До свидания, Эдит

Вдруг Эдит вспыхивает. Она вскакивает со своего места и начинает говорить... Это ураган, шквал, извержение... Что же вызвало эту внезапную бурю, этот гнев? Кто-то осмелился затронуть ее публику! Кто-то посмел увидеть в ней противника!

Эдит была великолепна. Перед нами была женщина, отстаивавшая свою любовь. Мать, защищавшая своих детей. Как можно бояться зрителей? Как можно их не понимать?

- Когда я выхожу на сцену и всех их вижу, я чувствую, я знаю: сейчас, когда я запою, они сольются со мной, и мне все равно, сколько их - тысяча, десять тысяч... Передо мной моя публика; и я люблю ее, и пою для нее... отдаю ей всю себя, до последнего дыхания... и я чувствую ее любовь.

Она дрожала, как тогда, когда исполняла "Толпу". Потом успокоилась и улыбнулась:

- Это продолжается между нами уже более двадцати лет. Менялись моды на песни, менялись люди, а я все та же: каждый вечер я приношу им свою любовь, свою благодарность, свое вдохновение. Я ни разу не обманула их, и я знаю, они всегда будут любить меня.

Молча смотрели мы на эту необыкновенную женщину.

9

Пройдут годы, быть может, появятся певицы, которые достигнут ее славы, но никогда больше не будет таких премьер, которые давала Парижу Эдит Пиаф.

Каждый раз говорили: она достигла вершины, больший успех невозможен... И каждый раз ошибались.

Атмосфера ее концертов - со всеми шумными проявлениями восторгов, громкими овациями - не имела ничего общего с тем идолопоклонничеством, той атмосферой массовой истерии, которая сегодня охватывает нашу молодежь, когда на сцене появляется очередной "кумир".

С Эдит все обстояло иначе. И так было не только в Париже. Вчера вечером я прослушал запись ее концерта в Карнеги-холл и лишний раз убедился, что и там было то же самое.

Итак, премьеры Пиаф. На них присутствовали все, даже те, кто обычно нигде не бывает; все знали; концерт Пиаф нельзя пропускать. Первая половина вечера обычно проходила в обстановке вежливого безразличия, мысли были заняты другим, и, даже если исполнители были очень хороши, все поглядывали на часы и думали:

"...Еще полчаса". Наконец раздаются звуки оркестра... Эдит уже много лет выходила без объявления... Прежде объявляли: "Одно имя, и в нем - вся песня: Эдит Пиаф!" Но она решила, что это лишнее, все и так знали, что она - это Песня.

Итак, играет оркестр... Это попурри из многих ее песен, их напевали все, они вошли в жизнь... Но вот появляется Эдит: она идет своей неловкой походкой, уронив руки, ее платье слишком длинно, на ногах старые, разношенные туфли (так ее мучает ревматизм). Она как во сне, никого не замечает, и ты почти спрашиваешь себя: что она тут делает, такая маленькая на этой большой сцене... И вдруг... шквал приветствий, неистовство морского прибоя: это ее публика празднует встречу с ней, благодарит ее и гордится своей Пиаф, которая разнесла славу французской песни далеко за моря и океаны.

Все в зале хотели бы обнять ее, сказать, как они боялись за ее жизнь... боялись потерять ее... Увы!

О какой же из премьер рассказать сначала? Может быть, о той, когда после нескольких лет страданий она вновь появилась перед нами? Ее приветствовали стоя; казалось, от криков и аплодисментов обрушится потолок! Овации не прекращались... А она улыбалась, как девчонка, как ребенок, и казалось, говорила: "Что? Здорово я вас напугала? Ну, теперь все хорошо, я снова с вами". И, точно это было заранее отрепетировано, внезапно все смолкло. Эдит начала петь.

Она была очень больна, все ее бедное тело было покрыто швами... Мы так боялись за нее... Но разве она щадила себя? Разве она думала о боли, которая в эту минуту терзала ее? В ее голосе звучал вызов, в нем была неистовая сила, какое-то яростное отчаяние... Мы в ужасе переглядывались. Что она делает? Так же нельзя!

...Да... она хотела умереть на сцене. Но она выдержала и на этот раз!

Это был ее последний концерт на сцене "Олимпии".

Я не знаю, поняла ли публика, что ради нее в этот вечер Эдит еще сократила свою жизнь.

Зал Плейель, концерт, снова триумф.

Это было давно. Эдит была тогда в расцвете сил, здоровья и счастья. В тот вечер в зале находился Марсель Сердан. Этот непобедимый на ринге человек, внушавший страх самым известным боксерам, был очень застенчив, Он волновался за Эдит. Спрятавшись где-то на самом верху, он смотрел оттуда на нее.

По окончании концерта, когда мы встретились в артистической Эдит, он казался совершенно разбитым от пережитых волнений. Едва слышным голосом он сказал мне:

- Какая она великая, какая изумительная, и какой я счастливец!

Несколькими минутами раньше я был свидетелем того, о чем помнишь потом всю жизнь. Эдит уже кончила петь, но оставалась на сцене, заставленной корзинами цветов. Занавес снова поднялся, и все оркестранты, хористы и певцы оказались около нее. Они тоже разделяли ее торжество. Эдит смеялась, она излучала радость и счастье. Овации все продолжались, публика не хотела уходить. Машинально я взглянул в соседнюю ложу: там были двое, они тоже стояли. Мужчина был бледен, а женщина плакала; это были Морис Шевалье и Полетт Годар.

Но как бы ни был велик ее успех, Эдит никогда не теряла головы.

По традиции после каждой премьеры у нее собирались все ее друзья.

В ее квартире, где сегодня мимо гроба проходят тысячи людей, мы встречались счастливые и гордые ее растущей славой.

А Эдит, уже такая, как обычно, какой она была всегда, сидела на одном из немногих стульев в своей гостиной (ее квартира никогда не была пышно обставлена). Она болтала с Гигит, Пьером Брассером, Анри Конте и другими. И, в то время как гости штурмовали буфет, уничтожая семгу, икру и шампанское, она пила из маленькой чашечки кофе, шутила, смеялась, кого-то изображала. И трудно было себе представить, что это хозяйка дома и одна из величайших певиц нашего времени.

10

Эдит всегда с пренебрежением относилась к деньгам; и хотя она зарабатывала миллионы, я готов держать пари, что сегодня на ее счету вряд ли что-либо осталось; ее кредиторы, вероятно, спрашивают себя, удастся ли им получить то, что причитается.

Вы, может быть, думаете, что эти огромные деньги были истрачены на драгоценности, меха и другую роскошь? Нет.

- Знаешь, дорогой, - говорила она, - с этими миллионами далеко не уйдешь.

Зато то, кто ее окружал, заходили иногда очень далеко с деньгами, которые она зарабатывала; деньги уплывали прежде, чем она успевала даже взглянуть на них.

Ее дом был всегда полон, и часто случайные люди застревали в нем надолго и жили на полном ее содержании... Она многим оказывала денежную помощь, одним единовременную, другим - постоянную... Оркестр должен был находиться в ее распоряжении во всякое время дня и ночи. И при всем этом фантастическом расточительстве она на себя лично тратила ничтожно мало.

Вспоминаю фразу, которую я однажды слышал от нее, когда один из ее музыкантов собирался жениться. Она хотела подарить ему холодильник.

- Сколько это может стоить? А, ладно... куплю в кредит.

Все это может показаться невероятным, но объясняется очень легко: кроме того, что деньги "текли" у нее из рук, Эдит не имела никакого представления о реальной стоимости вещей.

Все знают, что наряды не были ее слабостью, однако она привыкла пользоваться услугами известных фирм. Например, когда она снималась в фильме "Будущие любовники", ей показалось совершенно нормальным заказать себе передник у Тэда Лапидуса.

Те, кого она знала до Марселя Сердана, редко баловали ее. К тому же Эдит никогда бы не допустила, чтобы к мысли о любви примешивалась мысль о деньгах; первое было для нее все, второе - ничто.

Когда появился Сердан с его необыкновенной щедростью, Эдит, сама такая щедрая в отношении других, почувствовала себя очень неловко. Показывая мне его подарки - норковую шубку и дорогие украшения,- она сказала:

- Понимаешь, мне так неудобно.

Я рассмеялся и сказал, что, по-моему, все нормально: