Греховные поцелуи

На спокойном лице Тары появилось страдальческое выражение. Она проглотила ком в горле и продолжила:

– В тот день, когда погиб Сэм, со мной случилась ужасная вещь. Мне сказали, что он утонул, но я отказывалась в это поверить. Я была полна решимости не принять это. Помню, как я взяла на руки Пита и пошла по берегу, бормоча, что встречу Сэма немного позже. Позволь мне сказать тебе, Нилс, это был опасный момент. Потребовались все мои душевные силы, чтобы изгнать демона, который старался овладеть мной, – призналась Тара.

Нилс встал и положил руку на ее плечо. От огорчения на его лице появились глубокие морщины.

– Моя бедная, дорогая Тара! Через какой ад тебе пришлось пройти! Спасибо Господу, что он дал тебе такие душевные силы, которых так недоставало моей сестре.

– Я люблю маму, но не хочу, чтобы она воспитывала моего ребенка, – твердо сказала Тара.

– Я понимаю тебя и полностью согласен с тобой. Этим займется няня, – поддержал Нилс племянницу.

В следующем году Тара с головой ушла в сложные дела «Де Бирс мэннинг энд девелопмент корпорейшн». В течение трех месяцев, когда Нилс с семьей находился в Европе, она приняла управление компанией и единолично принимала решения, взвалив тем самым на себя огромную ответственность.

– Это не может бесконечно продолжаться, миссис Пайк, – однажды утром предостерегла Тару ее личный секретарь. – Посмотрите на себя, вы такая изнуренная и бледная.

– Я чувствую себя превосходно, Дорис. В самом деле превосходно.

– У вас три секретаря, и мы втроем не можем за вами угнаться. Знаете пословицу: «Одна только работа без забав превращает Джека в тупого ребенка».

Рассмеявшись, Тара продолжила подписывать деловые бумаги, лежавшие перед ней на письменном столе.

– Я никогда не буду тупым ребенком, дорогая, – заверила ее Тара.

– О, вы понимаете, что я этим хочу сказать, – ответила секретарша и как бы вскользь лукаво спросила: – Этот красивый профессор Девайн придет сегодня днем? Он записан у меня в календаре.

– В таком случае полагаю, что придет.

Дональд Девайн был горным инженером, который в качестве консультанта работал в разных фирмах, в том числе у Де Бирсов. Высокий и худощавый, с копной седых волос, из всех холостяков штата Колорадо он пользовался наибольшим успехом среди жаждущих выйти замуж. Одно время они с Тарой были объектом горячих сплетен в офисе. Дональд Девайн неоднократно делал попытки начать романтические отношения, однако она вежливо, но твердо их отклоняла.

Со смертью Сэма огонь ее страстной натуры угас, и Тару это устраивало. Только после того как Нилс вернулся из Европы и ее нагрузка на работе сократилась наполовину, Тара снова стала думать о светской жизни. И когда Дональд в очередной раз заговорил с ней о своих чувствах, вдова наконец-то его выслушала. Был канун рождества 1905 года. В доме Де Бирсов устроили небольшой вечер. Дональд и Тара грелись у огромного камина в небольшой гостиной, потягивая горячий пунш и прислушиваясь к веселому потрескиванию огня в камине и завыванию ветра за окном.

– Не понимаю, почему я так мучаюсь и унижаюсь, но, как собака Павлова, я не могу контролировать свои рефлексы. Итак, миссис Пайк, я еще раз прошу вас не отказать мне в удовольствии, которое мне доставит ваше общество на большом праздничном котильоне в Джорджтауне.

Тара улыбнулась ему, глядя поверх своей чашки.

– Спасибо, я принимаю ваше приглашение, профессор Девайн.

От неожиданности он открыл рот и выронил чашку, пролив пунш на рубашку с гофрированной вставкой на груди и на смокинг.

С этого вечера Тара начала встречаться с Доном Девайном два раза в неделю: он сопровождал ее в театр и в оперу, в лучшие рестораны Денвера и всегда вел себя как истинный джентльмен. Сначала Тара была благодарна за то, что он не навязывает ей себя, но проходили месяцы, а Дон Девайн даже ни разу не поцеловал ее. Лишь поддерживал за локоть во время прогулок и целомудренно чмокал в щеку при прощании. Тара стала задавать себе вопрос: «Почему он не считает меня желанной?»

После долгого одиночества Тара снова почувствовала себя женщиной, снова жаждала близости с мужчиной. Она с досадой подумывала о том, что, может быть, Дон Девайн, несмотря на свою мужественную внешность, был гомосексуалистом.

В марте 1906 года Дон пригласил ее отправиться с ним в Калифорнию в следующем месяце. И в сердце Тары затеплилась надежда.

– В Сан-Франциско проводится съезд – собираются горные инженеры и геологи со всего света, – рассказывал он. – Самым интересным будет симпозиум по добыче золота и серебра. По-моему, вам или вашему дяде полезно послушать мнение специалистов.

Тара кокетливо улыбнулась.

– Не думаю, что компания может одновременно обойтись без нас обоих, но... я бы с удовольствием поехала с вами, Дон.

– Да ну! Это хорошая новость. Вы когда-нибудь были в Сан-Франциско? – спросил Дон.

– Нет, – ответила Тара.

– Вы его полюбите. Это самый изысканный город в Соединенных Штатах.

– Не могу дождаться этого путешествия, в котором вы будете моим гидом! – воскликнула Тара и так многозначительно сжала руку Дона, что он густо покраснел и заторопился.

– Мне, право, сейчас пора. Я и не представлял, что уже так поздно.

Тара проводила его до двери и в темном вестибюле, встав на цыпочки, нежно поцеловала его в губы.

С испуганным выражением лица Дон отпрянул назад, что-то пробормотав, и выбежал на улицу.

С досадой и недоумением смотрела она, как Девайн спешит по выложенной гравием тропинке к круговой подъездной аллее, где его ждал экипаж. По своей натуре Дон был очень осторожным, чересчур застенчивым и деликатным человеком. «Он просто вынужден был вести себя сдержанно по отношению ко мне как к наследнице огромной империи Де Бирсов. К тому же я его работодатель, – успокаивала себя Тара. – Ну что ж, в Сан-Франциско, вдали от той власти и влияния, которые моя семья имеет в Колорадо, его нерешительность исчезнет».

– Я могу играть роль цепляющейся виноградной лозы так же, как любая женщина, Дон Девайн, – сказала Тара и улыбнулась.

Они покинули Денвер десятого апреля, чтобы попасть в Огден в штате Юта – конечную станцию на железнодорожном маршруте из Нью-Йорка в Калифорнию. В роскошном спальном вагоне поезда их примыкающие друг к другу купе соединялись между собой дверью.

Девайн демонстративно закрыл эту дверь на ключ и отдал его Таре. Она не могла сдержать смех.

– Дон, я женщина, умудренная опытом, а не тепличная девственница. Я знаю, что вы настоящий джентльмен, и поэтому настаиваю, чтобы вы отперли дверь. Уверена, вы никогда не откроете ее без моего приглашения. А сейчас, извините меня, я хочу переодеться и умыться.

Не проронив ни слова, Девайн пошел к себе в купе и плотно прикрыл дверь за собой.

Тара обтерлась губкой у раковины, затем припудрила и надушила тело, надела кружевной лифчик и в тон к нему трусики ярко-розового цвета. Она внимательно осмотрела свое отражение во весь рост в зеркале, висевшем на двери в ванной, и улыбнулась. Вероятно, Дон упадет в обморок, если увидит, что она так одета! Тара выбрала повседневное платье из крепдешина зеленого цвета и натянула его через голову.

Пройдя щеткой по волосам и слегка прикоснувшись помадой к губам, Тара была готова к встрече с Дональдом. Она постучала в дверь, соединяющую их купе.

– Дональд, вы готовы?

Он переоделся, полотняные брюки и трикотажная вязаная рубашка придавали ему довольно фривольный вид.

– Не позавтракать ли нам? – спросила Тара.

– Разумеется, но тогда лучше мне, пожалуй, надеть рубашку и галстук, – ответил Дональд.

– Вздор! Мы теперь за границей и можем обойтись без обычных условностей. Лично я чувствую себя совершенно без комплексов.

Он закашлялся и попятился.

Тара стояла, широко расставив ноги, положив руки на бедра и остановив на нем неодобрительный взгляд.

– Дональд Девайн, что это с вами? Вы боитесь меня? Или дело во мне? – удивленно спросила Тара.