таком небольшом судне странно смотрелись четыре невысокие мачты с косыми парусами и прямыми верхними марселями. Весь корабль казался приземистым, некрасивым и хищным. Длинный бушприт был вооружен невысокой мачтой с реем, а под ним располагался блинда-рей.
Десять пушек были расположены по бортам, одна на баке и две под палубой на корме. Всего получалось тринадцать орудий - несчастивое число, а это многим не очень-то нравилось. Изрядное количество мушкетов и арбалетов дополняли огневую мощь корабля.
Команда в восемьдесят матросов, не считая офицеров и прочей обслуги - это очень много для такого судна. Теснота ощущалась на каждом шагу. И Фома по этому поводу спросил:
– Не слишком ли много у нас матросов, а?
– В тесноте, да не в обиде, Фома. Матросов никогда не бывает много, когда идёшь на риск и в любую минуту можешь быть атакованным пиратами. Сам знаешь, что людей всегда, хоть чуть-чуть, но не хватает.
– Ты, вероятно, рассчитываешь, что в первом же сражении у нас будут потери?
– В любом сражении возможны потери, Фома, и это всегда надо учитывать. Однако, чтобы их было поменьше, ты уже завтра преступай к постоянным занятиям по стрельбе и фехтованию. Команда не должна бездельничать и обрастать ленью и жирком. Я недаром повысил им плату по сравнению с тем, что получают матросы на других судах. Занятия должны продолжаться не менее двух часов в день, гоняй всех до седьмого пота, понял, Фома? И не увиливай, а то я тебя знаю!
– Ух и грозен ты, Петька!
– На военном корабле должна быть дисциплина, Фома. Отступлений от этого правила я не потерплю. Мне не очень хочется посещать вдов погибших матросов, часть из которых вполне могла бы остаться в живых. Об этом никогда не забывай.
Капитан шебеки, кряжистый бывалый морской волк, которому было уже слегка за пятьдесят, с окладистой короткой бородкой и кустистыми бровями подошел к друзьям, поправляя эфес короткой шпаги. Звали его Николо Сарьет.
– Сударь, какие будут распоряжения на день?
– Какие могут быть распоряжения, капитан? Пока нет оснований вмешиваться в твои действия. Ты ведешь судно, и делай это так, как считаешь нужным.
– Вы просили упускать из виду два ваших собственных судна, сударь. А мы уже их не наблюдаем. Может, стоит поискать их и быть постоянно поблизости?
– Пока не следует этого делать, капитан. Не надо выказывать слишком большой интерес к своей собственности. Опасности, я полагаю, пока не предвидится, но для лучшего ознакомления с судном стоит немного погонять матросов, меняя скорость хода и галсы. Так что смотри сам, капитан.
– Я все понял, сударь, - ответил Сарьет и потопал с мостика.
– Ты знаешь, Фома, что-то мне не внушает доверия наш адмирал, Филипп Фошуа. Как ты считаешь?
Фома фыркнул:
– Надутый пустоголовый павлин. Вот всё, что я могу тебе о нём сказать, Пьер.
– Думается, он не совсем готов к тем событиям, которые могут случиться на море. Слишком самоуверен и беспечен.
– За это Бог его и накажет, Пьер.
– Не говори так! Мы ведь тоже вместе с ним. Фошуа надо просто иногда кое-что подсказать.
– Если он тебя или вообще хоть кого-то послушает. Особенно тебя. Кто ты для них? Иностранец, выскочка, дикарь из варварской страны, недостойный даже малейшего внимания. Даже и не пытайся давать советы, Пьер.
– К сожалению, Фома, ты прав. Видимо, меня здесь терпят лишь потому, что я финансирую предприятие и имею свои суда в караване.