Друзья поневоле

– Вот чертовы волны! – выругался Глен и сплюнул в угол. – Так наше корыто не выдержит – на щепки развалится.

– Не гневи Бога, Глен! – отозвался парень из темного угла. – Не тонем, и то хорошо. Впервой нам такое, что ли?

Ночь и день прошли в такой же штормовой обстановке. Всех донимала невероятная качка. И шторм был не такой уж жестокий, но качка грозила скорой гибелью судну. Оно и так держалось из последних сил.

Вторая ночь не принесла заметного облегчения, хотя по некоторым признакам шторм шел на убыль. Звезд не было видно, и определиться даже приблизительно не имелось никаких возможностей.

– Гардан! – проревел голос Хорейса, ворвавшегося в трюмное помещение. – Где Гардан?

– Тут я, сэр. Чего надо, сэр?

– Тебе марсовым приказано быть. Капитан опасается близости берега. Так что полезай на марс и наблюдай. Да гляди мне, не прозевай огня или буруна, он виден даже в темноте по белой шапке гребня.

– Шайтан его забери! – выругался Гардан и с сожалением посмотрел на Петьку, как бы прощаясь с ним. – На марсе сейчас вряд ли можно удержаться. Нашли крайнего!

Он нехотя вылез на палубу, а Петька со страхом проводил его глазами. В такую качку сидеть на марсе… А еще ведь сначала надо залезть туда – все это представлялось делом невероятно трудным. Он, Петька, не осмелился бы в такую погоду этого сделать. Ему стало так жалко друга, что слезы сами собой затуманили глаза. Он вздохнул и плотнее закутался в одеяло. На душе было муторно и тоскливо. И спать никак не хотелось. Мощные удары волн сотрясали весь корпус расшатанного судна, каждый удар заставлял сердце сжиматься в страхе, а в животе отвратительно щемило, и тошнота подступала к горлу.

Вскоре крики и грохот на палубе выбросили матросов наружу. Фок-мачта переломилась и теперь, своротив фальшборт, грозила опрокинуть корабль. Боцман и остальные начальники орали, носились среди матросов, отдавая распоряжения, и сами орудовали топорами, обрубая снасти.

Петька с ужасом вспомнил, что Гардан сидит на марсе, но потом он увидел его машущие руки – тот сидел на грот-марса-рее и что-то кричал, настойчиво показывая в сторону левого борта.

Его никто не слышал. Все заняты были фок-мачтой. И не прошло и пяти минут, как мачта была спихнута за борт, снасти все обрублены, а палубу очистили набежавшие волны. И крик о помощи одного матроса остался незамеченным. Только после, когда его недосчитались, все поняли и вспомнили, как его смыло волной. Но горевать было некогда.

Оллнат наконец обратил внимание на Гардана. Тот кричал, и теперь можно было понять его. Слева по борту буруны. Глаза моряков обратились в ту сторону, но ничего не увидели. Видно, буруны были еще далеко.

– Боцман, полезай наверх и погляди в зрительную трубу! – приказал шкипер. – Гляди лучше!

Вскоре тот слез и, зажимая ушибленную руку, сообщил, что не далее как в миле виднеются буруны. Берега пока не видно. Темнота не позволяет его различить.

– Трое на румпель! – приказал Оллнат и сам навалился на брус, стараясь побыстрее выправить нос корабля мористее.

Но судно руля не слушалось. Его продолжало очень медленно сносить к бурунам. Осмотреть руль никто не осмелился. Видимо, он сломался, да это и немудрено в такую волну.

Часы тянулись мучительно медленно. Наконец и с палубы уже можно было различить белые гребни огромных валов. Берег, видимо, был близко.

До утра оставалось немногим более часа, но ночь была все еще по-прежнему темна и грозна. Матросы уже не работали со снастями. Все было уже бесполезно. Оставалось только ждать неминуемого крушения и уповать на милость Божью.

– Приготовить шлюпки к спуску! – пророкотал отдаленный голос шкипера. – Снести в них все необходимое! Берем оружие, припасы, инструменты! Торопись, бездари и лентяи!

Матросы бросились выполнять приказ. Кто-то падал, расшибался под ударами волн, которые продолжали перекатываться по палубе. Даже через надстройки иногда с шипением проносились гребни. Нос же зарывался в волны так глубоко, что казалось – это в последний раз.

– Разве сможет шлюпка удержаться на такой волне? – прокричал Питер на ухо Тиму Смиту, с ужасом представляя, как он сядет в лодку при такой волне и ветре, хотя ветер явно уже шел на убыль.

– Это все же лучше, чем оставаться на судне, которое скоро наскочит на рифы и пойдет ко дну.

Не прошло и получаса, как две шлюпки были спущены на воду, и Питер с удивлением обнаружил, что они не разбились тут же о борт судна.

Матросы бросились в лодки, а Питер стал искать Гардана. Он посмотрел на марс, но ничего не увидел. Он бросился искать друга, а в это время шлюпки одна за другой отвалили от борта, и Питер мельком глянул на них, с замиранием сердца ощущая, что он остался здесь почти один и его гибель предрешена. Он заплакал, но слезы быстро смывались брызгами и пеной забортной воды. Он пробирался по палубе, всхлипывая и молясь одновременно. У двери, ведущей в кормовую надстройку, он увидел лежащего Гардана, который звал его, махая рукой.

– Что с тобой, Гарданка? – воскликнул Питер, прикрывая друга своим телом от набежавшей волны.

– Да вот, сорвало меня волной, и что-то с ногой приключилось. Может, сломал, а может, и просто ударился. Подняться не могу.

Переждав очередную волну, Питер быстро поднял Гардана и потащил его в каюту капитана, захлопнув за собой дверь.

Он не думал о матросах, севших в шлюпки, не видел их. Он больше и о страхе перед гибелью не думал. Его сейчас занимал только Гардан. Он боялся остаться на судне совсем один в ожидании смерти. А вдвоем было не так страшно и жутко.

Огромным валом судно положило на борт. Выпрямиться оно не спешило. Вода хлынула в разбитые окна надстройки, ребята оказались в воде по пояс и дрожали всем телом. Гардан скрипел зубами от боли, иногда вскрикивал, но его крики тонули в грохоте волн и треске ломающегося дерева.

– Тонем?! – крикнул Питер не то вопросом, не то утверждением.

– Шайтан его знает! Видишь, корабль не может выпрямиться! Если пока и не тонем, то скоро уже начнем.

– А как же невольники?! – вдруг крикнул в ужасе Питер.

– Им, наверное, конец уже всем пришел. Отмучались. Забудь о них.

– Надо посмотреть, Гарданка! Может, не все они погибли! Я пойду и на них гляну, и на шлюпки посмотрю, что с ними сталось. Я быстро! А ты подожди меня тут немного, я быстро!

Не дожидаясь ответа, который он и так знал, Питер выбрался на четвереньках на палубу, цепляясь за снасти. Судно все же еще боролось за жизнь, медленно выпрямлялось, поднимаясь на ровный киль. Волны хлестали через борт. Питер почти вслепую пробирался к люку. Он услышал жуткий вой, и в душе зародилась мысль, что это где-то рядом хохочет сатана.

Почти ощупью он добрался наконец до люка. С трудом отодвинул засов, и его тут же смело человеческое месиво. Почти невидимые в темноте тела стали выскакивать на палубу и валиться к левому борту в пучину грохочущей, шипящей воды. Рев голосов, плач, визг и крики не мог заглушить даже грохот шторма.

Питер с трудом удерживался в стороне, чтобы не быть затоптанным обезумевшими от страха людьми.

Небо начало сереть. На востоке наметилась светлая полоса, быстро расширявшаяся. Занималось хмурое утро.

Огромная волна с грохотом и зловещим шипением пенного гребня подхватила судно и с оглушительным грохотом тяжело бросила его на что-то тяжелое и твердое. Треск ломающегося дерева, рухнувших мачт и грохот проносившегося над палубой вала – все слилось в сплошную какофонию.

Петьку накрыло с головой, он уцепился за что-то, пытаясь выбраться из круговерти воды. Он увидел головы плавающих негров. Их было не так много, но думать о них у него не было времени. Очередной вал опять обрушился на них, но Питер успел крепче уцепиться за снасть.

Захлебываясь и цепенея от ужаса, он опять успел хлебнуть воздуха. Он вспомнил о Гардане и похолодел, хотя и так тело уже порядочно застыло. Петька оглянулся. Утро уже наступало, можно было увидеть недалекий берег, пустынный и голый. Он даже успел увидеть на берегу небольшую толпу людей и отметить, что их что-то слишком мало. Следующий вал застал его уже в другом месте. Он пробирался по наклонной палубе к кормовой надстройке и опять успел вцепиться коченеющими руками в трап. Когда волна схлынула, он юркнул в дверь, почти разбитую ударами волн.