Зачарованная

– Мы знаем о вашем мире, по крайней мере о том, что лежит на поверхности. Вольные фейри знают больше. Они собираются вокруг окон и сквозь щели в занавесях смотрят телевизор. Я видел, как дриады давали небывалую цену за тюбик губной помады.

– Жалко, что мне не удалось принести с собой мою сумку. Я могла бы подкупить кого угодно и выбраться отсюда, – хихикнула Кайя, забираясь на кровать с ногами.

Она прислонилась спиной к изголовью. Черные джинсы разлохматились по нижнему краю штанин, где они соприкасались с потертыми ботинками. Обычная девушка. Девушка, которая не должна быть такой смелой. Вокруг запястья ее была обмотана резиновая лента, и нарисованные на ней синей ручкой картинки уже выцвели, но были все еще видны. Ногти обкусаны почти до мяса. Детали. То, что ему следовало заметить.

Ройбен осознал, что вид у Кайи очень усталый. Он почти ничего не знал о ее прежней жизни до того, как он превратил эту жизнь в хаос. Поморщившись, он вспомнил рубашку Кайи, которую она разорвала, чтобы забинтовать его рану.

– По крайней мере, нам кажется, что мы кое-что знаем о вашем мире. Однако я знаю о тебе далеко не так много, как хотел бы.

– Я не очень-то много знаю о мире, – словно эхо отозвалась Кайя. – Я знаю только дерьмовый городишко, где выросла, и еще более дерьмовый город, куда мы после этого переехали. Я никогда не была за границей. Моя мама хотела стать известной певицей и ездить повсюду, но по большей части она просто напивалась вдрызг и орала, какие уроды и бездари остальные вокалисты. Боже, как это все тоскливо!

Ройбен подумал о том, что случится, если жертвоприношение не совершится, если хитрость или удача помогут Кайе сбежать. Вольные фейри на семь лет сохранят свою свободу. Рыцарь представил себе, какой хаос из этого последует, и почувствовал странное удовлетворение.

– Я не думаю, что сам испытал много радостей в жизни, прелестная Кайя.

Она вздохнула, улыбнулась и откинула голову назад. Спутанные белокурые волосы рассыпались по подушкам. Ройбен отстраненно подумал, что ему понравилось бы заплести эти волосы в косу, как некогда он заплетал волосы своей сестре.

– Я некоторое время ходила в школу, в старшие классы, – с отсутствующим видом продолжила девушка, – а потом бросила. Обычно люди думают, что я очень странная, и это иногда забавно. Хотя, наверно, «забавно» – неверное слово.

Ройбен присел на край постели, слушая ее.

– Я думала, что странность – это хорошо. И не потому, что мне нужно было как-то защититься. Я считала, что это нечто, что нужно беречь и лелеять. Я провела уйму времени, шатаясь по барам, размещая оборудование, разбирая его, загружая фургоны, вытаскивая мать из туалетов, где она блевала в унитаз, – другие дети такого не делают. И иногда просто случались всякие волшебные вещи, которые я не могла контролировать. И все же так трудно принять, что ты действительно настоящий, – произнесла она с приглушенным благоговением.

Она вела разговор и даже выглядела нормально, уютно расположившись на кровати почти незнакомца.

– Ты по-прежнему хочешь доставить мне удовольствие?

Улыбка Кайи была изумленной и несколько озадаченной.

– Конечно хочу.

– Было бы лучше, если бы ты этого не хотела, – произнес Ройбен, колеблясь и пытаясь найти способ как-то снять чары. – Было бы лучше, если бы ты действовала согласно собственным желаниям.

Кайя села и пристально поглядела на него.

– Ты так считаешь? Неужели ты не хочешь вернуться домой?

– К Летнему Двору?

Несколько долгих мгновений он обдумывал ее вопрос, а потом покачал головой.

– Некогда я желал этого, как ничего иного. А теперь я думаю, что оказался бы среди них нежеланным чужаком, а даже если и нет, то вряд ли мы поладили бы.

– Ты не такой, как все о тебе говорят, – промолвила Кайя, глядя на него так пронзительно, что он не нашел в себе силы встретить ее взгляд. – Я знаю, что ты не такой.

– Ты ничего не знаешь обо мне, – возразил рыцарь.

Он хотел вырвать веру из ее души сейчас, чтобы не видеть выражения лица Кайи в тот миг, когда он, Ройбен, предаст ее.

Он хотел сказать, что она невероятно соблазнительна, даже наполовину околдованная и покрытая синяками и царапинами, и что она совершенно не осознает, что ее жизнь оборвется не позже рассвета. Интересно, подумал он, что она ответит на такое признание.

Вместо этого Ройбен заставил себя усмехнуться.

– Позволь, я объясню снова. В Сонме Зимнего Двора многие относятся к смерти и крови безразлично или как к забаве. Но пребывать в этом Сонме не только кара. Никневин владеет древними секретами, сокрытыми в недрах пещер и топей. Сумрак содержит в себе столько же истин, сколько рассвет, быть может, больше, потому что их не так легко воспринять. Нет, не думаю, что мое возвращение будет приветствоваться, теперь, когда я видел это.

– Но они… – начала Кайя, и Ройбен поднял руку, чтобы прервать ее возражения.

– Мелкие сообщества фейри, несомненно, нуждаются во врагах, это придает цель их существованию. Подумай об ангелах Мильтона. Не был ли Бог мудр, дав им дьявола, с которым они могли бы сражаться?

Несколько мгновений Кайя молчала.

– Ну ладно, ты говоришь, что Летний Двор нуждается в том, чтобы ненавидеть Зимний Двор. Но значит ли это, что ты здесь не всех считаешь плохими?

– Я не могу придумать такого оскорбления, которого не заслужила бы Зимняя королева, но в некоторых ее придворных я видел доброту. Больше доброты и мудрости, чем я мог от них ожидать.

– А какой противник есть у Зимнего Двора?

– И в этом тоже сходство с дьяволами просто поразительно. Они борются с собственной скукой. Это борьба, которая зачастую требует все большей жестокости и зла.

Кайя поежилась.

– А ты?

Ройбен пожал плечами. Он почти забыл, каково это – просто сидеть и беседовать.

– Я в каком-то роде совершенно отдельное существо: не принадлежу ни к какому двору и не являюсь истинно вольным. У моей души слишком много владельцев.

Кайя села, подобрав под себя ноги, и схватила его за обе руки.

– Просто чтоб ты знал, я тебе доверяю.

– Ты не должна, – машинально отозвался Ройбен.

И вдруг он понял, что не хочет наказывать ее за доверие. Вместо этого он почувствовал, что хочет быть достойным этой веры. Ему захотелось стать рыцарем, которым он когда-то был. Всего на миг.

Он смотрел, как девушка вздохнула, готовясь, должно быть, продолжить разговор, и понимал, что не выдержит этого.

Не успев придумать ничего другого, Ройбен подался вперед и поцеловал ее сухие губы. Из приоткрывшегося рта Кайи вырвался чуть заметный теплый выдох. Ее руки скользнули по плечам Ройбена и легко, почти нерешительно, легли у шеи.

Ройбен припал поцелуем к губам Кайи, убегая и прячась от холода, поселившегося внутри. И ему стало хорошо от сладостной боли, которую ему причиняло это ощущение.

«Не уйти от Ада, как нельзя с самим собой расстаться». Зачарованная. Он целует зачарованную девушку. Ройбен рывком отодвинулся от нее. Вид у Кайи был слегка обескураженный, она провела языком по нижней губе, но ничего не сказала.

Ройбен гадал, что Кайя подумает об этом, когда чары пропадут. Но голос в глубине рассудка шепнул ему, что завтра для нее так и не наступит, верно? Для нее есть только сейчас, и, если он хочет поцеловать ее, это будет всего лишь поцелуй.

Кайя слегка отодвинулась от него и уселась, прижав колени к груди.

– Это разозлит ее?

И вновь не было необходимости уточнять, кого она имеет в виду.

– Нет, – ответил он, потерев лицо ладонями и коротко усмехнувшись. – Вряд ли. Это, несомненно, ее позабавит.

– А как насчет другой… другой госпожи?

Ройбен инстинктивно прикрыл глаза, как будто его ударили. Он не мог понять, чем его привлекает девчонка, которая так ранит его странными замечаниями и лишает душевного равновесия своим пустым и в то же время непосредственным вопросом.

– Ты можешь меня поцеловать, – негромко произнесла Кайя, прежде чем он собрался с духом, чтобы ответить. – Тогда я не буду задавать тебе дурацкие вопросы.