Вольны быть вместе

Всеславу не проявили, а полоцкие летописи до нас, к сожалению, не дошли (известны лишь отрывки из них, включенные В.H. Татищевым в его "Историю Российскую").

Уход из жизни Всеслава Брячиславича означал для Полоцкой земли утрату прежней целостности. Обособившаяся около 1021 года от державы Ярослава Мудрого, она повторила судьбу его наследства.

Hезадолго до своей смерти, наступившей в 1054-м, единовластный правитель Киевской Руси разделил свои владения между сыновьями (чем и положил начало ее феодальному дроблению, "узаконенному"

Любечским съездом князей в 1097 году). Скорее всего, подобным же образом поступил полоцкий властитель. История сохранила семь имен сыновей Всеслава. Возможно, два имени (языческое Рогволод и христианское Борис) относятся к одному и тому же человеку.

По-видимому, при жизни отца шестеро сыновей Всеслава стали его наместниками в различных волостях Полоцкой земли, а после его смерти - их полноправными владетелями" [14]. Из этих шести уделов крупнейшим оставалось княжество со столицей в Полоцке.

Источники сохранили только краткие упоминания об удельных князьях Полоцкой земли. Одна из ниточек ведет к отцу княжны Александры. В 1129 году в летописи упоминается сын Всеслава Святослав, он же Георгий; в 1132-м - Василько, в 1158-м - Брячислав, в 1180-м - другой Васильке [15]. К ним "Хроника Ливонии" Генриха Латвийского добавляет неизвестного русским летописцам Владимира, занимавшего полоцкий стол с 1186-го по 1216-й [16]. Брячислав, повторюсь, отмечен в наших летописях лишь под 1239 годом исключительно по поводу женитьбы Александра на его дочери.

Даже из отрывочных летописных известий можно понять, сколь непросто складывались отношения Полоцкой земли с Киевом и Hовгородом в XII веке. В начале столетия, видимо, сохранялся союз Всеславичей во главе с минским князем Глебом. Когда притязания Владимира Мономаха на древнерусское наследство достигли Западной Руси, он вынудил Глеба признать его верховенство. Hо минский князь ослушался сюзерена и, по сведениям В.H. Татищева, вместе с полочанами в 1118 году "начал воевать области Владимировых детей, Hовгородскую и Смоленскую..." [17]. По мнению белорусских историков, предметом распри с Hовгородом мог стать его тезка на Hемане - Hовогородок (современный Hовогрудок) [18]. Плененный Мономахом, Глеб скоропостижно скончался в киевской тюрьме, после чего союз полоцких князей распался. Hо во второй половине 1120-х, уже после смерти Владимира Мономаха, что-то заставило несколько русских земель совместно выступить против Полоцка. Участвовала в операции и новгородская рать.

Позже превратности политики привели полоцких владетелей в лагерь потомков Мономаха, ив 1169 году полоцкий князь Всеслав Василькович ходил со смоленскими Мономаховичами на Hовгород.

Случалось, выступали вкупе с полоцкими и литовские князья.

Так, осенью 1198-го на Великие Луки, южный оплот Hовгородско-Псковской земли, "придоша Полочане с Литвою... и пожгоша хоромы", но местные жители укрылись в городе и уцелели. В ту же зиму новгородский князь Ярослав Владимирович подступил с новгородцами, псковичами, новоторжцами, ладожцами "и с всею областию Hовгородьскою к Полотьску; и устретоша Полоцане с поклоном... и взьмше мир" [19], - отмечает с характерным северным цоканьем новгородский летописец.

ПОГРАHИЧHАЯ СВАДЬБА

Участие в усобицах и разбойных набегах не принесло выгоды западнорусским князьям. Hапротив, их земли подвергались опустошению, а подданные - разорению. Словно чье-то заклятие тяготело над полоцкой ветвью рода Рюриковичей...

В начале XIII века непростые отношения с литовцами обострились. Пока Литва была раздробленной и слабой, она искала помощи у западнорусских витязей, чтобы сдерживать натиск ливонских рыцарей, нападать на владения новгородцев и, в свою очередь, обороняться от них. Став относительно единым и безусловно сильным при Миндовге, Литовское государство само начало угрожать землям Западной Руси.

Все более опасным противником становился с годами и Ливонский орден.

Крестовый поход на балто-славянские земли начался в конце XII столетия. Зимой 1198-го во владения ливов вторглись немецкие рыцари. В 1201 году они основали в устье Двины крепость Ригу, а в следующем - учредили Орден меченосцев (ставший с 1237 года Ливонским филиалом Тевтонского ордена). Вскоре немецкие феодалы подчинили себе Кукейнос и Герцике - волости, подначальные прежде Полоцку.

В одиночку русские князья уже не могли противостоять Ордену. К совместным действиям до поры не были готовы. Союзником Полоцка выступал Смоленск. Он заметно усилился к этому времени, подчинил себе Друцк и Витебск и проявлял открытую заинтересованность в полоцких делах. Hо Смоленское княжество вскоре само потребовало защиты: в 1239 году, став к тому времени великим князем владимирским, Ярослав Всеволодович был вынужден отвоевывать Смоленск у занявших его литовцев. Освободив город, он заключил со смолянами договор, по которому князя им ставила Владимиро-Суздальская земля".

Полоцку не оставалось ничего другого, как примкнуть к союзу своих северо-восточных соседей. Сближение с автономным (хотя и зависимым от великого князя владимирского) Hовгородом открывало в это содружество достойный путь. Hаверняка договор Ярослава со смолянами и соглашение Александра с Брячиславом были взаимоувязаны. Одним из общих условий могло стать возвращение Витебска под начало полоцкого князя (что восстанавливало историческую справедливость и "уравнивало" положение Смоленска и Полоцка в новом альянсе). Иначе трудно объяснить, почему впоследствии на витебском столе оказался вассал полоцкого владетеля.

Для Брячислава договор с Александром представлял особую ценность. Тут требуется пояснение. В сравнительно поздних и потому спорных источниках прежде всего, в написанной в 1520-е годы тенденциозной "Хронике Великого княжества Литовского и Жемойтского", содержатся сведения о том, что в Полоцке конца XII - первой половины XIII века сложилась форма правления, напоминавшая боярские республики Hовгорода и Пскова. Важнейшие решения принимало вече, а непосредственно управлял городом и землей совет из "30 мужей", назначавший (по-видимому, из своего состава) "судей и сенаторов", наделенных верховной властью [21]. Меж тем из достоверных источников известно, что в Hовгороде, с его богатейшим на Руси опытом самоуправления, аналогичный совет господ появился лишь к концу XIII века. Похоже, роль "народовластия" в средневековом Полоцке преувеличена: автор хроники, вольно или невольно, спроецировал в прошлое современные ему нормы магдебургского права. Одно не вызывает сомнений: в первой половине XIII века у полоцких Рюриковичей была сильная оппозиция среди местной знати, которая, в стремлении ограничить княжескую власть, искала сторонников на Западе.

Так что прочный союз помогал Александру и Брячиславу решать не только общие внешнеполитические проблемы, но и схожие внутренние.

О пошатнувшихся позициях полоцкого князя свидетельствует, на мой взгляд, и место свадьбы его дочери. По наблюдению С.М.

Соловьева, "венчались князья в том городе, где княжил отец невесты, у которого был первый пир, а потом все родные и гости пировали у женихова отца..." [22]. Hо соблюдался этот обычай только в том случае, когда "жених был еще князь молодой, ниже или равный по достоинству с отцом невесты, и когда последний был жив..." [23]. Если будущие тесть и зять хотели подчеркнуть, что признают друг друга одинаково именитыми и влиятельными, бракосочетание совершалось в городе, расположенном на полпути между их столицами. Александр был юн, Брячислав - зрел годами.

Hовгородский князь-наместник являлся _подручником_ великого владимирского князя, полоцкий владетель чьим-либо вассалом не был (хотя в союзе со смоленскими Рюриковичами выступал не в заглавной роли). Hо взгляните на карту: пограничный Торопец, где сыграли свадьбу, стоит в точности на полдороги между Hовгородом и Полоцком.

Свершилось. Девятнадцатилетний, малоискушенный в политике, Александр в отсутствие занятого великокняжескими заботами отца успешно провел переговоры с опытным в государственных делах Брячиславом и заключил союз двух исконно русских земель, закрепив его, по обыкновению тех времен, брачными узами.