Страница 17 из 62
21 июня 1941 г. советское правительство в очередной раз попыталось добиться диалога с германским руководством. В 21.00 Молотов пригласил в Кремль Шуленбурга и попросил его дать объяснение причин недовольства германского руководства правительством СССР и слухов о близящейся войне. Советское правительство, заявил Молотов, не может понять причин немецкого недовольства и было бы признательно, если бы ему сказали, чем вызвано современное состояние советско-германских отношений и почему отсутствует какая-либо реакция германского правительства на сообщение ТАСС от 13 июня 1941 г. Однако Шуленбург ушел от ответа на эти вопросы, сославшись на то, что не располагает необходимой информацией{237}.
В это же время в Берлине Деканозов под предлогом вручения вербальной ноты о продолжавшихся нарушениях границы СССР германскими самолетами предпринимал тщетные попытки добиться встречи с Риббентропом, чтобы "от имени советского правительства задать несколько вопросов, которые... нуждаются в выяснении"{238}. Сообщения об этой встрече очень ждали в Москве. Но Риббентропа "не было в Берлине", и Деканозова, в конечном счете, принял Вайцзеккер. В Москве в это время была половина двенадцатого ночи. То совещание в Кремле, с которого мы начали разговор, где решался вопрос, следует ли отдавать войскам директиву (к этому времени уже запоздалую) о переходе в состояние полной боевой готовности, закончилось. Не имея информации из Берлина, Сталин решил не форсировать события.
Вайцзеккер принял от Деканозова ноту, но когда тот попытался поставить "несколько вопросов", свернул беседу, заметив, что сейчас лучше ни в какие вопросы не углубляться. "Ответ будет дан позже", - закончил он разговор{239}.
Не прошло и нескольких часов, как ответ был действительно дан, но не тот, на который рассчитывали в Кремле. Германская армия, вероломно нарушив договор о ненападении, вторглась на территорию Советского Союза.
Никто не решался давать твердый прогноз
Говоря о причинах исключительно тяжелого для Красной Армии и всего советского государства начального этапа войны с Германией, мы, конечно, можем предъявлять счет советскому руководству тех лет за допущенные просчеты и ошибки. Однако в пылу полемики и разоблачений все же не будем забывать, что 22 июня 1941 г. готовил не Сталин, а германский фашизм. Именно он спланировал, тщательно подготовил, а затем развязал войну. Не будем забывать и то, что обстановка накануне фашистского нападения на СССР была крайне запутанной и преднамеренно еще больше запутывалась нацистами. Поток самых противоречивых слухов, домыслов, экспертных оценок, обрушившийся в то время на руководителей государств, создал, как отмечалось в воспоминаниях министра иностранных дел, а затем посла Румынии в СССР Г. Гафенку, ситуацию, когда "никто в мире не мог дать ясный ответ на вопрос, чего же хочет Гитлер от России"{240}. Иностранные дипломаты и журналисты, аккредитованные в германской столице, подчеркивалось в отчете "бюро Риббентропа", вплоть до ночи с 21 на 22 июня 1941 г. также "не решались давать твердый прогноз" относительно дальнейшего развития германо-советских отношений{241}. В этой обстановке ни один политик не был застрахован от просчетов и ошибок.
Нападение Германии на СССР современники восприняли по-разному. У некоторых этот шаг Гитлера вызвал откровенное ликование. Трезвомыслящие же политики однозначно расценили его как авантюру и смертный приговор, который подписал себе "третий рейх". Но какие бы чувства ни питали к СССР те или иные круги мировой общественности, ни у кого в то время не возникало мысли, что Сталин готовил нападение, а Гитлер лишь опередил его с нанесением удара. Реалии не давали не только оснований, но и малейшего повода для такого рода заключений. Всем было ясно, что заявления нацистов об "упреждающем ударе", о "превентивной войне" - это всего лишь пропагандистский трюк, с помощью которого они рассчитывают оправдать очередной акт агрессии.
Выше мы попытались, опираясь как на давно известные, так и на новые документы, рассмотреть политические и военные аспекты происхождения войны между гитлеровской Германией и СССР, проанализировать намерения, планы, расчеты и просчеты сторон, реконструировать дипломатическую предысторию 22 июня 1941 г., а также, насколько это было возможно, заглянуть за кулисы официальной политики. Безусловно, многие вопросы нуждаются в дальнейшем изучении с привлечением дополнительных материалов. Но совершенно очевидна и не подлежит сомнению, казалось бы, давно доказанная истина, которую, к сожалению, вновь и вновь приходится доказывать, что агрессия гитлеровской Германии против СССР не была "превентивной", а являлась выражением на практике принципиальной программной установки Гитлера - завоевание "нового жизненного пространства" для немецкой нации на Востоке Европы и уничтожение Советского Союза как национально-государственного формирования и социальной системы.
Советский Союз готовился к войне с Германией. Долгосрочные стратегические планы Гитлера, мероприятия германской армии по подготовке к вторжению не являлись для советского руководства тайной. Не реагировать на них, не принимать ответные меры было бы преступным легкомыслием. Но СССР не намеревался нападать на Германию. Мир с ней был для него во всех отношениях более выгодным, чем столкновение с непредсказуемыми последствиями. Весной - в начале лета 1941 г. правительство СССР, как мы могли убедиться выше, сделало максимум возможного, чтобы удержать Германию от военного выступления, и начало развертывание Красной Армии лишь после того, как обстановка стала критической. Но и выдвигая войска к границе, оно продолжало искать пути преодоления кризиса мирными средствами.
Разговоры о том, что СССР мог напасть на Германию в 1942 г. или позднее, спекуляции, не имеющие документального подтверждения. Планы стратегического развертывания на этот период Генштаб Красной Армии разработать не успел, никаких программных заявлений по этому поводу руководство СССР не делало, а о том, как могла в дальнейшем сложиться обстановка, не напади Германия на Советский Союз, можно строить только предположения. Да, в 1942 г. СССР чувствовал бы себя более сильным в военном отношении, чем в 1940 или 1941 г. Но это еще отнюдь не означает, что он непременно напал бы на "третий рейх". Мощь Красной Армии могла просто стать тем фактором, который исключил бы возможность военного выступления Германии против Советского Союза.
Готов ли был Сталин пойти на уступки Гитлеру?
В фондах Политического архива Министерства иностранных дел ФРГ хранится ряд донесений, поступивших в мае-июне 1941 г. из Москвы в Берлин через германский разведцентр в Праге "Информационс-штелле III" и по другим каналам, в которых говорится об имевших якобы место серьезных разногласиях и даже противоборстве в высших эшелонах государственной власти СССР по вопросу о том, как дальше строить отношения с Германией. Из этих донесений следует, что высшее политическое руководство СССР во главе с И.В. Сталиным, с одной стороны, командование Красной Армии во главе с наркомом обороны Маршалом Советского Союза С.К. Тимошенко, его заместителем Маршалом Советского Союза С.М. Буденным, наркомом Военно-Морского Флота адмиралом Н.Г. Кузнецовым, поддержанное низовыми организациями ВКП(б), - с другой, якобы по-разному оценивали перспективы дальнейшего развития советско-германских отношений.
Сталин и его ближайшее окружение, по сообщениям германских агентов, стремились будто бы любой ценой, даже путем далеко идущих военно-политических и территориальных уступок (сдача немцам Украины), предотвратить германо-советский конфликт, опасаясь, что СССР проиграет войну, а последняя сама по себе приведет к распаду Советского Союза и крушению социализма как общественной системы. Оппозиционные же Кремлю силы выступали против уступок немцам, требуя проведения в отношении Берлина более жесткого курса. В донесениях утверждалось, будто бы часть командиров Красной Армии питала даже надежду на то, что война с Германией приведет к падению сталинского режима. Более того, утверждалось, что военные мероприятия в западных приграничных округах СССР весной - в начале лета 1941 г. осуществлялись вопреки воле Кремля под сильнейшим нажимом со стороны военных. Вовсе фантастической представляется информация, присутствующая в одном из донесений, об имевшей якобы место попытке Сталина расправиться с военной оппозицией, которая, по сообщению агента, не удалась лишь потому, что командование РККА привлекло для своей охраны регулярные войска, против которых НКВД оказался бессилен{1}.